Вопрос задал Ли Юйши. Но ещё до того, как декан заговорил, Лана всей кожей почувствовала острый интерес невидимого человека за ширмой.
— Нет. И, с вашего позволения, выяснять это буду не я.
— Почему?
— Сейчас мы подходим к «во-вторых», профессор. Семь закрытых гробов были отправлены с планеты не только до окончания официального расследования, но и, фактически, до его начала. Санкцию на это могло дать только лицо, действующее в сферах, которые мне в моих нынешних обстоятельствах недоступны. Кто-то в высших эшелонах Спасательной службы или полиции слишком сильно любит деньги либо же опасно уязвим для шантажа. И в том, и в другом случае это — не уровень студентки Нильсбора.
— Однако, возможно, это уровень леди Катрины Галлахер? — прошелестел декан.
Лана не дрогнула, продолжая приятно улыбаться. Что ж… не зря, похоже, приходят в её голову мысли о завершении активной карьеры.
— Возможно. Но, в отличие от студентки, леди Катрина может позволить себе не принять контракт.
— Не примете?
— Не приму.
Что именно высвечивается на небольшом дисплее перед Ли Юйши, Лана не видела. Но следующую фразу могла предсказать вплоть до интонации. И точно:
— Сумма вознаграждения изначально весьма значительна. И вполне поддается корректировке.
— Профессор…
— Я понимаю, что ради спортивного интереса — и возможных преференций на экзаменах — может работать студентка на каникулах, но не глава процветающего консалтингового агентства. Тем не менее…
— Тем не менее, профессор, я вынуждена отказаться. Леди Катрину ждут срочные дела за пределами Атлантиды. Однако… — Лана сделала то, что ранее в общении с Ли Юйши не позволяла себе никогда: подняла вверх указательный палец, который в данном случае следовало бы, пожалуй, назвать указующим перстом. — Однако сложилось так, что дела леди Катрины теснейшим образом связаны с трагедией в «Приюте старого тролля». Я могу твёрдо обещать вам, что, насколько это в моих силах, непосредственные исполнители злодеяния будут найдены. И если останутся в живых при задержании — переданы в руки тех, кто будет властен и готов покарать их. Правда, думаю, это произойдёт не на Атлантиде. Что же до заказчиков… я постараюсь. Зависит от многих обстоятельств, но я постараюсь.
— Даже так… — в глазах Ли Юйши, обычно невыразительных и тусклых, сверкнул огонёк азарта. Огонёк, сделавший престарелого учёного донельзя похожим на кота, изготовившегося к прыжку на зазевавшуюся мышь.
— И только так, — отрубила Лана.
— Слово леди Катрины?
— Слово леди Катрины.
Декан молчал почти минуту, а потом вдруг усмехнулся и залихватски подмигнул слегка опешившей от непривычного богатства его мимики Лане:
— Отправляйтесь, дорогая моя. Удачи вам. И постарайтесь вернуться до начала семестра!
Давно уже стихли лёгкие шаги удаляющейся женщины, а подключенный к аппаратуре жизнеобеспечения человек в кресле продолжал молчать, соединив домиком кончики пальцев иссушенных недугом рук.
Он думал о том, что, в сущности, судьба всегда была благосклонна к нему. И даже сейчас, когда болезнь и старость отняли у него большинство удовольствий, доступных более молодым и здоровым, он может считать себя счастливчиком. Потому что ему не раз довелось огранить до бриллиантов алмазы, заложенные в его учениках. Может быть, и ещё доведётся. А даже если и нет, их уже было достаточно. Вполне достаточно для того, чтобы признать себя, без хвастовства, превосходным ювелиром.
Скрип отодвигаемой ширмы прервал несколько элегические размышления старика, и он без особенного восторга посмотрел на мужчину, показавшегося из-за лакированной створки. Вице-премьера правительства Атлантиды он не то, чтобы недолюбливал. И даже дураком не считал, потому что Юджин Кларк не был дураком. Просто человек с настолько приземленным складом ума и мечтать не мог о том, чтобы стать студентом «странного» факультета. По крайней мере, пока деканом оного был старый Ли Юйши.
И сейчас наверняка будет сказана не то, чтобы глупость… но что-то, что, не будучи глупостью в полном смысле слова, на практике является таковой. Ну, точно:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Почему вы не настояли? Наверняка у вас есть рычаги воздействия на эту особу!
