У Агуды было пять сыновей. Старшего звали Няньхань, второго — Лахань, третьего — Дахань, четвертого — Учжу, пятого — Цзэли. Должность первого министра занимал Халицян, военного наставника — Хамичи, главного советника — Хамиси. Войска возглавляли ханы — Няньмоху, Хуаньмоху, Темучин, Улибу и Валибо.
Владения Агуды были огромны. Но богатства Срединной равнины не давали покоя алчному правителю, и он мечтал о захвате Сунской империи.
Однажды придворные доложили ему о прибытии военного наставника, и Агуда приказал позвать его.
— Желаю могущественному повелителю здравствовать десять тысяч лет и спешу сообщить радостную весть! — приветствовал Агуду военный наставник Хамичи, опускаясь перед ним на колени.
— Что за радостная весть у вас? — спросил Агуда.
— Я побывал на Срединной равнине, — доложил Хамичи. — Старый сунский император уступил престол сыну — Цинь-цзуну. Молодой император не заботится о государственных делах, во всем слушается продажных сановников, честных и преданных людей изгоняет. На пограничных заставах сейчас почти нет способных военачальников. Государь, если вы хотите завладеть Сунской империей, поднимайте войска в поход.
Обрадованный правитель распорядился в пятнадцатый день месяца устроить на ристалище большие военные состязания, чтобы избрать главного полководца для похода на Срединную равнину. О предстоящих состязаниях оповестили всех воинов и народ.
В назначенный день Агуда на колеснице прибыл на ристалище и занял место на возвышении в экзаменационном зале. Гражданские и военные чины представились правителю и встали рядами с правой и с левой стороны от него.
Перед экзаменационным залом возвышался железный дракон весом в тысячу цзиней, поставленный прежним правителем в память об установлении мира и спокойствия в государстве.
Агуда приказал глашатаям объявить:
— Любой силач, будь он из знатного рода или простолюдин, который сможет поднять дракона, получит титул чанпинского вана и будет назначен главным полководцем в Южном походе.
Почти все придворные, военачальники и простые воины хотели попытать счастья. Подойдет к дракону один и отступит: сил мало. Подойдет другой, поднатужится, — опять неудача. Подойдет третий, приналяжет — дракон только покачнется, и пристыженный претендент на высокий пост отходит в сторону.
— В древности Сян Юй сдвинул гору[57], У Цзы-сюй поднял треножник, — вздохнул Агуда, — так неужели в моем государстве не найдется богатыря, способного поднять тысячу цзиней?!
И вдруг перед ним как из-под земли вырос человек необычайного вида.
Его лицо —Как уголь раскаленный,Волос копнаПодобна туче черной,Рот — круглый,Лик — шарообразен,Мочалкой бровьВисит над глазом,Широкогруд — и ростом в чжанНепобедимый великан.
* * *
Быть может, в облике шакалаЦзиньган сошел на землю нашу?Быть может, зверь спустился с неба —Из хищных тварей самый страшный?
Это был Учжу, четвертый сын Агуды. Он низко поклонился правителю и сказал:
— Я подниму дракона!
— Связать его и отрубить голову! — в ярости закричал старый правитель.
Стражники мгновенно схватили Учжу и скрутили веревками.
Дорогой читатель, как ты думаешь, почему Агуда, вместо того чтобы радоваться, так круто обошелся с сыном? А вот почему: Учжу хотя и вырос в государстве чжурчжэней, но преклонялся перед всем китайским. За это отец и невзлюбил его.
— Государь, сегодня каждый может показать свои способности! — вступился за Учжу военный наставник. — Почему же вы лишаете этого права родного сына? Это несправедливо!
— Он хвастун, и его надо наказать! — возразил Агуда. — Смотрите, сколько здесь силачей, и ни один из них не смог поднять дракона!
Но Хамичи стоял на своем:
— О человеке нельзя судить по одной наружности.
— Государь, разумнее все-таки позволить вашему сыну попытать счастья. Если он подымет дракона, пожалуйте ему высокую должность, и пусть идет завоевывать Срединную равнину. Одержит победу — для вас же будет великое счастье! Ну, а если он не подымет дракона, казните его. По крайней мере тогда уж никто не обвинит вас в несправедливости!
Агуда приказал отпустить Учжу и поставил ему условие: подымет дракона — получит должность главного полководца, не подымет — будет казнен за хвастовство.
Учжу поклонился правителю, вышел из зала и, обратившись лицом к небу, мысленно произнес молитву: «Если мне суждено пойти в поход на Срединную равнину и завоевать Поднебесную Сунов, пусть всемогущие духи помогут мне поднять этого железного дракона. Если же нет, то пусть я умру под мечом палача!»
Окончив молитву, он левой рукой подобрал полы одежды, правой — ухватил дракона за ногу и рывком поднял его над головой.
— Государь, ваш сын сдержал слово!
Старый правитель не скрывал своей радости, ликовали придворные, воины и народ криками выражали свое одобрение.
Учжу еще трижды поднял дракона. Потом отбросил его в сторону, поднялся в зал и опустился на колени перед отцом, дожидаясь его повелений.
