Гордон тем временем пришел к заключению, что более всего для описания ее внешности подходит словечко «изящная». На его вкус, правда, лицо девушки было чуть-чуть длинновато, а нижняя челюсть, пожалуй, слишком тяжелой. Однако стоило Дэне Спорджен начать подшучивать над собой, как сейчас, она тут же становилась попросту хорошенькой.
— В общем, — заключила она, указывая на провода и цилиндрики вдоль стен, — нам, возможно, и не удастся подготовить инженерную смену, однако для подзарядки батареек не требуется избытка мозгов.
— Вы несправедливы к себе, — с улыбкой возразил Гордон. — Я, к примеру, дважды покушался на вводный курс физики. Словом, Циклоп знает, что делает, раз поручил вам этот участок.
Дэна покраснела от удовольствия и опустила глаза.
— Полагаю, что так.
«Застенчивость? — удивился Гордон. — Эта девушка преподносит один сюрприз за другим. Не ожидал!»
— Ну вот, опять его несет нелегкая! — проговорила она вполголоса.
В проходе появился Питер Эйг. Сейчас он наводил порядок на одной из полок. Гордон взглянул на свои старомодные механические часы. Один из местных умельцев подрегулировал их, так что теперь они убегали за час не больше чем на полминуты.
— Дело в том, что через десять минут состоится мое свидание с Циклопом, — объяснил он, пожимая девушке руку на прощание. — Надеюсь, Дэна, у нас еще появится возможность поболтать.
Она улыбнулась в ответ.
— Не сомневаюсь. Мне хочется расспросить вас о том, что представляла собой жизнь до войны.
«Не о Возрожденных Соединенных Штатах, а о добрых старых временах. Невероятно! И почему меня? Что такого смогу я ей рассказать о минувшем, чего она не может узнать от любого другого, кому перевалило за тридцать пять?»
Все еще не оправившись от удивления, он зашагал вместе с Питером Эйгом по сумрачному складу к выходу.
— Простите, что пришлось прервать ваш разговор, — сказал Эйг, — но нам нельзя опаздывать. Не хватало только, чтобы Циклоп нас отчитывал! — Он ухмыльнулся, но у Гордона создалось впечатление, что в этой шутке есть доля правды. При выходе из помещения их приветствовали охранники с винтовками и белыми повязками на рукавах.
— Очень надеюсь, Гордон, что ваша беседа с Циклопом пройдет успешно, — сказал провожатый напоследок. — Мы очень рады восстановлению связи с остальными регионами страны. Не сомневаюсь, что Циклоп сочтет необходимым всесторонне сотрудничать с вами.
Циклоп! Гордон встряхнулся. Теперь никуда не денешься. Он пока не мог разобраться в своих чувствах и не знал, напуган или ободрен предстоящей встречей. Гордон постарался взять себя в руки, преисполненный решимости сыграть свою роль до конца. Иного выбора у него не было.
— Я придерживаюсь совершенно того же мнения, — отозвался он. — Мне хочется оказать вам максимальную поддержку. — Говоря так, он нисколько не кривил душой.
Питер Эйг свернул, указывая на дорогу поперек аккуратно подстриженной лужайки к Дому Циклопа. На какое-то мгновение Гордона охватило смятение. То ли это было игрой воображения, то ли он и впрямь заметил в глазах Эйга странное выражение — словно тот чувствует себя очень виноватым...
7
Холл в Доме Циклопа, бывшем прежде Лабораторией искусственного интеллекта Университета штата Орегон, послужил Гордону болезненным напоминанием о несколько более элегантной эпохе. Золотистый ковер, носивший следы недавней обработки пылесосом, оказался почти невытертым. В начищенной до блеска мебели и блестящих панелях, закрывающих стены, отражались яркие светильники и фигуры крестьян и выборных деятелей, преодолевших добрые сорок миль и теперь комкавших в руках петиции в ожидании своей очереди для короткой встречи с мудрой машиной.
При виде Гордона все посетители дружно встали. Несколько наиболее смелых подошли пожать ему руку, и он почувствовал, какие натруженные у них ладони. В их глазах светились надежда и изумление, голоса звучали негромко и почтительно. Гордон, с застывшей на лице радушной улыбкой, кивал как китайский болванчик, стараясь не думать о постыдности происходящего и только жалел, что они с Эйгом не могли дождаться аудиенции в каком-нибудь укромном уголке.
Наконец симпатичная секретарша с улыбкой пригласила их войти. Гордон и его провожатый оказались в длинном коридоре, с противоположного конца которого навстречу им шла пара: один в знакомом белом халате с черной полосой — служитель Циклопа, другой в обычном довоенном костюме, ношеном, но хорошо выглаженном. Последний хмурился, изучая длинную компьютерную распечатку.
