В одном Прицци были правы: Макс не работал по-крупному. Двести тысяч долларов — самое большее, что он себе позволял, если речь шла не о «покере» в богатом и приличном обществе. Под приличными Хеллар понимал людей, которые умеют проигрывать, не затевают драк и тому подобных вещей. Сначала, по неопытности, он играл со всеми подряд, но достаточно быстро узнал, чем это чревато. Последствия могли быть очень неприятными. В одном довольно маленьком городке в штате Техас какой-то местный мафиозо, продув Максу в «пул» чуть больше семидесяти тысяч, натравил на него своих «торпед». Те догнали Хеллара на окраине, отобрали деньги и отделали бейсбольными битами, сломав в трех местах правую руку, четыре ребра, голень и переносицу. Словом, досталось ему как следует. После этого, когда речь заходила о «большой игре», он сначала узнавал, КТО его будущие партнеры по столу. Но, проворачивая какую-либо мудреную аферу, Макси не жадничал, справедливо придерживаясь правила: «Не бери больше, чем можешь съесть». В этом была определенная толика здравого смысла. И наверное, именно поэтому Макси Хеллар дожил до своего возраста без особых проблем. Конечно, претензии к нему имели многие, но не настолько большие, чтобы долго искать его с целью пустить пулю в башку. И это лишь благодаря умеренным аппетитам.
Теперь все несколько переменилось. Макс умирал. Медленно, задыхаясь в кровавом кашле, мучаясь ужасающими болями. Он прекрасно знал, чем именно болен и как все закончится. Рак легких неизбежно приводит к одному финалу. Но перед этим болезнь иссушает тебя, окунает с головой в раскаленное горнило страданий, когда перестаешь понимать, на каком свете ты находишься, и кажется, что ты уже в геенне огненной, да, только вынырнув, понимаешь — самое страшное еще впереди. То, что происходило до этого — не боль, а лишь начало боли. Конец же ее на том берегу Вечной реки Леты. Только там обретаешь успокоение.
Макс не был особенно сильным духом, иначе давно пустил бы себе пулю или влез в петлю. Временами он доходил до такого отчаяния, что был готов сделать ЭТО, но, сунув ствол «Лламы» себе в рот, каждый раз останавливался. Хеллар ничего не мог поделать со своим страхом. Абсолютно ничего. Даже учитывая, что жить ему оставалось не больше двух месяцев, которые — он отдавал себе в этом отчет — превратятся в настоящий ад.
Так уж получилось, что Макси, подойдя совсем близко к последней черте, оказался нищ, как лорд. То есть у него были какие-то деньги, но отнюдь не столько, сколько могло понадобиться на его содержание в течение шести-семи недель. Собственно, в болезни и крылась причина возвращения в Вегас. Он, конечно, мог бы лечь в муниципальную больницу, но Макси не очень устраивала мысль о собственных похоронах за федеральный счет в дешевеньком гробу. Оставаться в квартире Хеллар тоже не хотел. Тому было две причины. Первое: иногда ему становилось очень плохо, и он по нескольку дней проводил в постели, не имея возможности даже сделать себе обезболивающий укол. Второе, если бы он подох в одиночестве, то — учитывая отсутствие родных и друзей — мог бы просто разложиться, прежде чем кто-нибудь обнаружит труп.
Все эти факторы способствовали его решению перебраться в Вегас, к жене. Макс, конечно, не собирался жить иждивенцем, даже наоборот. В голове созрел план очередной махинации, которая могла принести две-три сотни тысяч. Скажем, трети вполне хватило бы, чтобы не жить альфонсом и обеспечить свои — пусть и не очень шикарные — похороны.
Будучи философом во всем, что касалось смерти, Макс хоть и боялся ее, но все-таки надеялся на то, что рай существует, и у него довольно неплохие шансы туда попасть. Ибо если уж считать его большим грешником, то кто же тогда свят?
Одним словом, Макси перебрался в Вегас. Жена приняла его неплохо, если учесть, что они довольно давно жили порознь, чертов рак и внешний вид бывшего супруга.
За пару дней Максу Хеллару удалось узнать о некоем Френки Палоу. Поговаривали, будто парень — большой жох и порядочный плут, хотя никогда не обманывает партнеров по бизнесу. Такой человек и нужен бы Макси мая осуществления своей затеи. В ходе четырехчасовых переговоров они пришли к определенному соглашению. Палоу, действительно, оказался хитрецом. От него не укрылась болезнь Хеллара, и все отговорки типа «я-не-иду-потому-что-боюсь-засветиться» и «меня-тут-каждая-собака-знает» не прошли. Выслушав план, он некоторое время обдумывал его, а затем предложил встречный вариант. Сумма возросла до семисот тысяч, а процент Макси упал до десяти. Был ли у Макси выбор? Нет, конечно. Таким образом, они ударили по рукам.