Агуда пожаловал сыну титул чанпинского вана и звание командующего войсками. Он отдал в его подчинение все свои войска, выделил ему в помощь военного наставника, советников и военачальников.
В первый же счастливый день Учжу принес жертвы Знамени Жемчужных облаков, попрощался с правителем и во главе пятисоттысячного войска выступил в поход.
Через месяц армия чжурчжэней достигла границ Сунской империи. Первой преградой на ее пути встал город-крепость Луаньчжоу, который оборонял знаменитый сунский военачальник Лу Дэн, за ум и способности прозванный в народе Маленьким Чжугэ[58]. Под его командованием находилось пять тысяч воинов.
Однажды, когда Лу Дэн занимался делами в окружном управлении, к нему примчался разведчик:
— Беда, господин! Цзиньский полководец Ваньянь Учжу с несметным войском вторгся в наш округ и сейчас находится в ста ли от города.
Лу Дэн встревожился. Он дал разведчику в награду слиток серебра и снова послал в разведку.
Затем было отдано распоряжение переселить в город всех жителей из окрестностей, а дома их сжечь. Военачальники получили приказ усилить охрану городских стен. Чиновники по казенным ценам скупили в лавках все глиняные кувшины и чаны. К ним сделали деревянные крышки и поставили по одному на каждом отрезке стены между башнями. Войско было разделено на пять отрядов, и каждый из них должен был оборонять свой участок. На каждом участке соорудили по три очага.
Населению роздали тысячу деревянных ведер для сбора нечистот. Их кипятили вместе с ядовитым зельем и сливали в расставленные на городской стене чаны, чтобы потом выплескивать на головы атакующих.
Речной шлюз закрыли, а перед ним в воде расставили сеть с железными крючьями.
По внешней кромке стены на ночь тоже растягивалась сеть с крючьями, чтобы вражеские воины под покровом темноты не могли незаметно взобраться на стену.
Как только все приготовления были окончены, Лу Дэн написал срочное донесение и отправил гонца в столицу с просьбой о помощи.
Он был очень встревожен, так как понимал, что если падет Луаньчжоу, то и Кайфын трудно будет удержать.
Кроме того, Лу Дэн отправил еще два письма такого же содержания: одно — Хань Ши-чжуну, начальнику заставы Лянлангуань, и другое — Чжан Шу-е, правителю области Хэцзянь — на тот случай, если войска из столицы придут слишком поздно.
Лу Дэн возглавил оборону — даже ночью не покидал он городских стен.
Поистине:
Необходимо вырыть западню,Чтоб тигра и пантеру одолеть,
А чтобы злого изловить дракона,На небесах расставить нужно сеть.
Между тем войско Учжу двигалось грозным и неудержимым потоком. Неподалеку от города оно по сигналу из пушки остановилось и начало располагаться лагерем. С городской стены Лу Дэн наблюдал за врагами.
Причудливые белые туманы,Дивя людей, в лазурь небес поплыли,Потом земля покрылась пеленоюНепроницаемой зловещей пыли.Все слышат гром тревожный барабанов,Мир оглушая, гонги прогремели,Доносится из лагеря чжурчжэнейНестройный шум и звук степной свирели.На тысячах дорог юго-востокаВзметнулась пыль седыми облаками,Здесь — копья, топоры, мечи, секирыИ палицы с шакальими клыками!Гудят северо-запада дороги,Идут войска несметною толпою,Здесь — молоты, трезубцы, алебардыИ посохи с тигровой головою…
* * *
Вдруг… синееЯвилось существо,Багрово-красныВолосы его,Клык изо ртаТорчит, как острый нож,Ни на кого на светеНе похож!Вот, обойдя войскаСо всех сторон,Пригладив брови,Поднял веки он,Зрачки расширил,Как степной орел,О, как он страшен,Безобразен, зол!..
* * *
Люди закованы в латы,Шлемы над их глазами,За спинами — словно крылья —Трепещут хвосты фазаньи.Радугой согнуты луки,Послушные только сильным,Острые стрелы в колчанахПодобны перьям гусиным.С грив лошадей свисаютПарчовые покрывала,Тьма знамен разноцветных —Синих, белых и алых…
* * *
Вооруженные ордыДвижутся днями, ночамиС трезубцами боевыми,С копьями и мечами…Все в пыли потонуло,Слившись в потоке смрадном,Небо, кипя, как лава,Дышит смертельным ядом!
* * *
Этим утром чжурчжэниПошли на китайцев войною;Всюду — копья с мечами,Пыль взметнулась подобно лавине.Устрашают людейКолесницами, флейтой степною,Сколько угнанных плачетНа далекой, постылой чужбине!Стонут души умерших,Скорбно небо над полем сраженья,Заливаясь слезами,Мать навеки прощается с сыном.Справедливости, честиИ знать не знавали чжурчжэни, —Словно с неба свалилисьНа горе страдальцам невинным!
При виде столь грозной силы защитников города охватил страх. Некоторые военачальники предлагали воспользоваться удобным моментом: пока враги не успели отдохнуть после похода, выйти в поле и вступить в бой.
