— Так же как и мы в своих, — произнесла женщина низким голосом, не предвещавшим ничего хорошего. — Вы не оставляете мне выбора. Придется открыть вам глаза.
Альвар опомниться не успел, как его схватили под руки два туземца. Праматерь встала с трона и легкой походкой приблизилась к нему. За ней последовал испанец, держащий в руках каменную чашу, наполненную яблочными семенами. Женщина взяла одно из них и показала Альвару.
— Откройте рот. Я положу его вам под язык.
Идальго плотно сжал губы, устремив на нее дрожащий взгляд.
— Вы боитесь? — грозно произнесла женщина, разглядывая семечко. — Напрасно. Я хочу вам кое-что показать. Откройте рот. Послушайте, мы все равно заставим вас это сделать, только вам же будет больнее.
Альвар недолго упирался и, собравшись с духом, открыл рот. Как только семя погрузилось под язык, Праматерь коснулась ладонями его висков и опустила большие пальцы ему на лоб.
— Начало положено. Теперь закройте глаза и смотрите.
Стоило Альвару сомкнуть веки, как сознание взорвалось в яркой вспышке. Картина[34] напоминала «день гнева» — страшного суда, которого заслуживало человечество. Словно ожившая панорама, сошедшая с устрашающей правой створки божественного триптиха Босха, она расползалась подобно вышедшему из берегов океану, накатывая грязными волнами. Альвар увидел будущее Индий. Над джунглями поднимались столпы черного дыма. Сотни тысяч индейцев были убиты, а гигантское озеро вокруг разрушенного города-кладбища заполнено окровавленными трупами. Одной рукой конкистадоры рубили головы мятежным индейцам, другой обращали их в христианскую веру. Над всем этим возвышалась фигура того самого алькальда с Кубы, назвавшегося Эрнаном Кортесом, и других неизвестных аделантадо. Кошмар продолжился в Старом Свете. Там повзрослевший император Карл во главе армии наемников вторгся в Рим и разграбил Ватикан. Годами позднее Англия основала собственную церковь и отказалась признавать власть римских католиков. Раскол христианской религии превратил Англию и Испанию в смертельных врагов. Блеск украденного у мертвых индейцев золота озарил Европу. Мадрид стал столицей самой богатой державы в мире, но в роскоши купалось только духовенство и знать. Простые люди тысячами умирали от голода и болезней в городских трущобах под стенами роскошных дворцов, где богачи предавались низким порокам, а инквизиция ужесточала пытки, контролируя и анализируя каждое слово произнесенное недовольными бедняками.
Следующая вспышка возвратила Альвара в прошлое. Он увидел своего учителя — Хуана де Риверо. В глухом переулке дорогу ему заступили шестеро вооруженных разбойников. Все так, как рассказывал Антонио де Вентура, если бы во главе шайки не стоял он сам. После непродолжительного поединка наземь легли трое головорезов, но вот в бой вступил дон Антонио. Хуану удалось ранить предателя, после чего коварный секретарь все-таки поразил его ударом в сердце. Потом кабальеро забрал шпагу противника и удалился. Оставшиеся убийцы собирались обобрать тело Хуана, когда в переулке появилось новое действующее лицо — стройный незнакомец в плаще. Альвар узнал Диего де Веру. Двумя ударами андалусец опрокинул напавших на него живорезов, сорвал перстень с пальца Хуана и растворился во тьме.
События перенеслись на двадцать два года вперед. Альвар увидел себя покидающим асьенду под Валенсией. Дон Синискалько, дон Антонио и кардинал стояли у камина и обсуждали, как лучше избавиться от него. Наконец сошлись на мнении, что проще будет напоить отравленным вином, а труп выбросить за борт. По словам кардинала, хранить такую важную тайну должны были только достойнейшие представители рода человеческого — церковь и дворянство.
Видение иссякло. Альвар открыл глаза, выплюнул семечко и попятился, глядя на госпожу.
— Достаточно? — суровым голосом спросила женщина. — Теперь выбирайте, на чьей вы стороне, сеньор Альвар Диас.
* * *
Небо было затянуто серыми тучами. Дул сильный ветер. Деревья в лесу шумели и трещали, осыпая влажную землю увядшей листвой. Конкистадоры вошли в селение плотной группой. Судя по количеству хижин и обширным маисовым полям у леса, здесь жили тысячи туземцев. Над соломенными крышами вдалеке поднимались конусы каменных храмов. Больших пирамид Синискалько Бароци не заметил, и его это беспокоило. Ему был дан последний шанс, и он не имел права на ошибку. Попади они в засаду и все закончится прямо здесь.
Генерал-капитан шел первым, в одной руке держа шпагу, в другой индейский деревянный щит, обтянутый кожей. Его высокие ботфорты вязли в грязи. Одежда под доспехом была насквозь мокрая после ночного ливня. Хорошо хоть сапоги он натер свиным жиром. Следом за ним двигались измученные и утомленные люди. Девять воинов, не считая падре Умберто. Францисканец шел, закутавшись в тяжелую от влаги рясу, обеими руками прижимая к груди большой деревянный крест. За ним, терзаемый лихорадкой, маэстре де кампо Сильвио, а потом капитан Бернардо с ведром воды в руке. Четыре итальянца и два испанских моряка несли точно такие же ведра. В них была святая вода, которую конкистадоры набрали из ручья у входа в селение. Рослый моряк Санчес нес еще аркебузу, перевязь с патронташами, пороховницу и прочие обременяющие элементы экипировки необходимые стрелку во время боя.
Синискалько с тоской осмотрел свою крошечную армию. На чужбине погибли многие рыцари и почти вся команда «Сарагосы», но даже исчезни они все, он и тогда не прекратил бы поиски. В сложившейся ситуации он принял единственно верное решение. После нападения на каравеллу испанцы и итальянцы стали требовать возвращения на родину. Идти в лес отказались даже Сильвио и Бернардо. Назревал мятеж. Пришло время рассказать им о Древе жизни и предоставить доказательства. Гарантия получения бессмертия удержала остатки экспедиции от распада. Капитан Пантоха, кормчий и три моряка остались на корабле чинить руль. Не было никаких гарантий, что они не уплывут, но Синискалько такой поворот событий не пугал, ведь прелесть вечной жизни заключается в том, что не нужно никуда торопиться.
По его приказу конкистадоры выстроились в два ряда и в таком порядке продолжили путь. Как он и рассчитывал, вокруг не было ни души. Достигнув центра селения, завоеватели вышли на площадь, посреди которой стояла пирамида. Это было жалкое ступенчатое строение с капищем на вершине. Сверившись с картой, Синискалько повел людей к арке, находившейся у основания пирамиды. Войдя в длинный, зловонный тоннель, конкистадоры зажгли факелы и стали спускаться по каменным ступеням. По бокам тянулись осклизлые стены, поросшие мхом. Пол покрывал слой грязи. Повсюду валялись кучи гнилых сучьев. Факелы на стенах давно истлели. Люди в страхе перешептывались. Стало ясно, что индейцы не спускались сюда очень давно, хотя пирамида стояла в центре их селения.
