— Почему лучше?
— А если прилетят свои и увидят, что все здесь нарушено, не дай бог перешло в руки людей, то оставшегося за главного явно не похвалят.
— А если прилетят другие? — уже ухмыляясь, спросил Семен.
— А вот тогда главному будет на самом деле все равно! А так некоторый стимул есть. Вот он и пытается понять нас и найти правильное решение. В общем, придумать, как победить нас силой разума, придурок! Хахаха!
— Да, тут уже силой мысли, разума, хаха, ну ты загнул, не обойдешься. Чемчем, а задумать соседа у нас каждый горазд! Только дай волю! Облапошат и не посмотрят, что ты главнее или старше! Хахаха!
— Чего это вы ржете в ночи? — спросила вдруг вынырнувшая из темноты Света, — я уже пошла узнать, что там случилось серьезного, а они тут гогочут как лошади!
— О, Свет! Да мы не о том, — смутился Юра, — мы…
Под утро, часов в пять, с красными от бессонницы глазами у них был план разведки, но там, где должен был находится поселок шахтеров небо осветилось багряными вспышками, продолжавшимися несколько минут, затем все стихло.
Глянув друг на друга, они только кивнули головами — противник расписался в своем поражении, поняв, что никто больше не вернется в лесной поселок. Убитый человек был разведчиком и явно не одним, так как другой предупредил возвращавшихся людей о засаде.
— Как бы они не начали прочесывать леса в большем радиусе! — заволновался Семен.
— Не думаю — иначе они бы не разнесли поселок! А так они дали знать, что мы в курсе о засаде. Они не будут прочесывать леса — вопервых, слишком большой массив леса, вовторых, этим бы занялся тот, у кого военный уклон мышления и образования, а наш инженер не будет скакать на самолете поверх деревьев — он будет обмозговывать, как бы все это провернуть подругому.
— Это как подругому?
— А фиг его знает! — в открытую зевнул Юра, — я что — галактер? Смотри, у меня голова есть и шея тоже! Я не похож на них! Хахаха!
Отсмеявшись, Юра устало оглянулся и кивнул караульному:
— Сань, иди буди Веселова. Надо собираться.
Но они так и не пошли. Они оба — Света и другие поддержали ее мнение, что в разведку сходят другие, выспавшиеся люди, для которых вот они оба всю ночь составляли маршрут следования.
— Идите спать, хохмачи, — вытолкала обоих из-за походного стола Света, улучив момент, когда все разошлись, готовясь к выходу.
— Юра, разбуди меня тоже, как что-то станет ясно, — попросил Авдеев.
— А вы что, собираетесь спать до позднего вечера? — с деланным ужасом спросила Светлана. — Ведь им часа три только в одну сторону идти, столько же обратно и сколькото займет сама проверка подступов к карьеру.
Посмеявшись, они пошли каждый к себе — Авдеев в общую палатку с мужиками, Тимофеев к себе, отдельную с женой.
— Нужно обязательно найти маршрут к карьеру. Как прибудут блокузы, можно не боятся встречи с КоПами. Главное не нарваться на галактеров, — засыпая, сонно произнес Юра.
— Спи давай, — улыбнувшись, произнесла Света, но он ее уже не слышал, тихонько захрапев.
«Пик Свободы».
…В почти полной темноте откудато слева просачивался узкий тонкий луч света. Кажется, этот небольшой лучик обладал такой энергией, что все в округе просто распалено. Жарко. Какието звуки, осторожные звуки исходили из того же направления. Все это враз насторожило и обострило чувства.
Он прислушался к внутреннему ощущению, но не смог сосредоточиться, снова расслабившись — от этого простого усилия внезапно все плыло перед глазами, черносерая пелена закачалась в необъятном море галлюцинаций и звуков. Это необычное, в какойто мере приятное и одновременно тревожного состояние, при котором находящееся сознание между реальностью и воспаленным воображением картины ирреального бытия заставляет его чуть попозже попытаться провести очередную попытку осознания всего окружающего.
Дождался, когда боль в голове начала утихать, без какой-либо системы вспыхивающие образы яркого и горячего солнца начинают принимать хоть какойто порядок. Вскоре можно будет снова попытаться сосредоточиться, вспомнить события, предшествующие этому состоянию. Начал экспериментировать.
Вот мечущийся калейдоскоп образов замирает, останавливает бег. Все посторонние картинки, он это точно знал, вмиг уменьшились в размерах, мгновенно отдалившись, и полностью растаяли в безбрежном океане мысленных образов. Сразу же идущие спереди звуки обрели реальность, скачкообразно метнули все его восприятие вперед, к светлеющей на горизонте заре восхождения из пучин небытия. Мысли начали приобретать стройность, законченность.
