– Франсуа, дело не в этом… – сердито начала Амалия, но тут в коридоре послышались тяжелые шаги. – Прячься! Сюда идут!
В комнату заглянул Венсан. В здоровой руке он держал какую-то тряпку неопределенного коричневого оттенка.
– Что это? – спросила удивленная Амалия.
– Ну, вы же просили полотенце, – отвечал не менее удивленный Венсан.
Амалия с сомнением поглядела на тряпку, но все же взяла ее.
– Спасибо, Венсан. Можешь идти.
Однако кучер не торопился уходить.
– Я тут подумал… – Он смущенно кашлянул в кулак. – Наверное, вам хочется получить свои деньги прямо сейчас… за беспокойство и вообще… – Он полез в карман. – Мы, конечно, воры, но мы люди честные и знаем, что почем.
– Венсан, – остановила его Амалия, – мне все равно придется побыть здесь какое-то время, пока пр… пока месье Ален не начнет поправляться. Так что рассчитаемся потом, хорошо?
– Как скажете, – с готовностью отозвался Венсан. – Вы курицу любите? – Амалия кивнула, уже не чая, как бы поскорее спровадить заботливого кучера. – Ладно. Когда Тростинка закончит свою работу, я пошлю его за жратвой… то есть за едой, – поспешно поправился он.
– А что у Тростинки за работа? – поинтересовалась Амалия, когда Венсан был уже на пороге.
Венсан шмыгнул носом.
– Он могилу роет, – наконец сказал он. – Для Изабель. Вот такие дела. Вам ничего больше не надо? Если надо, вы только кликните. Я мигом.
И он ушел, тяжело шаркая ногами.
Глава 7
– И все-таки мое мнение таково, что нам надо бежать, – первым делом заявил Франсуа, выбравшись из-за двери, за которой он спрятался, как только вошел Венсан.
– Франсуа, – твердо ответила Амалия, – мы не можем этого сделать.
– Из-за писем?
– Не только. – Амалия кивнула на Алена. – Я не могу оставить его здесь, понятно?
– Почему же? – поразился мошенник.
– Да потому, – раздраженно ответила Амалия, – что он ранен, и если за ним не ухаживать, он умрет.
– Не умрет, – заявил Франсуа. – Такие, как он, чертовски живучие. Вы можете выстрелить по нему из пушки, и он все равно останется жив.
Тон Франсуа казался донельзя убедительным, однако вовсе не потому, что вор был так уж уверен в живучести Алена. Дело в том, что принц воров пользовался репутацией неотразимого сердцееда, и Франсуа решил, что упорство Амалии объясняется именно тем, что даже она не сумела устоять перед чарами красавчика Алена. Именно поэтому он сейчас пускал в ход все свое красноречие, чтобы убедить ее как можно скорее покинуть опасный дом. Препираясь, сообщники не заметили, как вдали, на дороге, показался отряд человек в десять. Когда они приблизились, по мундирам стало ясно, что это конная полиция. Вне всяких сомнений, двигался отряд прямо к логову принца воров.
Тростинка, вытирая пот со лба, копал могилу на пустыре, когда на дороге возникло облачко пыли. «Кто-то едет», – сказал он себе, прикладывая ладонь к глазам. Буквально через несколько секунд Тростинка уже понял, что это за люди и куда именно они едут. Бросив незаконченную могилу, он со всех ног помчался в дом, где Венсан, чертыхаясь, пытался одной рукой очистить луковицу.
– Венсан! – заорал Тростинка, влетев в дверь. – Тревога! Легавые!
Венсан выронил луковицу и уставился на него.
– Сколько? – просипел он.
– Да уж больше, чем нас, будь спок!
Венсан шмыгнул носом и поднялся с места.
– Ясно. Бери ружье! И закрой дверь на засовы!
Когда по ступеням загромыхали тяжелые шаги, Франсуа насторожился.
– Что происходит? – А затем он бросился к окну. – О черт, коровы![15] Только их нам не хватало!
Амалия кинулась к двери, но та распахнулась ей навстречу. Франсуа проворно упал на пол, и вошедший Венсан не заметил его.
– Мадам, – доложил запыхавшийся Венсан, – у нас гости, но вы не обращайте на них внимания. Сидите здесь и никуда не выходите. От окон тоже старайтесь держаться подальше, мало ли что.
И, отдав последнее распоряжение, он поспешил к Тростинке, который засел в большой комнате с ружьем и горстью патронов.
– Я же говорил вам – надо было бежать! – сердито сказал Франсуа Амалии, поднимаясь с пола. – А вы меня не послушали!
Пуля влетела в окно, оставив в нем звездчатое отверстие. Франсуа охнул и кинулся обратно на пол, прикрывая голову руками. Амалия присела в простенке между двумя окнами. Еще несколько пуль влетели в окна, и стекла осыпались в с жалобным звоном.
– Именем закона! – проорал снаружи чей-то голос. – Сдавайтесь, отребье!
