Мне уже приходилось сталкиваться с этим и раньше. Бывало, ловя пираний на удочку, я вытаскивал на крючке одну только голову — тело успевали отгрызть более удачливые сородичи.
И все-таки я начал сомневаться во всех тех страшных историях, которые ходят о пираньях.
Когда же я рассказывал своему приятелю — охотнику и рыболову сеньору Роланду Убиражара — классическую историю о том, как пастух загоняет в воду больную корову на некотором расстоянии от того места, где должно перейти реку его стадо, в качестве приманки для пираний, ответом мне была лишь скептическая улыбка.
— Я отвезу вас на реку Смерти, — сказал он мне однажды. — Уж там-то вы наверняка найдете самых свирепых в мире пираний...
Река Смерти, приток Арагуаи, названа так, кажется, в память о каком-то побоище, о котором толком уже никто ничего не знает. Говорят, что когда-то воинственные индейцы перебили здесь много бразильских миссионеров или солдат. Существует еще одна версия, которой мне больше хотелось верить, а именно, что река названа так из-за особой свирепости тамошних пираний.
Солнце стояло высоко, когда мы свернули с широкой Арагуаи в приток, носящий столь мрачное имя. Однако река Смерти вовсе не походила на мифическую реку Стикс. Передо мной медленно текла сверкавшая на солнце вода, в которой отражалась буйная растительность джунглей. Это было само воплощение мира и тишины, нарушавшейся лишь ревом нашего мотора. Постепенно река расширилась, и вдали показалась кучка крытых тростником хижин. Проводник Доминго радостно заулыбался и направил лодку к берегу. Первыми нас приветствовали собаки. Затем в дверях одной из хижин появилась женщина и, узнав Доминго, поздоровалась с ним. Все мужчины, сказала она, ушли пасти скот.
Пока продолжался разговор, на противоположном берегу появился мужчина с двумя лошадьми. Он сел в каноэ и принялся выгребать на середину реки, лошади преспокойно плыли рядом. Наша хозяйка прочла мои невысказанные мысли.
— Пираньи у нас безвредные. Или вы думаете, что мы их приручили? — засмеялась она. — Каждое утро все наше стадо — а это двести голов — переплывает реку и к вечеру возвращается обратно...
Она посоветовала нам подняться вверх по течению, там в одной из стариц, по ее словам, водятся очень коварные пираньи. Женщина говорила уверенно, поэтому мы снова уселись в лодку.
По пути в низких зарослях на берегу раздались крики обезьян. Доминго пристал к берегу и исчез в сумраке джунглей со старым ружьем в руках. Через несколько минут послышался выстрел. Непродолжительное ожидание, и мы возобновили плавание с мертвой обезьяной на дне лодки. Доминго хотел использовать ее как наживку вместо того мяса, которое было у меня с собой.
Наконец наша лодка свернула с главного русла в мелкую протоку. Подвесной мотор здесь был бесполезен, пришлось взяться за весла. Потом оказались ненужными и весла: дальнейший путь к видневшейся неподалеку старице преграждало болото. Мы зашлепали по нему босыми ногами, таща за собой лодку.
Сначала мы забросили удочки. Мгновенная поклевка, и вот уже на траве трепещут зубастые краснопузые наттерерии. Впрочем, ничего нового в этом не было. Неожиданности начались, когда Доминго обвязал обезьяну веревкой и бросил в воду, затянув второй конец веревки тугой петлей на ветке. Мы отъехали и стали ждать. Внезапно по поверхности пробежала рябь, и, хотя само по себе движение было довольно слабым, можно было представить, какая бурная деятельность закипела внизу. Мы понаблюдали минут пять, а когда вода успокоилась, вернулись обратно. Доминго потянул за веревку и вытащил... скелет обезьяны.
Здесь, в тихой старице у реки Смерти, я наконец получил неопровержимое доказательство того, на что способна стая голодных пираний.
Можно ли считать данный случай типичным? Много раз я выплескивал в воду бычью кровь или бросал туда куски свежего мяса, однако пираньи не выказывали никакого ажиотажа. Впрочем, в разных реках пираньи вели себя по-разному.
Например, там, где дети беззаботно плескались в воде, а женщины занимались стиркой всего в нескольких метрах от места, где я одну за другой ловил на удочку наттерерии, новый комплекс стимуляторов мог вызвать очень бурную активность пираний или же вовсе не дать никакого эффекта. Неодинаково вели себя не только пираньи разных видов, но и представители одного и того же вида. В конце концов, я пришел к выводу, что с пираньями никогда нельзя наперед быть в чем-то уверенным.
