на Дхаулагири идет снег.
Мы отправили пару носильщиков выше по склону набрать снега. В крайнем случае я вытерпел бы целую ночь без питья, но остальные, в том числе мучимые жаждой носильщики, не смогут. В общем, ночь будет не из приятных.
Утром предстоит переход по самому сложному участку пути. По крутым скалистым склонам и кое-где по заснеженным оврагам мы должны выйти на Туло Багин, там располагается пастбище, которое используется только в летние месяцы. Несколько тысяч овец и коз пасутся там в муссон. Пройдя через пастбище, мы спустимся к реке Миристи, где есть горизонтальные участки под палатки и вода.
Четверых моих спутников «наша стена» интересует больше, чем что-либо на свете. Ханс Каммерландер взял на себя обязанности доктора. Райнхард Патшайдер и Люгги Ризер делают все, что им говорят, как послушные школьники. Хотя Райнхард всегда готов помочь, энергичен и обладает практической хваткой, он ведет себя скромно, а вот Люгги только и знает, что балагурит. Вероятно, чтобы побороть свой страх.
Трудно испытывать радость при восхождении по сложной стене такой высокой горы – слишком много поводов для тревоги. На пределе возможностей не очень удается наслаждаться. Райнхард Шистл – единственный, кто полностью спокоен.
РАЙНХОЛЬД МЕССНЕР, АННАПУРНА, БАЗОВЫЙ ЛАГЕРЬ
13 апреля 1985
Дорогая Сабина!
Сегодня ночью мне снились сбивчивые сны, как бывает часто, когда я нахожусь здесь наверху вдали от всех. При длительном пребывании на большой высоте в этом нет ничего необычного. Сновидения меняются, становятся более яркими. Мне снилось, что у тебя получилось спуститься и ты снова уверенно зажила своей привычной жизнью.
Вчера у подножия стены мы установили первый высотный лагерь на 5100 метров – на краю вздыбившегося разлома ледника, в месте, надежно защищенном от лавин, которые частенько сходят по правой стороне стены. Чем дольше я здесь нахожусь, тем прекраснее мне кажется эта стена. Маршрут, который я впервые наметил в 1977-м, находясь на Дхаулагири, логичен, учитывает особенности рельефа. И при этом не опасен. Только если на среднем участке стены выпадет снег, следовало бы опасаться, что лавины сделают дальнейший подъем и спуск невозможным.
Завтра, только если позволит погода, мы собираемся разделиться, чтобы поработать на маршрутах подъема и спуска. Мы с Хансом пойдем маршрутом Эрцога 1950 года до отметки 6000 метров, чтобы наметить предполагаемый спуск по «классике». Обе девушки, Рут и Бригитте, намерены сопровождать нас до кромки ледника.
Остальные три члена команды пойдут в направлении лагеря II и провесят веревки на нижнем участке стены. Миновав серак, мы рискнем приступить к восхождению в альпийском стиле. Спускаться будем, вероятнее всего, по северному ребру (как Эрцог в 1950-м).
Рут здесь нравится, она наловчилась перекидываться шутками с шерпами и освоилась в бытовом плане. Единственный, кто ощущается в экспедиции инородным телом, – радиожурналист, который болтает без остановки и не особо понимает, что творится у нас в душе. А так команда подобралась сбалансированная и дружная.
Над палатками натянуты три гирлянды с молитвенными флажками. Кухня компактно расположилась на двух уровнях между двумя массивными скалистыми глыбами, палатки сагибов стоят вокруг, будто их в случайном порядке рассыпали по дну долины. Ощущение, будто мы стоим тут лагерем уже несколько лет. Это мое место: много солнца, тишина и повсюду зелень, дух захватывает. По утрам меня чаще всего будит птичье пение, или по дуновению ветра, не вылезая из палатки, понимаю, что погода будет хорошей. Повар Анг Ками старается кормить нас лучшим, что можно приготовить из его ограниченных запасов. Единственный недостаток – нехватка пресной воды.
Шерпы добывают воду на морене примерно в десяти минутах ходьбы отсюда. Но ледниковая вода есть ледниковая вода. Через какое-то время чай на ней невозможно пить, не добавляя рома.
Хватит ли терпения дождаться момента, когда такие экспедиции, в ходе которых расходуются колоссальные силы на восхождения, которых жаждешь и боишься одновременно, перестанут быть для меня значимыми? Не знаю, когда перестану выходить за пределы своих возможностей в горах и начну испытывать себя в чем-то другом. Несколько лет точно – усталости я пока не ощущаю, но замечаю сдвиги интересов и мечтаний. Сегодня пока намерен делать это так, как всегда мечтал, прокладывая новые маршруты и переживая экстремальные приключения на восьмитысячной высоте. А завтра буду искать новую мечту в дали и тиши. Может, в Тибете, а может, в замке Юваль…
РАЙНХОЛЬД МЕССНЕР, ТУКУЧЕ
8 мая 1985
На стене Аннапурны было прекрасно – интересно, когда удастся повторить нечто подобное. Аннапурну можно, безусловно, причислить к самым дерзким моим восхождениям. Стена оказалась опаснее, чем я предполагал. Ее крутизна от пятидесяти до девяноста градусов, маршрут начинается слева снизу и уходит направо вверх по гребню к вершине. Прибавь к этому ужасную бурю и легкие обморожения. Фотографировать было почти невозможно, все силы уходили на подъем при сильном ветре.
А потом еще Райнхард сорвался во время второй попытки штурма: он всегда рвется вперед, но при этом слишком часто рискует[58]. Завтра на очереди будет Дхаулагири! Наша экспедиция самая маленькая из всех, какие пытались подняться на восьмитысячник: три носильщика, посыльный, шерпа, повар, офицер связи и два альпиниста – Ханс и я.
Планируется, что восхождение и спуск обратно к Кали-Гандаки займет не меньше недели. Говорю планируется, потому что знаю, как часто Дхаулагири отбрасывала меня назад.
В эту минуту на долину Кали-Гандаки снова опускается туман. Вершины скрыты в облаках, на поросших лесом холмах лежит снег.
РАЙНХОЛЬД МЕССНЕР, ДОЛИНА РЕКИ КАЛИ-ГАНДАКИ, НЕПАЛ
Май 1985
Здесь, в самом глубоком ущелье в мире, мы с Хансом Каммерландером готовимся совершить восхождение на второй по счету восьмитысячник за несколько недель.
Перед этим мы прошли по северо-западной стене Аннапурны. Спустившись в базовый лагерь, я сразу же отправил одного из носильщиков вниз с поручением добыть в Катманду разрешение на Дхаулагири. Сотрудники Министерства туризма заверили меня, что я смогу рассчитывать на разрешение, если на горе не будет других экспедиций. На всякий случай я заранее оплатил его. Подъем на Аннапурну был не из легких: вогнутый склон почти 4000 метров высотой, длинный вершинный гребень, а на спуске нам постоянно приходилось иметь дело с лавинами. Ночь в лагере была кошмарной. Если бы Райнхард Патшайдер периодически не откапывал наши палатки, мы бы задохнулись. По возвращении в базовый лагерь я мог наблюдать за восхождением других участников экспедиции – обоих Райнхардов (Патшайдера и Шистла), а также Даршано (Люгги Ризер) и ждал, пока они завершат спуск и окажутся в безопасности. Им не так повезло с погодой, как нам с Хансом, зато ветра было гораздо меньше. Нас же чуть не сдуло с