— Что-то никак не возьму в толк, доктор Гробер... Циклоп предлагает бурить колодец вблизи северной скважины или нет? На мой взгляд, ответ не больно ясен.
— Скажите вашим землякам, Герб, что Циклоп не должен продумывать все до мельчайших деталей. Он сужает для вас поле выбора, но никак не может принять вместо вас окончательное решение.
Фермер расстегнул тесный воротничок.
— Конечно, кто ж этого не знает... Но раньше он давал более четкие ответы. Почему на этот раз он высказывается так туманно?
— Ну, во-первых, Герб, со времени внесения последних уточнений в содержащиеся в памяти Циклопа геологические карты прошло более двадцати лет. Во-вторых, как вы наверняка знаете. Циклоп создан для работы с экспертами высочайшего уровня. Поэтому естественно, что многие его пояснения остаются для нас недоступными — даже для тех немногих ученых умников, которые дожили до теперешних времен.
— Да, но... — Тут проситель поднял глаза и увидел перед собой Гордона. Рука его потянулась к голове, словно он намеревался снять несуществующую шляпу; потом он поспешно вытер ладонь о штаны и протянул ее Гордону.
— Герб Кейло из Сиотауна, господин инспектор. Для меня это большая честь, сэр.
Тот пробормотал дежурную любезность, пожимая предложенную руку. Сейчас он больше чем когда-либо чувствовал себя не заслуживающим уважения политиканом.
— Да, сэр, огромная честь! Очень надеюсь, что в ваши планы входит добраться и до нас, чтобы открыть в нашем поселке почтовое отделение. Обещаю вам такой сердечный прием, какого вы еще никогда...
— Эй, Герб, — вмешался его спутник. — Мистер Кранц торопится на встречу с Циклопом. — Он выразительно посмотрел на свои электронные часы.
Кейло покраснел и закивал головой.
— Не забудьте о моем приглашении, мистер Кранц. Уж мы о вас позаботимся... — Еще немного, и он поклонился бы, пятясь по проходу. Остальные не обратили на это внимания, Гордон же не знал, куда деваться от стыда.
— Вас ожидают, сэр, — поторопил пожилой специалист, приглашая его следовать дальше по коридору.
* * *
Долгая жизнь наедине с дикой природой сделала слух Гордона весьма острым, на диво городским жителям. Заслышав впереди отголоски спора — он как раз шагал, окруженный двумя провожатыми, к открытой двери конференц-зала, — Гордон намеренно замедлил шаг, якобы смахнуть соринку с формы.
— Откуда нам знать, подлинны ли представленные им документы? — вопрошал кто-то. — Ну да, на них нет живого места от печатей, но все равно вид они имеют грубоватый. А уж басня насчет лазерных спутников и вовсе шита белыми нитками!
— Возможно. Зато она отлично объясняет пятнадцатилетнее безмолвие! — возразил другой голос. — Если он самозванец, то как вы объясните появление курьера с почтой? Илайес Мэрфи получил у себя в Олбани весточку от давно потерявшейся сестры, а Джордж Сиверс оставил свою ферму в Гринбери, чтобы съездить в Кертин и встретиться с женой, которую он уже столько лет считал погибшей!
— Не возьму в толк, почему все это столь для вас важно, — раздался тихий третий голос. — Главное — люди поверили...
Питер Эйг заторопился вперед и нарочито кашлянул. При виде Гордона из-за полированного дубового стола поднялись четверо мужчин и две женщины, все в белых халатах. Небольшой зал был приятно освещен. Собравшиеся, кроме Питера, оказались достаточно немолодые.
Гордон поздоровался с каждым за руку, чувствуя немалое облегчение: со всеми этими людьми он уже встречался раньше, иначе ни за что бы не запомнил, как кого зовут. Он старался вести себя подчеркнуто деликатно, но взгляд его помимо воли то и дело упирался в толстый стеклянный экран, перегораживавший помещение посередине.
Дубовый стол тянулся до самого экрана, а дальше царил полумрак. Единственным пятном света за стеклом было мерцающее, переливчатое подобие лица, напоминающее крупную жемчужину или луну в ночном небе.
Гордон пригляделся и различил объектив камеры и темный цилиндр с мигающими на нем огоньками, образующими сложный рисунок. Огоньки мигали волнами, снова и снова пробегавшими по цилиндру. Эти бесконечно повторяющиеся волны, притягивавшие взгляд, поразили Гордона, но он пока не понимал, почему...
Машина была погружена в мягкое облако ледяного тумана. Несмотря на толстую стеклянную преграду, Гордон чувствовал, как оттуда тянет холодом.