Последняя моя встреча с пираньями произошла на острове Маражо в дельте Амазонки. Я прожил несколько дней на ранчо неподалеку от берега океана. Рядом шумел извилистый поток, уровень воды в котором поднимался и падал вместе с приливами и отливами.
— Пираний здесь видимо-невидимо, — заявил мне Карлос Памплона, управляющий ранчо, заходя по пояс, чтобы искупаться. — Но злобствуют они только после прилива...
На следующий день в качестве наглядной демонстрации Карлос бросил в воду полбарана. Туша медленно ушла на дно, нетронутая.
— Видите, вода низкая, и пираньи спокойны.
Когда вода стала подниматься, Карлос притащил тушу молодого каймана. Он привязал ее к шесту на берегу. Мы ждали, пока вода постепенно покрыла приманку.
Вдруг спокойная поверхность вокруг приманки закипела. Некоторые пираньи в горячке даже выпрыгивали из воды, с плеском шлепаясь обратно. Другие атаковали мягкое брюхо каймана, и было слышно, как они возятся внутри, работая своими мощными челюстями.
Не прошло и трех минут, как все успокоились. Карлос отвязал веревку и вытянул каймана на берег. От него остались одни голые кости, на которых чудом уцелели куски грубой кожи.
Позже, в тот день, когда уровень воды опять понизился, группа пастухов — вакейрос отправилась купаться.
— Пошли с нами, — пригласил меня один из них.
Я взглянул на скелет каймана, лежавший на берегу, и замотал головой.
Поль Зааль, доктор биологии
Перевела с английского А. Резникова
Объемный портрет Луны
«Трое мужчин быстро жестикулировали, как будто спорили друг с другом. Я подошел к ним.
— Хэлло!
Они даже не оглянулись и продолжали быстро говорить. Я ничего не понимал. «Тогда сапай, тогда сапай», — пискливо повторял самый маленький, с брюшком. На голове у него была высокая шапка.
— Послушайте, я ищу гостиницу. Где здесь... — Они не обращали на меня внимания, как будто меня не было.
— Что вы строите из себя глухих? — спросил я, и внезапно с того места, где я стоял, точно из меня, из моей груди, вырвался писклявый крик:
— Вот я тебя! Вот я тебя сейчас!
Я отскочил, и когда появился обладатель голоса, этот толстяк в шапке, я хотел схватить его за плечи, но пальцы прошли насквозь и сомкнулись в воздухе...»
Вот так где-то за пределами XXI века герой фантастического романа Станислава Лема столкнулся с изображениями людей, которые лишь на ощупь отличались от настоящих.
Сейчас, однако, можно предположить, что подобное станет действительностью гораздо раньше — еще в пределах нашего века. Ибо в последние годы началось бурное развитие совершенно новой области науки — голографии, «всесторонней записи» в буквальном переводе.
Голографический снимок воспроизводит оригинал в объеме и цвете. Но это не все. Трудно поверить, что перед глазами находится не сам предмет, а его голографическое изображение. Его можно рассматривать со всех сторон— так, словно это скульптура. При изменении ракурса по поверхности «призрака» бегут тени, световые блики, совсем как по поверхности материального тела. «Призрак предмета» почти столь же реален, как сам предмет!
Голографический способ съемки принципиально отличается от фотографии. Отраженный поток световых волн, который ловит фотоаппарат, несет в себе трехмерный снимок окружающего. Но на пластинке он превращается в двумерный, и мы вынуждены довольствоваться плоскостным, а не объемным изображением. Технические же средства голографии позволяют запечатлеть на пластинке, а затем воспроизвести настоящий — трехмерный — образ действительности. Этот образ может быть «выловлен» из светового потока. Или радиоволнового. Или даже звукового.
Поэтому голография — качественно новый способ видения мира. Световидения, радиовидения, звуковидения... Сейчас эхолот, например, дает лишь графический профиль океанического дна. Радиолокатор — однотонное плоскостное изображение пространства. Но звуколокация или радиолокация в сочетании с голографией позволят увидеть скрытое словно из распахнутого окошка. Акустический сигнал, преобразованный средствами голографии, откроет нам дно океана так, как если бы исчезла толща воды, — в объеме и цвете. Точно так же, словно Землю с борта самолета, благодаря радиолокации и голографии можно будет увидеть поверхность Венеры.
