девушка и место, где спать. Ты слышишь меня, сукин сын? Слышишь?
По аркаде прокатилось эхо, и снова стало тихо.
Кейс вышел на улицу. Дождь прекратился.
И ни души.
Мелькали голограммы, танцевал неон. Кейс почувствовал запах вареных овощей, доносившийся с той стороны улицы, из тележки уличного торговца. У ног лежала нераспечатанная пачка «Ехэюань» и коробок спичек. Надпись на коробке́: «ДЖУЛИУС ДИН. ИМПОРТ-ЭКСПОРТ». Кейс тупо уставился на название фирмы и его японский эквивалент.
– О’кей, – пробормотал он, поднимая спички и распечатывая пачку. – Я тебя слышу.
Кейс медленно поднимался по лестнице в кабинет Дина. «Не спеши, – повторял он себе, – только не спеши». Стекающий циферблат сюрреалистических часов показывает неправильное время. Неоацтекские книжные шкафы и столик а-ля Кандинский покрыты пылью. Фибергласовые ящики наполняют комнату запахом имбиря.
– Заперто?
Ответа не было. Кейс подошел к двери кабинета и подергал ее:
– Жюли?
Бронзовая лампа с зеленым абажуром отбрасывает на письменный стол Дина круг света. Кейс взглянул на внутренности старинной пишущей машинки, кассеты, мятые распечатки, липкие пластиковые мешочки с образцами имбиря.
В кабинете – никого.
Кейс обошел широкий стальной письменный стол, отодвинул кресло. Нащупал револьвер в потрескавшейся кожаной кобуре, прикрепленной к нижней стороне столешницы серебристой ленточкой. Магнум 0.357, антиквариат.[17] Антиквариат со спиленным стволом и без скобы, ограждающей спусковой крючок. Рукоятка обмотана скотчем. Скотч стертый, коричневый. И грязный. Кейс открыл барабан и проверил все шесть патронов. Ручная набивка. Мягкий свинец пуль блестит, не успел еще потускнеть.
С револьвером в правой руке Кейс протиснулся мимо шкафа, стоявшего слева от стола, и встал прямо посреди незахламленного кабинета, вне пределов светового пятна.
– Торопиться мне, в общем-то, некуда. Так что решай сам. Но, с другой стороны, все это дерьмо мне порядком надоело.
Он поднял револьвер обеими руками, прицелился в середину письменного стола и спустил курок.
Отдача чуть не сломала ему запястье. Дульная вспышка осветила кабинет, словно блиц фотографа. Чувствуя звон в ушах, Кейс уставился на рваную дыру в столе. Разрывная пуля. Азид свинца. Кейс снова поднял револьвер.
– Ну зачем же так, сынок, – сказал Жюли, выходя из тени.
На нем был шелковый, свободного покроя костюм-тройка, полосатая рубашка и галстук-бабочка. В очках блестело отражение настольной лампы.
Кейс повернулся и прицелился прямо в розовое, лишенное каких-либо признаков возраста лицо.
– Не надо, – сказал Дин. – Ты прав. Насчет всего этого. Насчет меня. Но есть определенные соображения, к которым следует прислушаться. Если ты выстрелишь, то увидишь уйму мозгов и крови, а мне понадобится несколько часов – твоего субъективного времени, – чтобы создать другую личность. Мне вовсе не легко генерировать эти образы. И конечно, извини за Линду в аркаде. Я надеялся поговорить с тобой через нее, но ведь я строю все это на основе твоей памяти, и эмоциональный заряд… Сложно это все, очень сложно. У меня сорвалось.
Кейс опустил револьвер:
– Это – матрица. А ты – Уинтермьют.
– Да. Ты видишь образы благодаря симстим-блоку, подключенному к деке. Я рад, что остановил тебя, не дал выскочить из матрицы. – Дин обошел письменный стол, поправил кресло и сел. – Садись, сынок. Нам есть о чем поговорить.
– Ой ли?
– Конечно есть. У нас давно есть о чем поговорить. Я пытался связаться с тобой по телефону в Стамбуле. А теперь времени осталось очень мало. Ты сделаешь заход в самые ближайшие дни. – Дин взял конфету, развернул черно-белую, как шахматная доска, обертку, закинул шарик в рот. – Садись, – повторил он, перекатывая языком конфету.
Не сводя глаз с Дина, Кейс сел на крутящийся стул по другую сторону стола. Руку с револьвером он положил на колено.
– Ну а теперь, – оживился Дин, – приступим к повестке дня. Ты, конечно, интересуешься, кто такой Уинтермьют? Верно?
– Более-менее.
– Искусственный разум, но это ты и сам знаешь. Твоя ошибка, хотя и вполне логичная, заключается в том, что ты спутал сущность Уинтермьюта с его машиной, находящейся в Берне. – Дин шумно пососал карамельку. – Ты уже осведомлен, что в системе Тессье-Эшпулов существует еще один ИскИн? В Рио. Я – настолько, насколько у меня есть «я»: все это, как видишь, начинает звучать несколько метафизически, – стою за Армитиджем. Или, если хочешь, за Корто, а он, кстати сказать, весьма нестабилен. Хотя и останется работоспособным еще на день или два. – Дин вытащил из жилетного карманчика затейливые золотые часы и щелкнул крышкой.
– Все эти твои объяснения немногим понятнее всего остального бреда, который у нас тут уже накрутился, – сказал Кейс, массируя левой рукой виски. – И если ты такой умный сукин сын…
– Почему я не богатый? – Дин засмеялся и чуть не подавился конфеткой. – Знаешь, Кейс, мне хотелось бы сперва отметить, что я знаю гораздо меньше, чем тебе, скорее всего, кажется. А основной факт состоит в следующем: то, что ты называешь Уинтермьютом, – всего лишь часть некой, ну скажем, потенциальной сущности. Я – всего лишь некий аспект мозга этой сущности. С твоей точки зрения, это все равно как иметь дело с человеком, у которого разделены полушария. Будем считать, что ты общаешься с небольшой частью левого полушария. В такой ситуации трудно даже говорить, что ты вообще общаешься с человеком. – Дин улыбнулся.
– А насчет Корто – все это правда? Ты вышел на него через микрокомпьютер в этой самой французской больнице?
– Да. Я же составил и ту базу данных, в Лондоне. Я пытаюсь планировать, в твоем смысле слова, но это – не основной мой метод. Я импровизирую. Тут – мой главный талант. Я больше люблю реальные ситуации, чем заранее составленные планы. У меня отличные способности к работе с данными. Я могу обработать огромное количество информации, и очень быстро. На подбор вашей команды ушла уйма времени. Первым был Корто, я вытащил его с огромным трудом. Там, в Тулоне, он был уже, считай, за гранью. Есть, испражняться и мастурбировать – вот и все, на что он был способен. Но основные структуры, определившие его сумасшествие, в мозгу сохранились – «Разящий кулак», предательство, свидетельские показания в конгрессе.
– Он все еще сумасшедший?
– Собственно говоря, – улыбнулся Дин, – его нельзя считать настоящей личностью. Конечно же, ты и сам это понял. Однако Корто где-то здесь, рядом, готов вырваться на поверхность, вряд ли я сумею долго поддерживать это хрупкое равновесие. Вскоре он развалится на куски, и тогда я рассчитываю на тебя…
– Ладно, говнюк, заткнись, – сказал Кейс и выстрелил Дину в рот.
Насчет мозгов тот не соврал. И насчет крови – тоже.
* * *
– Нет, правда, – говорил Мэлком, – не нравится мне это…
