над людьми ради удовлетворения извращенных удовольствий, возникших вследствие понимания собственной безнаказанности? — Строго спросила Ляля.
Психологиня потупила взор.
— Меня накажут? — Спросила она.
— Разумеется. За подобные преступления предусмотрена только высшая мера. — Я решил немного попугать, но получил от Ляли локтем под ребра.
Доктор посмотрела на нас.
— Ладно, я готова. Мне даже не с кем попрощаться.
— Вам не надо никуда идти. По крайней мере, с нами. — Произнес змей. — Иномирец не может сидеть на месте. Вопросы, которые появляются в его голове, направляют его в нужную сторону. Как только разгребете дела, которые вы натворили, прислушайтесь к себе и смело доверьтесь внутреннему голосу.
— И уберите со стен эти жуткие суицидальные натюрморты. — Попросил я. — Больше радости и ярких красок.
— Вы будете за мной следить? — Спросила доктор.
— Нет. — Ответила Ляля. — Вы не ребенок, чтобы быть вам нянькой. Вам решать, кем быть, но помните, миры не любят когда в их теле живет заноза. Рано или поздно вас выдавит из каждого, в котором вы творите непотребства и тогда перед вами снова встанет вопрос, куда идти.
— Значит, я свободна? — Не веря своим ушам, спросила «психолог».
— Вот, дура. — Не удержалась Ляля. — Может ее и правда засадить в аномалию?
Глаза у докторши испуганно забегали.
— Дамочка. — Стараясь быть вежливым и в то же время снисходительным, змей обратился к хозяйке кабинета. — Вы не были свободны и не скоро станете с таким образом мыслей. Свобода — это путь собственного развития, а не стагнация в узких рамках удовлетворения своих низменных желаний.
— Скажите куда идти и что делать? — Попросила кошка, умоляюще глядя на нас.
Мы переглянулись и рассмеялись, сбив с толку хозяйку кабинета. Змей скрутил нас обручем. Кошка рассеянно помахала нам, поняв, что это действие означает наш уход.
— Оставляю вам желать лучшего. — Бросил напоследок Антош и вернул нас домой.
Глава 8
«Вий»
Эрла появилась через час после нашего возвращения. Она была не в себе. Прекрасные перламутровые глаза метали молнии. И мне, признаться, стало страшно. Она превратилась в Медузу Горгону, под взглядом которой хотелось окаменеть. Она долго с нами не разговаривала. Бесцельно носилась вокруг пруда, поглощенная своими мыслями.
— Идиоты сильнее всего проявляются в поступках, которые должны были изменить мнение о них. — Она, наконец, остановилась и посмотрела на нас, будто мы только что появились. — Вернулись уже?
— Да. — Ответили мы с Глебом одновременно.
— Да. — Спустя полминуты ответил и Борис. — Это мой девиз по жизни. И мы вернулись.
— У тебя тоже есть девиз? — Удивился Глеб. — И у меня есть. Хорошего человека должно быть много.
— Если мужчина красивее обезьяны, то он уже красавчик. — Вставил и я свой девиз, сформировавший мое мировоззрение.
— Это не про тебя. Видел я обезьян и покрасивее. — Глеб дружески хлопнул меня по плечу.
— Это ты про свою родню? — Быстро нашелся я.
— Как вам испытание? — Эрла прервала нашу пикировку, но видно было, что спросила она больше из уважения, чем настоящего интереса. Что-то ее сильно заботило.
— У тебя есть еще команда, которую ты испытываешь? — Решил я. — Это они идиоты?
— Нет, других таких счастливчиков у меня нет. Ладно, вас это не касается. Молодцы, умеете думать абстрактно.
— А можно узнать? — Борис поднял вверх руку, как прилежный ученик, — Эти монстры они что действительно убивают за… ну, за то, что… — он смущенно изобразил мимикой напряжение, которое испытывает сидя на унитазе.
— Конечно. Можно ли испытать человека, если он будет заранее знать, что с ним ничего не случится?
— Наверное, нет. — Неуверенно предположил Борис.
— Не наверное, а точно, нет. Если вам дать шутейный квест, то вы выйдете по его окончании ровно теми же людьми, которыми и зашли. Страх совершить непоправимую оплошность или дать слабину заставят ваши мозги работать на всю мощь, чтобы найти выход. А думать надо иначе, чем вас учил тот мир. Страшно?
— Позавчера было намного страшнее. — Признался я. — Поверить и сделать шаг, оставить свой привычный мир.
— А мне нет. Я думал, что это шутка до последнего момента. — Признался Глеб.
— А я… а у меня всегда так… совершаю поступок, а потом думаю. — Борис снял очки и протер их полой майки. — Идиот.
— Ты не идиот, ты думаешь как раз так, как нужно, просто твое окружение, принявшее правила твоего мира, привыкло думать по-другому, и давить на тех, кто думает иначе. Отсюда и твоя замедленная реакция. Вначале ты думаешь правильно, а потом пытаешься интерпретировать свою мысль для окружающих.
Борис удивленно уставился на Эрлу. Кажется, он слышал подобную оценку себя впервые. Даже его рыбий взгляд куда-то пропал, став ярким и глубоким.
— Мне этого никто не говорил. — Признался он еле слышно.
— Не благодари, это не комплимент, а констатация. Все мы до определенного возраста иномирцы, пока мир не сломает нас. Хотя… некоторым иномирцам проще вернуться к тому образу жизни, который у них был прежде. — Последнее предложение Эрла произнесла задумчиво печально.
— Это тот идиот? — Догадался я.
Эрла вздохнула. В этот момент и вся ее красота будто потускнела. Печаль делала ее невзрачной, и дело было, скорее всего, в глазах, в которых потух блеск. Недавние воспоминания нахлынули на нее с прежней силой.
— Знаете, что он сказал мне? — Произнесла она шепотом.
— Идиот? — Переспросил Глеб.
— Он сказал, что для мужчины секс — это цель, а для женщины средство достижения цели.
Неожиданная откровенная фраза слегка покорежила нас, отчаянных девственников, не имеющих о предмете никакого практического знания, чтобы составить авторитетное мнение.
— Представляете каково, когда тебе в лицо говорят, что все твои чувства это мишура, которой ты обволакиваешь объект обожания, чтобы поиметь с него что-то. Что можно поиметь с этого идиота? У него даже в глазах тестостерон плещется, а вместо мозга, простите, другой орган. Я сама дура. Очаровалась.
Непривычно было видеть Эрлу в таком состоянии. Мне захотелось как-то помочь ей. Набравшись смелости, я подошел и попытался ее обнять. Получилось неловко из-за моих несмелых действий. Однако Эрла не оттолкнула меня. Я поднял глаза на своих друзей. Они смотрели на меня, открыв рот, сверлили завистью, смешанной с удивлением, явно не ожидая от меня такой смелости. Окрылившись собственной смелостью и чувством некоторого превосходства, поддавшись магии от близости к женщине, я осмелел настолько, что опустил руку на её ягодицы. Реакция оказалась мгновенной. Я получил звонкую пощечину, от которой меня слегка повело. Удар у Эрлы был что надо.
— Прости. — Смущенно произнес я, прикрыв лицо ладонью.
— Ой, Вий, прости, больно? — Она кинулась осмотреть место ушиба. — Не справилась с нервами. Прости.
Эрла осмотрела
