Раскрывая третий аспект злой силы языка, Иаков использует неожиданное выражение: воспаляет круг жизни (6; в оригинале «цикл природы». — Примеч. пер.)[74]. Миттон разумно полагает, что Иаков подразумевает «весь цикл человеческой жизни». Мы уже привыкли к поэтическим выражениям типа «вечный поток жизни» и «по кругу жизни». Мы говорим: «Жизнь катится», и Иаков применяет эти образные выражения по отношению к языку. «Другие пороки со временем можно исправить. Они исчезают из нашей жизни» (Кальвин), но с первого и до последнего дня нашего существования губительное влияние языка ощутимо в нашей жизни. Это и есть третий аспект мощи злой силы языка — продолжительность во времени.
В–четвертых, Иаков отмечает зависимость языка: будучи сам воспаляем от геенны (6). Первым отличительным признаком языка была его принадлежность к миру, враждебному Богу, другим его признаком может стать служба сатане. Геенна[75] — место вечного пламени. Иаков видит, как смертоносный огонь ада достигает той части нашей грешной и падшей природы, которую легче всего воспламенить. Язык становится орудием самого сатаны. Это относится не только к случаям употребления неправедных или спорных высказываний. Однажды Петр отвел Господа в сторонку и дал ему самый лучший совет, какой только мог придумать, поскольку относился к Иисусу с любовью и заботливым вниманием. Но Господь ответил: «Отойди от Меня, сатана! ты Мне соблазн, потому что думаешь не о том, что Божие, но что человеческое» (Мф. 16:22,23). Итак, предупреждение Иакова звучит очень своевременно.
Неукротимый язык? (3:7, 8а)
Учение Иакова о языке началось (2–5а) с утверждения, что умение контролировать свою речь есть великое благо. Затем он показал, сколько зла исходит от необузданного языка (5б,6). Теперь же он развивает третий важный аспект: язык никто из людей укротить не может (7,8а). Именно об этом идет речь в данных стихах.
В самом начале Творец дал мужчине и женщине власть над всем сотворенным миром (Быт. 1:28). В соответствии с этим все животные были подчинены и подчиняются человеку. Богом данная власть может использоваться на добро или во зло. Но язык укротить никто из людей не может; это — неудержимое зло (8)[76]. Дж. Б. Филлипс рассматривает понятие неудержимое[77] как «всегда готовое выйти из–под контроля». Неукрощенный, не до конца прирученный или совсем дикий зверь лишь на время подчиняется требованиям хозяина, а затем вновь превращается в дикое животное. Можно с печалью признать, основываясь на собственном опыте, как хорошо Иаков знает человеческую природу и язык. Оглядываясь назад, мы вспоминаем множество своих поступков, о которых можно только сожалеть. Но еще больше мы вспоминаем напрасно сказанных слов. Это не всегда необдуманные и злые, сердитые слова, напротив, это могут быть обдуманные слова, сказанные из добрых побуждений, но все они, злые или добрые, теперь видятся нам некстати сорвавшимися с языка.
В этих стихах Послания Иакова ощутима тревога за то, что язык играет такую роль в нашей жизни. Из стихов 7,8а мы узнаем о необходимости постоянно быть настороже и ответственно относиться к своим словам. Этот неукрощенный зверь не должен вырываться из–под контроля, нанося нам непоправимый вред. И еще. Слова естеством человеческим в стихе 7 дословно означают «человеческой природой» или же, возможно, это прозвучит лучше, «простой человеческой природой»[78]. В стихе 8 слово никто означает, что укротить язык не может «ни один из людей». Иаков утверждает не только то, что язык неукротим, но и то, что его нельзя подчинить никакой человеческой силой. Дальше этого автор Послания не идет. Он знает, что его намек достаточно прозрачен. В день Пятидесятницы (Деян. 2:2–4) огонь, отличный от того огня, что происходит от геенны, снизошел с небес вниз, чтобы зажечь новые силы и дать возможность говорить по–иному. Если мы можем сказать, что впервые грех проявился в злоупотреблении речью (Быт. 3:12, см. обсуждение этого вопроса выше), мы также должны сказать, что первым действием в новом творении было обновление власти и силы языка, осознанно провозглашавшего великие и чудесные дела Божьи (Деян. 2:11). Может быть, именно об этом предлагает нам задуматься Иаков в стихах 7,8а. Удивительным доказательством славы нашего Господа Иисуса Христа станет наше умение выражать свои мысли так, как Он: «Никогда человек не говорил так, как Этот Человек»[79] (Ин. 7:46).
Непостоянство, этот смертоносный грех (3:8б—10)[80]
Четвертый пункт исследования о действии языка приводит нас к осознанию смертоносного греха непостоянства. Это одна из особых тем, которую Иаков затрагивает в 1:6–8 и 2:4. Он говорит об этом грехе как о смертоносном яде.