Прежде, чем отвечать, декан мысленно сосчитал до трёх. Потом решил, что лучше будет продлить счёт до десяти.
— Не знаю, можно ли добиться битьем молока от коровы. Не пробовал. Но если вы попытаетесь битьём добиться молока от кошки, она не отдаст своё, отберёт ваше, и вам ещё крупно повезёт, если вы выживете в процессе. Вы слышали её слово. За пределами планеты будет сделано всё возможное. Здесь же… какого чёрта, сэр?! В собственном хозяйстве разбирайтесь сами!
Для знающего человека обращения «сэр» было достаточно, чтобы немедленно заткнуться. Но Юджин Кларк знающим не был.
— И дорого стоит слово, — он саркастически усмехнулся, — «леди Катрины»?
Теперь декан ни секунды не промедлил с ответом:
— Если то, что мне известно о ней, правда хотя бы наполовину — дороже вашего, сэр.
Кларк открыл было рот, подумал — и закрыл. Его верность слову, как у почти любого политика, сильно зависела от привходящих обстоятельств. Спорить было не о чем. Поэтому он коротко поклонился в знак прощания и вышел из комнаты. Не услышав, как прикованная к креслу мумия пробормотала в пространство:
— А, возможно, и моего.
Последние несколько минут визита к декану Лана высидела как на иголках. Пришёл, наконец, давно ожидаемый ответ от Горовица, который по-хорошему, надо было прочитать немедленно. А вместо этого приходилось говорить умные слова, что ещё полбеды. Делать умное лицо — вот где загвоздка. Говорить умные слова, делать умное лицо, и ни в коем случае не демонстрировать снедающее её нетерпение.
Так что, какими бы ни были неприятными яркий полуденный свет и влажная жара после прохладного сумрака, Лану радовала возможность оказаться, наконец, в их власти и выяснить, что же ответил ей старший — и, как правило, единственный — командир.
Так-так-так… предложение русского по части транспорта — принять… ну, это было довольно предсказуемо. Не уронить чести Легиона?! Это ещё к чему?
Вообще-то, представления о способах удержания на весу чести Легиона у Ланы были самые расплывчатые. Она всегда полагала, что больше, чем с честью выполнить поставленную перед ней задачу, для поддержания чести Легиона сделать нельзя. Но Дедуля явно имел в виду что-то другое. А его решение не уточнять, что именно, наводило на размышления. И размышления эти Лане не нравились.
Однако, размышления — размышлениями, а сейчас ей следовало поторапливаться. Так что статуе Нильса Бора пришлось обойтись без того внимания, к которому она наверняка привыкла за три года, которые Лана Дитц провела на Атлантиде. Наплевав на вполне вероятный штраф и не вслушиваясь в восторженный свист за спиной, мрина с места почти вбила гравидоску в аварийный воздушный эшелон, и помчалась домой.
Точнее, в теперешнюю точку постоянной дислокации. Домом она считала… да, строго говоря, у неё не было места, которое она с полным на то основанием могла бы считать домом. После смерти папы Конрада — не было. А когда у тебя нет дома — какая разница, где его нет?
Кстати, о доме. Есть он или нет, но то, что Лана могла, пусть и довольно условно, назвать «своим домом», следовало привести в порядок прямо сейчас. Поэтому немедленно по возвращении на Правый Мизинец она сбежала по лестнице на самый нижний уровень, в крохотную комнатку, большую часть которой занимали стеллажи со снаряжением и стол для упаковки багажа. Сбежала и, принявшись укладывать в сумку то, что считала необходимым в предстоящем вояже, позвала:
— Тим! Поди сюда!
Она стояла спиной к двери, располагая в давно известном и строго определённом порядке разного рода приспособления, главным образом предназначенные для старой доброй драки. Отдельно, в крохотном, по меркам нормальной женщины, свёртке — мелочёвка вроде флакончика любимых духов.
Духами она почти не пользовалась, дабы не перебивать обоняние, но иногда они бывали необходимы. Кто знает, куда её занесёт и кому придётся представляться? Так что склянка, упоительно и почти резко пахнувшая лимонной мятой даже через притёртую пробку, заняла своё (невеликое, по счастью) место в багаже. А там и Тим заявился. Наконец-то. Ну что ж… приступим к наведению порядка.