Теперь он понял, что это за звук, приведший к сознанию — это осторожное движение за стеной, за плохо прикрытой дверью… дверью?! в до боли знакомой спальне.
Открыв глаза, видит не постоянно меняющиеся ирреальные картины воображения результата работы мозга, а обычные предметы: вот справа несколько полок, с которых он бывало, поутру ленясь встать, брал документы. Листки распоряжений часто тихим шуршащим ворохом сыпались на него. Слева шкаф, о который неоднократно бился головой. Взгляд, выхвативший шкаф ищет, перебегает на то место, о которое он ударялся… но это же все означает, что он… но как он оказался здесь? Он сам не помнит, как попал сюда. Тут же рефлекторно поднимает руку к голове, но пальцы натыкаются на… постойте, что это такое? Бинты, плотно охватывающие голову. Вот отчего ему жарко! Вот почему ему видятся картины раскаленного солнца.
Тут же подсознание охотно вываливает кучу отрывочных видений, которые на деле оказались наполовину реальными — вот он видит голубоеголубое небо с редкими облаками, которые почемуто с определенным интервалом или ритмом качаются из стороны в сторону. Тут же слышатся какието голоса, похожие на бухание тяжелых молотов…
Следующий образ: оказывается он в полном сознании, но его окружает мрак, звуки капающей воды. Шум этой воды заглушается размеренными шагами когото, явно не его, но под эти шаги он чувствует, что кудато плывет.
— Ггде я? — слышит собственный голос. Дальше все стремительно удаляется, и он снова проваливается в серый мрак безвременья.
…Тот же мрак. Тишина. Никакого движения и успокаивающего покачивания. Тело явно требует чегото, но отвлекаться на привычные покачивания не может. Их нет. Оно требует чегото другого. Гдето внизу, внутри него урчит. Есть. Он хочет есть.
что-то теплое, такое вкусное бежит по небу, попадает внутрь и заглушает недовольное урчание в животе. Сладкая истома распространяется по телу, и он погружается в мир грез. На этот раз приятных грез. Давящая сверху тяжесть отступает.
…вокруг что-то зеленое. Снова ритмично качается теперь уже окружающая со всех сторон зелень. Свет откудато пробивается, больно бьет по глазам. Он рефлекторно прикрывает их, но это движение заметили.
— Он открыл глаза! — раздается рядом.
что-то начинает производить болезненные, отдающиеся в голову прикосновениятолчки, кажется, в плечо. От этого волна боли разрядом достигает головы и тушит сознание.
…На этот раз он побеждает: разум пытается достучаться до него, чтобы он принял необходимые меры, иначе… пронесшаяся молниеносная, от края до края горизонтасознания искра понимания расставляет все на свои места: он на самом деле на базе, дома, в своей спальне.
Ирина. Это же она старается не шуметь, не разбудить его. что-то делает в соседней комнате. Хотя по его, так его давнымдавно надо тормошить и будить. Голова трещит нещадно. Денис осторожно охватывает ее, опускает ноги на пол и садится. Чувствует, как голову начинает отпускать — кровь толчкообразно пульсирует, отливая и отступая. Приходит благодатное облегчение, голова яснеет.
— Ириша! Ириша?! — уже громче зовет жену.
Та как будто ждала этого сигнала. Дверь мгновенно распахивается, и Ирина влетает в комнату:
— Слава богу, очнулся!
— Привет, ты чего это? — насторожился Денис. — Ээ, скажи мне, котенок…
— Он спрашивает чего это я? Вот уже третьи сутки как не приходит в себя. Вернее, приходишь и тут же теряешь сознание…
За короткий срок он выуживает максимум полезной информации из ее счастливой скороговорки сквозь слезы. К примеру, какое сегодня число, сколько он времени находится дома, значит за барьером с момента удара и потери сознания он находился почти сутки, пока… ага, пока его не вынесли товарищи, почемуто оставившие его внутри агрегата, за которым они прятались. Аа, выходит, что он пропустил самое интересное?! Затем долгий путь на носилках обратно. Точно! Он даже помнит, как его кормили, оказывается наспех сваренным бульоном из концентратов.
— Ириш, ну ведь я живой? Живой! Голова немного кружиться, но сейчас пройдет и я…
— Ты мне всегда говоришь так: живой? Живой! А сам…