Хеллар не знал лишь одного: Френки Палоу хорошо известен Прицци. Если бы он мог хотя бы заподозрить это, то тут же отказался бы от авантюры и поискал кого-нибудь другого. Но…
Векселя были приготовлены за один день, а вечером Френки провернул всю махинацию. В результате, Макси получил даже больше, чем ожидал, и это его вполне устраивало.
Теперь же, сидя на диванчике, он пытался сложить «Марию Стюарт». Приступ боли, начавшийся утром, прошел благодаря спасительному уколу, сделанному женой, и Хеллар впервые ощутил, как это здорово, что рядом с ним есть человек, способный ему помочь.
Он вздохнул, почувствовал в легких тупой и — на сей раз — слабый укол боли и оглядел лежащие перед ним карты. Пара дам, из которых одна последняя, и семерка. Должно получиться, решил Макс. Ну, хоть один-то раз, а? Так, так, так. Ну-ка, ну-ка.
Дамы полетели в сторону. Он перевернул закрытую карту и выругался. Король! Король, мать его, а?! Ну что за невезение сегодня! Черт!
Собрав все карты в кучу, Макси тщательно сложил их и принялся тасовать с ловкостью заправского шулера. Колода дробилась на три части и вновь сходилась в одну аккуратную стопку, перелетала из ладони в ладонь, ложилась по руке длинной пестрой дорожкой w собиралась в кулак от ловкого движения плеча. Все это Хеллар проделывал совершенно автоматически. Его тонкие пальцы плели виртуозный рисунок карточных мастей. Руки мастера, профессионала.
В какое-то мгновение ему показалось, что в окне мелькнула чья-то тень. Макс на секунду оторвался от своего занятия и повернул голову. Никого. Мягкое осеннее солнце нарисовало на ковре желтый прямоугольник. Идеально ровный, с висящим над ним слабым золотистым сиянием.
Так, так, так. Новая пирамида выстроилась на лакированной поверхности столика. Макс открыл первые карты, тихо напевая себе под нос старенький сентиментальный блюз «Луна над Каролиной». Слова он успел уже подзабыть и поэтому мурлыкал лишь мотив, изредка вставляя слова или строчки. Его резковатый голос никак не сочетался с напевной ритмичностью блюза, однако оценить это было все равно некому. А если бы и было кому?
— Да пусть они подотрутся, — буркнул он и снова запел, уже чуть погромче.
Из-за пения он не услышал, как осторожно повернулась в замке отмычка. Обычно Макс запирался на предохранительную собачку, но сегодня жена, опасаясь, что его свалит новый приступ боли, а она не сможет открыть дверь, запретила ему сделать это.
— Ну, подумай сам, дорогой, кому нужно заходить сюда? Если позвонит почтальон, то тебе все равно идти к двери, но если случится что-нибудь, мне придется лезть в окно. Представляешь?
Представить жену лезущей в окно Макс, как ни старался, не смог. Именно поэтому человеку, открывавшему дверь отмычкой, удалось беспрепятственно войти в дом…
… Чарли несколько секунд постоял на пороге, прислушиваясь к голосу Макса и тканью больших напольных часов, стоящих в углу гостиной, которые он видел через открытую дверь.
Вот по улице проехала машина. По мощному гулу мотора Чарли определил крупный грузовик. Скорее всего, трайлер, направляющийся на запад.
Пение на мгновение смолкло, а затем возобновилось с новой силой. Фальшивые ноты прорывались настолько часто, что даже не обладая слухом, можно было определить: поющий никакого отношения к музыке не имеет.
— Но-о-о-очь над Каролиной, — затянул голос, но это было и все.
Варварское пение резало слух, но человек выводил строки настолько самозабвенно, что не оставалось сомнения относительно того, насколько ему самому нравится воображать себя рок-звездой.
Чарли усмехнулся. Вытащив из кармана пиджака пистолет, он медленно пошел на звуки голоса, доносящегося откуда-то слева. Долго искать не пришлось. Во второй комнате худой сутулый человек раскладывал пасьянс. Ему-то и принадлежало столь немузыкальное пение. Волосы сидящего, большей частью седые, выглядели так, словно их хозяин только-только оторвал голову от подушки. Лицо, помятое и припухшее, создавало ощущение, что певец — или картежник, кому как нравится — неделю не просыхал, упиваясь вдрызг. Кожа имела нездоровый сероватый оттенок, да и глаза с красными дорожками кровеносных сосудов, покрывающих весь белок, смотрелись не лучше. Руки у человека были невероятно тонкие, но очень жилистые, и Чарли ни на секунду не усомнился, что у Хеллара стальная хватка, хотя впалая грудь отнюдь не говорила о физической силе. Большой крючковатый нос испещрили угри и капилляры, а на щеках и подбородке красовалась трехдневная седая щетина. В общем, Макси Хеллар производил впечатление, идеально совпадающее с его внутренним самочувствием. Правда, одет он был опрятно и чисто, хотя Чарли склонялся к тому, что это заслуга какой-нибудь женщины, опекающей Макса, а вовсе не его самого.