Повторяющиеся слова им… им подчеркивают факт употребления одного и того же дара в двух противоположных и несовместимых друг с другом направлениях: для благословения и проклятия. Грех непостоянства усугубляется тем, что мы благословляем и проклинаем, в сущности, одно и то же — Бога и людей, сотворенных по образу Божьему. Мы смотрим вверх, на Бога и Отца[81], и осознаем Его величие, Его славу — все, что истинно и что мы любим в Нем. Мысль о том, что Иисус «есть образ Бога невидимого»[82], побуждает нас благословлять Его[83]. Мы смотрим на братьев и сестер вокруг нас, будь то в семье по плоти или в Божьей семье (ср.: Быт. 1:26,27; Еф. 4:23,24), и совсем не думаем порочить, клеветать, критиковать или намекать на что–то, ведь они носят в себе образ Божий. Мы думаем об Иисусе и считаем позором, если Его славу презирают или поносят Его имя. Мы пишем в газеты и на телевидение, жалуясь на богохульство авторов некоторых статей и передач. Но мы, не колеблясь, можем дурно отозваться о других людях, которые так же носят в себе славный образ Бога. Иаков потрясен и обеспокоен. Не должно, — взывает он, — братия мои, сему так быть (10). Совершенно очевидно, что Иаков был человеком с восторженным сердцем, радовавшимся принадлежности к семье Божьих людей. Он пытается найти отклик в наших сердцах, взывая к нам: братия, братия мои, братия мои возлюбленные (ср.: 1:2,16,19; 2:1,14; 3:1; 4:11;5:7,9,10,12,19). Эти слова звучат и как призыв, и как упрек. Если Стефан мог представить Моисея в слезах негодования: «Вы — братья; зачем обижаете друг друга?» (Деян. 7:26), то с каким же глубоким чувством должен взывать к нам Иаков, если мы уже вошли в семью, искупленную драгоценной кровью нашего Спасителя! Не должно… сему так быть. Слово, больше нигде в Новом Завете не встречающееся, означает, что это «по сути своей неверно», не соответствует собственному внутреннему устройству, «ни в коем случае не правильно»[84].
Иаков просит нас задуматься над нашими дальнейшими действиями. Мы исследовали место языка среди других органов нашего тела, опасности, которые возникают при неправильном его использовании, несколько пугающую перспективу подчинить себе такого неукротимого зверя. Мы могли счесть все эти факторы слишком обременительными, слишком тяжелыми для нашего настоящего состояния праведности и освященности. Но мы должны сделать этот шаг. Это совершенно конкретная, достаточно четкая и вполне выполнимая задача. Задумаемся над тем, что мы говорим про себя о брате или сестре, что мы говорим другим о брате или сестре и что мы говорим брату или сестре в лицо. Если мы искренни тогда, когда слышим слово Божье, мы признаемся себе, что это трудно, но мы можем сделать этот шаг — мы должны постараться уважать образ Божий в членах Его семьи.
Горькая вода (3:11)
Есть и пятая причина, по которой нам следует сдерживать свой язык. Дело в том, что в нашей речи преобладает горечь грязи, а не сладость (11). Вопрос, который задает Иаков, предполагает однозначный ответ «нет». Причина этого ясна. Представьте себе два источника, вода из которых вытекает в одно и то же отверстие. В одном источнике вода сладкая, а в другом — горькая и невкусная. Мы так никогда и не узнаем, что из отверстия льется вода из двух источников, потому что вкус горькой воды перебьет вкус сладкой и испортит всю воду. Горькая вода будет сильнейшей составляющей, именно она оставит свой привкус. Нам следует контролировать свою речь, чтобы не ощущать этого привкуса.
От избытка сердца (3:12)
Пример стиха 12 отличается от примера стиха 11. В стихе 11 мы, так сказать, стояли перед краном с водой. Мы отметили, что из него вытекала горькая вода, которую невозможно было пить, несмотря на то что в кран попадала вода и из чистого источника. Но в стихе 12 нас приглашают пройти к самому источнику. Соленый источник не может дать сладкую воду Иаков подводит нас к такому заключению, используя сравнение из жизни растений. И опять звучит вопрос, на который следует ответить «нет». Но почему? Создатель сотворил растения таким образом, что один вид может принести «по роду своему плод» (Быт. 1:11,12). Именно вид растения и определяет тот плод, который на нем вырастет. Иисус сказал: «…от избытка сердца говорят уста» (Мф. 12:34). В этом кроется шестая причина нашего строгого наблюдения за своей речью. Фиги растут на фиговом дереве, виноград — на виноградной лозе, маслины — на оливковых деревьях. Соленая вода проистекает из соленого источника, а сладкая — из сладкого. Горькие слова вытекают из ожесточенного сердца, слова критики подчинены злому духу, слова клеветы, не несущие в себе любви, могут изливаться только из сердца, которое не познало любви Иисуса.