«Отребье» голосами Венсана и Тростинки послало полицейских в такие места, где тем бы точно не понравилось находиться, после чего перестрелка возобновилась с удвоенной силой. Вскоре во всем доме не осталось уже ни одного целого стекла. Предводитель полицейских, широколицый человек с седыми усами, выбил рукояткой пистолета осколки стекла в одном из окон первого этажа и, забравшись в дом, открыл входную дверь, в которую хлынули полицейские. Везде густо пахло порохом.
Дом наполнился грохотом сапог, криками и звуками ударов. Франсуа, вытянув шею, беспокойно прислушивался к происходящему.
– Ой, – шепотом проговорил он, – что теперь будет!
– Прячься! – цыкнула на него Амалия. – Тебя здесь никто не видел, ясно? Значит, тебя здесь и нет!
Едва Франсуа закатился под кровать, дверь комнаты распахнулась, грохнув о стену. На пороге показался предводитель полицейских, а за ним шли еще двое человек. Увидев в грязной комнате молодую даму в светлом платье, он остолбенел.
– Вот это да! Ты кто такая?
– Вы могли бы быть и повежливее, сударь, – надменно заявила Амалия. – Не говорю уже о том, что, прежде чем входить в комнату, надо стучаться!
– Так… – протянул седоусый, – все ясно… – Взгляд его упал на лежащего в постели раненого. – Это принц воров? – Затем он обернулся к Амалии. – А вы, значит, его подружка?
– Выбирайте выражения, месье! – вспыхнула Амалия, вскидывая голову. – Между прочим, я тут вообще ни при чем! Я медсестра из больницы Сен-Жак, и эти люди силой увезли меня, чтобы я оказала помощь раненому!
– Ага, силой! – насмешливо фыркнул один из полицейских.
– Но это так и есть, – ответила Амалия, пожимая плечами. – Можете сами у них спросить, не думаю, что они станут отрицать.
– Поговорить с ними мы еще успеем, – буркнул предводитель. – Что с ним? – кивнул он на раненого.
– Он очень плох, – без колебаний ответила Амалия. – Я вытащила из него пулю, но он до сих пор не пришел в себя.
– Да? – равнодушно отозвался предводитель. – Что ж, теперь это не имеет особого значения. Ладно, сестричка, пошли.
– Да как вы смеете! – завопила Амалия. Полицейские схватили ее за руки и потащили из комнаты. – Я медсестра! Я работаю в больнице Сен-Жак!
– Ладно, ладно, – проворчал седоусый. – Не стоит так беспокоиться, сестрица. Сейчас мы со всем разберемся.
* * *
Амалию привели в комнату на первом этаже, которая меньше всего пострадала от обстрела. Там уже находились угрюмый Венсан, то и дело утиравший хлеставшую из носа кровь, и Тростинка, правой рукой придерживавший простреленную ниже локтя левую. Судя по всему, обоим бандитам здорово досталось.
Предводитель полицейских сел за стол, соединил руки кончиками пальцев и вопросительно поглядел сначала на Амалию, затем на мрачных сообщников принца воров.
– Ну-с, господа, – жизнерадостно начал он, – я полагаю, предисловия тут излишни, поэтому сразу же перейду к делу. Вы обвиняетесь, – он начал загибать пальцы, – в воровстве, убийствах, вооруженных нападениях, в частности – в нападении на поезд шесть месяцев тому назад. Кроме того, вы обвиняетесь в сопротивлении представителям закона, в убийстве полицейских, находящихся при исполнении служебных обязанностей, потому что, – тут желваки его заходили ходуном, – вы убили двух моих человек и еще двоих ранили. Что еще? – Он поглядел на Амалию. – Ах да, вы обвиняетесь в похищении медсестры из больницы Сен-Жак, здесь присутствующей. Вы подтверждаете, что это она и есть? – спросил он у Венсана, указывая на Амалию.
Тот кивнул, не поднимая глаз.
– Замечательно, – заметил предводитель. – Я думаю, вы должны понимать, господа, что любое из обвинений потянет на свидание с гильотиной. Вы готовы к нему?
Тростинка сплюнул себе под ноги кровавый сгусток.
– Чего вы от нас хотите? – сердито спросил он. – Мы не музыканты[16]. Хотите везти нас в тюрьму – пожалуйста! Хотите бить – вот он я! А своих мы не сдаем. Не дождетесь!
– Точно, – поддержал его Венсан. – Мы не таковские!
Предводитель вздохнул и кивнул одному из своих подчиненных – молодому черноволосому полицейскому с агатовыми глазами:
– Леон, возьми двух людей и обыщи весь дом. Ты знаешь, что нам нужно.
Леон приосанился и кивнул:
– Рустик и Малавуа, следуйте за мной!
Трое полицейских покинули комнату. В ней оставались только задержанные и шестеро полицейских, считая седоусого предводителя.
