Хозяин постоялого двора расслабил руку, которой сжимал под стойкой толстую, топорщащуюся шипами дубинку — орудие примирения. При этом он сложил лицо в гримасу, долженствующую выражать нечто вроде радостного гостеприимства, хотя получилось у него не очень похоже.
— Добрый вечер, ваша светлость, — изрек он. — Что вам угодно в эту холодную и морозную ночь?
— Что? — переспросил Мор, моргая от яркого света.
— Он хочет сказать, что ты будешь пить? — разъяснил сидящий у камина коротышка с кротиной физиономией. При этом он стрельнул в Мора взглядом, напоминающим тот, который мясник бросает на поле, где стадами бродят наивные ягнята.
— А-а. Не знаю, — ответил Мор. — У вас продаются звездные капли?
— Ни разу не слыхал о таких, светлость. Мор огляделся, рассматривая окружающие его лица, освещенные отблесками пламени. Это были те самые люди, которых принято называть солью земли. То есть суровые, квадратные и вредные для вашего здоровья. Но Мор был слишком занят своими мыслями, чтобы заметить это.
— В таком случае, что предпочитают пить ваши гости?
Хозяин скосил глаза на своих клиентов — ловкий трюк, учитывая, что клиенты находились прямо напротив него.
— Укипаловку, ваша светлость, они по большей части пьют укипаловку.
— Укипаловку? — изумился Мор, не замечая сдавленного хихиканья.
— Да, ваша светлость. Из яблок. Ну, по большей части из яблок.
Мору этот напиток показался достаточно здоровым.
— Отлично, — сказал он. — Кружку укипаловки, пожалуйста.
Потянувшись к карману, он извлек мешочек с золотом, которым снабдил его Смерть. Там еще оставалось прилично золота. Во внезапно воцарившейся мертвой тишине звяканье монет звучало как громоподобный звон легендарных Медных Гонгов Лешпа, который разносится по морю в штормовые ночи, когда течения тревожат их в башнях, покоящихся в трехстах безднах от поверхности.
— И пожалуйста, обслужите джентльменов. Подайте им, что они пожелают, — добавил Мор.
Последовавший за этой фразой поток благодарностей настолько захлестнул его, что он не обратил внимания на один факт: его новым друзьям напиток подавался в крохотных, размером с наперсток рюмочках, и только перед ним одним стояла большая деревянная кружка.
Много баек рассказывается об укипаловке и о том, как ее приготовляют на сырых болотах по древнему, передающемуся (впрочем, довольно нерегулярно и с искажениями) из поколение в поколение, от отца к сыну, рецепту. Что касается крыс, змеиных голов и свинцовой дроби — так это все неправда. А россказни о дохлых овцах и вовсе откровенная фабрикация. Из множества вариантов стоит остановиться на вариации на тему брючной пуговицы. Но то, что не следует допускать контакта окончательного продукта с металлом, — чистая правда. Это подтверждается тем, что когда хозяин, откровенно обсчитав Мора, бросил горстку меди в лужицу на стойке, укипаловка немедленно вспенилась.
Мор понюхал напиток, затем сделал маленький глоток. Укипаловка слегка отдавала яблоками, чуть-чуть — осенним утром, и очень сильно — вязанкой дров. Не желая, однако, проявить неуважение, Мор приложился к кружке по-настоящему.
Толпа наблюдала, затаив дыхание и тихонько считая глотки.
Мор почувствовал, что от него ждут каких-то слов.
— Хорошо, — сказал он. — Очень освежающе. — Он отхлебнул еще раз. Вкус слегка вторичен, — добавил он, — но это дело стоит добить, я уверен.
Откуда-то из задних рядов послышалось недовольное бормотание:
— Что я говорил, он разводит укипаловку.
— Не-ет, ты же знаешь, что бывает, если в настойку попадет хоть капля воды. Хозяин сделал вид, что не слышит.
— Вам понравилось? — он задал этот вопрос примерно таким тоном, каким люди в прежние времена обращались к Святому Георгию: «Кого-кого вы убили?»
— Довольно густая, — заметил Мор, — и вроде как ореховая.
— Простите, пожалуйста, — с этими словами хозяин мягко принял кружку из руки Мора.
Сунув в нее нос, он втянул запах и протер глаза.
