По своему опыту знаю — для подобных людей факта как такового не существует. Они факта не боятся. Они его так перевернут, так перекроят, что он станет вроде перелицованный. То же, да не то же. Притом целей, чем на самом деле. Что и ставит окончательную точку в логике.
Я пошел на Вал — постоять над Десной, полюбоваться водным простором. Подышать воздухом акаций. Немножко успокоился. Разложил в уме все по порядку.
И порядок получился следующий.
Что главное? Главное — моя родная семья. Любочка, дети.
Что потом стоит? Потом — чистая совесть.
И только дальше — Лаевская с ее измышлениями.
Евка теперь свой язычок против меня прикрутит. Выболтала мне с перепугу про Суньку. Это сведение мне полезное. Во всяком случае, тут я во влиянии на Евку сравнялся с Лаевской. Так что про Зуселя Евка замолчит навек. И меня начнет обходить десятой дорогой.
Дальше — Зусель. Совсем отдельно. Несчастный случай и основного не задевает. Надо будет — отвечу по закону, отсижу свое.
Я вдруг подумал спокойно про отсидку. Выходят же люди из тюрьмы и живут себе. Если не по политике — так ничего страшного. Семье ответственности никакой. Будет материально трудновато. Но много мне не дадут. Учтут личность Зуселя. И мою тоже учтут. Боевые награды. И так далее. Главное — Зусель живой. А закапывал я его, не закапывал — доказать трудно.
Но спокойствие посетило меня только на минуту.
Оставался еще неразобранный вопрос. И он поднялся ребром.
Намеки про Лильку Воробейчик.
Обсмотрелся вокруг. В пустоте я находился один. Впереди — Десна со своей чистой водой, сзади — заросли акаций и других деревьев с кустарниками, в том числе жасмина и сирени, которые так обожала нюхать Любочка.
И все это отдать? Кому? Лаевской? Да она ж этим подавится. Ей же все равно счастья не будет. Ни семьи у нее больше не будет, ни детей. А у меня — счастье уже есть. Мне другого не надо.
И какой вывод?
Я посмотрел в небо. Мне показалось: сейчас я найду вывод.
Но меня окликнула Светка.
— Миша! Как хорошо, что ты тут! Я так и знала, что обнаружу тебя. — И обратилась ко мне на «ты», конечно, специально. Я это принял. — Весь Вал обегала. Меня мой сосед проклятущий аж на улице подкарауливал. Пропустить боялся. Я как вернулась из магазина, он меня чуть не под ручки на крылечко завел. Причем с такими словами: «Вы и сами, Светлана, не знаете, как я вас и вашу маму уважаю. И с этой минуты буду уважать еще больше. Тут ваш знакомый приходил. Высокий, красивый, чистенький такой, наглаженный.
Только что ушел. По направлению к Валу. Бегите за ним спокойненько, я за всем тут присмотрю, чтоб хулиганы окна вам не побили, как месяц назад». Представляешь, Миша? Сам наши окна раздербанил по пьянке, а теперь смотреть будет за хулиганами. А я ж сразу поняла, что это ты заходил. А я с работы ровно без десяти пять пришла, чтоб тебя встретить, а ко мне соседка забежала, модница страшная, у нее такие сведения, что в магазине на Менделеева материя продается хорошая. А мне сильно надо. Мы с ней и побежали. Я рассчитывала, ты подождешь. А ты не подождал.
Светка сделала обиженную гримасу лица.
— Какая знакомая? Как фамилия? Где живет? Где работает? Быстро отвечай одним махом!
Светка выпалила:
— Стороженко Нина Владимировна, Валовая улица, дом три. Через дорогу от нас. Работает в порту, диспетчерша. Не замужем. В годах. Совсем не интересная. Толстая.
Я ласково улыбнулся.
— Слишком быстро ты, Светка, ответила. Не бреши. Говори, куда и с кем бегала.
Светка потупила глаза.
— Ну какая разница. По женским делам. Тебе не обязательно.
Я настаивал. Даже руку Светке крутанул.
Она вырвалась и закричала:
— Больно! Ну и ласка у тебя, Миша! Полегче не умеешь?
— Не умею. Ну?
— Если скажу, пойдем ко мне? — Светка перестала скрывать свои коварные намерения. Смотрела на меня призывно и безотступно.
— Пойдем. Говори.
— Сначала пойдем, дома скажу.
Я перешел на другой прием:
— Светочка, сейчас не время к тебе идти. Я и сам хочу. Только мне еще сегодня надо дел много переделать. По службе. Пойми. Да и пошутил я. Зачем мне в твои бабские дела мешаться? Подумал, может, ты с другим мужчиной куда бегала. Заревновал. Прости.
Светка радостно засмеялась.
— С каким таким мужчиной? Ладно. Скажу. Лаевская Полина Львовна ко мне прибегала. Портниха. Но точно — мы с ней за материей пошли. Она побольше хотела купить, а в одни руки нельзя. Так она ко мне. Взяли на двоих семь метров. Она заплатила. Мне блузочку с рукавом «японка» пошьет — задаром. За мое одолжение.
