— Они, словно дикие звери, предаются прелюбодеянию там, под луной. — Джесси услышала еще один обрывок разговора.
Ей потребовалось некоторое время, чтобы узнать, что такое «прелюбодеяние», но, поняв это, она как-то инстинктивно почувствовала, что нет ничего дурного в том, чтобы испытывать сладострастные желания и прислушиваться к ним. Этим занимались люди подобные ей, и совершенно этого не стыдились. Стыд проповедуют те, кто презирают природу и отрицают свою связь с ней.
— Эти люди — само зло, — сказала жена учителя прямо ей в лицо, проговаривая каждое слово так, будто это могло уберечь ее от этого зла.
Даже ребенком Джесси твердо знала, что это не так. Мама учила ее совсем другому: «Мы не зло, мы дети природы. Это они живут по наветам дьявола, хотя и обвиняют в этом нас. Они просто не понимают и не принимают нас, вот и все».
И это было правдой. Каждый день ее жизни в очередной раз доказывал это. И все же Джесси продолжала искать свой истинный путь, и снова против собственной воли оказывалась под замком!
Подбежав к двери, она приложила к ней ухо. В комнате Грегора было тихо. Опустившись на колени, она стала шептать что-то в замок. Дунула в скважину, вообразила ключ, продолжая шептать старинное заклинание. Через мгновение ореол света окружил замок, что-то зашевелилось и зашуршало внутри, как будто ее магические слова вдруг обрели форму и стали видимыми и блестящими.
Вздрогнув от испуга, Джесси отскочила от двери, но не отрывала от нее глаз. Когда замок открылся, послышался мелодичный звон и дверь отворилась, словно приглашая ее пройти.
Потрясенная, Джесси прикрыла ладонью открытый от удивления рот.
«Мой волшебный дар, он расцветает и становится сильнее». Джесси задумалась, отчего это происходит.
В последние несколько месяцев она вдруг почувствовала расцвет своих способностей и сил, и непреодолимое желание использовать их, прибегать к помощи заклинаний посещало ее все чаще. Все тяжелее было избегать любой опасности, скрывая свой дар. Сама она объясняла это тем, что достигла определенной зрелости. Словно наступил тот час, когда она превратилась в настоящую женщину, и теперь ее тело жаждало мужских прикосновений и ласк, что удовлетворили бы ее вожделение. И все же она не могла злоупотреблять своей магией, так как это было очень опасно.
Колдовство было и всегда останется ее тайным сокровищем, ее невидимой драгоценностью, которую она ни за что не обменяет на спокойствие. Оно было и ее благословением, и ее печалью, потому что она не могла использовать свои чары, боясь, что люди от страха и даже зависти обвинят ее в злых намерениях. Это был ее дар и ее проклятие. Ей потребовалось немало времени, чтобы осознать это и смириться.
Однако с этим заклинанием все было иначе. Оно само вдруг засияло ярким светом, будто живое, будто дар ее стал могущественнее, чем был еще вчера. Все это было так странно. Джесси пожала плечами и шагнула через порог в комнату Грегора Рэмзи, оглядываясь по сторонам в поиске чего-нибудь занимательного.
Сначала она снова вернулась к саквояжу, стоявшему возле его кровати. И он снова был заперт. И она снова открыла его. Со вчерашнего дня ничего не изменилось. Приведя его в порядок и придав прежний вид, она села на край кровати. Поправив корсаж, оглядела комнату. Здесь не было почти ничего, что могло привлечь ее внимание. Ничего, достойного ее внимания, потому что здесь не было его самого. Подумав об этом, она улыбнулась. Сам же мистер Рэмзи с легкостью овладевал ее вниманием и всеми мыслями.
Джесси легла на его постели и, улыбаясь, провела по ней ладонью, ощущая все складки и ложбинки, что он невольно оставил здесь. Она закрыла глаза и вдохнула с подушки его пьянящий аромат. Наслаждаясь им, она вспоминала сладостные моменты ушедшего утра и то, как приятно было разделить с ним завтрак после восхитительных чувственных утех.
Это чувство было ей совсем не знакомо, но теперь она понимала, что ей отчего-то не хватает его, когда он уходит. Сегодня ее мучил и даже злил не только тот факт, что он закрыл ее на замок, но то, что он просто ушел, снова оставив ее одну. Она на удивление быстро привыкла к его сардоническому смеху, язвительным словам и сарказму, а его задумчивые, устремленные в неизвестность взгляды неизменно привлекали ее внимание и разжигали в ней огонь страсти. А этих взглядов, в его присутствии, было предостаточно.
Без него их комнаты казались такими пустыми. Еще совсем недавно она была бы бесконечно рада такому уютному, теплому жилищу, где ей к тому же обеспечивали еду и питье. Кроме того, ей обещали неплохо заплатить. Она должна была быть чрезвычайно довольна таким ожиданием. Это было гораздо лучше, чем бродить по улицам в поисках клиентов.
И все же она никак не могла избавиться от желания покинуть эти комнаты и разузнать, наконец, почему же он не мог взять ее с собой, уходя каждый день в неизвестном направлении. Вероятнее всего, ее разыскивали, но она могла легко изменить облик и стать неузнаваемой. Мистер Рэмзи показал себя специалистом в этой области, и не исключено, что она могла бы даже быть ему полезной в его делах, какими бы они ни были.
Несомненно, должна была быть причина, по которой он оставлял ее здесь, откуда у нее был шанс сбежать, вместо того чтобы со спокойной душой брать ее с собой.
Внезапно ее пронзила догадка, и она открыла глаза.
Быть может, он отправлялся к другой женщине, которая нужна ему не для выполнения гнусных заданий и соблазнения его врагов? Быть может, это его возлюбленная, девушка благородных кровей, руки и сердца которой он добивается?
От этой мысли Джесси охватило разочарование и обида, которые, в свою очередь, пробудили неуемную потребность протеста и бунта.
Взгляд ее был устремлен сквозь спальню в ту комнату, где располагалась дверь, ведущая в коридор. Она спрыгнула с кровати. И уже на полпути к этой двери она применила заклинание, открывшее и этот замок.
Грегор нетерпеливо вышагивал взад и вперед по холлу здания самого знаменитого аукциона в Сент-Эндрюсе. Поверенный сообщил ему имя аукциониста, который занимался большинством самых значительных дел о передаче земель в Файфе, к югу от Сент-Эндрюса до самого Керколди.
Клерк, сидевший за столом здесь же, в холле, оторвал перо от бумаг, над которыми работал, и бросил в сторону Грегора суровый взгляд. Он делал это уже третий раз. Грегор заставил себя присесть.
Несмотря на то что сегодня он покинул гостиницу с большим спокойствием, чем накануне, постепенно им снова овладевало волнение. Причина, несомненно, была прежней: Джесси. Он должен был думать исключительно о своих делах, но мысли были заняты другим. С тех пор как он вступил с ней в интимную связь, его желание, казалось, становилось лишь жарче. Что же было такого в этой женщине, что лишало его покоя и не позволяло думать ни о чем, кроме нее?