— Ну и ну! — воскликнул он. — Настойка самая что ни на есть правильная.
Он посмотрел на юношу с выражением, граничащим с восхищением. Его поразило не то, что Мор не поперхнувшись выпил чуть ли не пинту настойки. Но он был буквально сражен тем, что тот все еще сохраняет вертикальное положение и, судя по всему, жив. Он передал баклагу обратно: это выглядело так, как будто он вручает Мору приз за победу в каком-то невероятном конкурсе. Когда юноша отхлебнул еще раз, нескольких зрителей передернуло.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Хозяин гадал, из чего у Мора сделаны зубы, и пришел к заключению, что, должно быть, из того же материала, что и желудок.
— А вы случайно не волшебник? — осведомился он, просто на всякий пожарный.
— К сожалению, нет. А что, мне следует им быть?
«На вид не скажешь, — подумал хозяин, — у него походка, не как у волшебников, да и не курит он». Он вновь перевел взгляд на баклагу с укипаловкой.
Что-то здесь не так. Что-то не так с этим парнем. Он выглядит подозрительно. Он выглядит…
…более материально, чем полагается.
Это было нелепо, конечно. Стойка была материальна, пол был материален, и клиенты были настолько материальны, насколько можно желать. И все же от Мора, сидящего с довольно смущенным выражением на лице и небрежно потягивающего жидкость, которой можно чистить ложки, словно исходил особо мощный поток материальности. Как будто в нем присутствовал дополнительный слой или, скорее, дополнительное измерение реальности. Его волосы были более волосяными, одежда — более одежной. Ботинки служили миниатюрным воплощением всей ботинкости на свете. От одного взгляда на него начинала болеть голова.
Однако Мор все-таки продемонстрировал, что он человеческое существо.
Кружка выпала из его одеревеневших пальцев и застучала по плиткам пола, сквозь которые струйки укипаловки тут же принялись проедать себе дорогу.
Палец Мора указывал на противоположную стену, рот беззвучно открывался и вновь захлопывался.
Завсегдатаи вернулись к своим разговорам и желудочным развлечениям, убежденные, что все идет, как и должно идти. Теперь поведение Мора стало совершенно нормальным. У хозяина отлегло от сердца. Его варево реабилитировано. Перегнувшись через стойку, он дружелюбно похлопал Мора по плечу.
— Все в порядке, — посочувствовал он. — На людей это часто так действует. У вас несколько недель поболит голова, но не беспокойтесь об этом. Капля укипаловки — и все как рукой снимет.
Всем известно, что против похмелья от болотной укипаловки нет средства более эффективного, чем собачья шерсть, хотя, если быть более точным, это следует назвать зубом акулы, а может, и гусеницей бульдозера.
Но Мор, продолжая тыкать пальцем, произнес дрожащим голосом:
— Разве вы не видите? Это проходит сквозь стену! Это проходит прямо сквозь стену!
— Мало ли что лезет сквозь стену после первого глотка настойки. Обычно всякие зеленые волосатые штуки.
— Это туман! Разве вы не слышите шипения?
— Шипящий туман, говорите? Хозяин посмотрел на голую стену, полностью лишенную чего бы то ни было таинственного, если не считать паутины в углах.
Однако неподдельная тревога, звучащая в голосе Мора, вывела его из равновесия. На его вкус, лучше бы это были нормальные чешуйчатые чудовища.
Имея дело с ними, мужчина не утрачивает ориентировки.
— Оно движется прямо через комнату! Неужели вы не чувствуете?
Клиенты переглянулись. Мор заставлял их испытывать неловкость. Один-два позже признались, что действительно что-то почувствовали — легкий звон ледяного колокольчика. Но это вполне можно было приписать несварению желудка.
Мор откинулся и ухватился за стойку бара. Его затрясло, ему потребовалось несколько мгновений, чтобы справиться с дрожью.
— Послушайте, — сказал хозяин, — шутки шутками, но…
— До этого на тебе была зеленая рубаха!
Хозяин опустил глаза. Теперь в его голосе зазвучали явственные нотки ужаса.
— До чего? — затрясшись, спросил он. К его изумлению, прежде чем длань успела завершить свое скрытое от посторонних глаз путешествие к шипастой дубинке, Мор рванулся через стойку и схватил его за руку.