Светка схватила меня под локоть и потянула.
Но вдруг опомнилась.
— Ой, Миша! Ты меня на провокацию взял? Взял. Гад ты, Миша!
Я переменил местоположение своей руки и теперь крепко держал Светку сам.
— Да, Светлана. Работаешь ты в органах, а живого опыта работы с людьми нету. Пошли к тебе. Поговорим. А там как получится.
Светкин сосед увидел нас издали и демонстративно пошел в другую сторону от барака. Объявил таким образом, какой он деликатный.
Светка уселась на кровать, опустила голову и сказала:
— Что рассказывать? Я ничего плохого не сделала. Тем более не совершила. Познакомилась с Полиной недавно. С месяц назад. Она меня подстерегла после работы вроде случайно. Разговорились. Она меня похвалила за мою фигуру. Прогулялись с ней по Валу. Она сказала, что портниха, что шить приходится на одних только начальниковых жен. А они все как колоды. Ни талии, ничего. А она б мечтала пошить для души. Попрощались с ней. А через несколько дней она опять меня встретила и пригласила к себе домой. В гости. Я пошла. Она мне сказала, что кроме шитья у нее есть одно увлечение. Она сваха. У нее в Киеве и в Харькове, не говоря про райцентры, много женихов. И после войны вдовых и молодых. И она ищет им порядочных невест. Красивых, конечно. И что по всем статьям я подхожу для одного из Киева. Он сейчас в длительной командировке, но скоро вернется, и она нас познакомит. Я, конечно, по ее внешности сразу отметила, что она по нации еврейка. Потому и поинтересовалась, какой нации жених. Она заверила меня, что русский или в крайнем случае украинец.
Светка бубнила, глаза не поднимала. В этом месте остановилась и замолчала.
— Так ты меня матросила?
— Ты женатый. Не считается.
Я согласился, не считается.
Светка осмелела.
— Ты мне давно нравился. А тут одно к одному. Что, я должна сиднем сидеть и жениха ждать? У меня нутро есть. И нутро требует. А кто осуждает, тот пускай за собой следит.
Я поддержал:
— Правильно, Светлана. Правильно.
— Ну вот.
Светка принялась взбивать подушку. Огромную, в вышитой наволочке. Белым по белому. С обшитыми дырочками. Взвалила себе на колени и взбивает. Как тесто.
— Сама вышивала?
— Нет. Мама. Приданое ее. Я тоже умею. — Светка отвалила подушку от себя, подсунула за спину и уселась, вроде в кресле. — Я много чего умею. Только никому не надо. — Светка сделала вид, что будет плакать.
Я выждал.
Она не заплакала. Не смогла.
— Поплачь, Светлана. Поплачь.
— Не получается. Ты столбом торчишь, прямо в глазах темно от тебя. Садись. Хоть рядом присядь.
Я сел.
Обнял Светку за плечи и сказал так:
— Если не хочешь, не рассказывай больше. Я и сам тебе понарассказываю. Потом Лаевская попросила тебя распространить среди меня слух, что она приходила в отделение со Штадлером. А еще просила достать ей почитать материалы дела Воробейчик Лилии Соломоновны. Из архива взять. Вроде для интереса. Вроде она ей родственница. И ты сделала, как она просила.
Я даже и не гладил Светку по плечу, а так — поддерживал. Повода никакого ей не давал, чтоб она передо мной расстелилась в полном смысле слова.
Но она, конечно, не так меня поняла.
А я не железный.
На вопрос Светланы, люблю ли я ее после этого, я честно ответил, что не люблю. Но уважаю как женщину и человека, который просто запутался.
Светка спросила мое мнение, обманет ли ее Полина с женихом.
Я заверил, что обязательно обманет. А до этого Светке еще придется на Полину поработать. Не первая Светка такая у Полины и не последняя.
На вопрос Светки, что я Полине сделал, что она под меня копает, я промолчал.
Задание Светке дал следующее: контакты с Полиной прекратить по-хорошему, сказать, что сама себе нашла жениха и не нуждается больше в ее услугах, и что никаких блузок ей не надо. А что Светка раньше сделала — в том она призналась лично мне, и я ее простил без дальнейшего хода по начальству.
Я также заверил Светку, что Полина заткнется. Ей скандалы ни к чему. Она насквозь в брехне. Сама запуталась и боится, что брехня в любом тонком месте обвалится и ее первую придавит.
Дома первым делом написал письмо Любочке. Вложил в него всю теплоту, которая во мне была. В конце сделал специальную приписку, чтоб она не пускала Ёську купаться голого, потому что дети будут обсмеивать его. В селе так: что видят, с того и гогочут. Правилами не интересуются. И предрассудками чужими тоже. А нашему хлопчику не надо, чтоб был лишний смех в его адрес. Еще натерпится.
