пришли на приём?
- С отцом, - машинально ответила я. Наверное, теперь лучше всего сделать вид, что ничего не произошло. По факту, так и есть. Ну, постояли в кустах, подслушали чужой разговор, сделали выводы. А всё остальное - ненужная лирика и недоразумение.
Кристиан подставил мне свой локоть:
- Пойдёмте, я отведу вас к отцу. И пообещайте сохранять благоразумие. Иначе Анриса Монсьёни от вас мокрого места не оставит. Учтите, если вы сорвёте мои планы, и Анриса снова выкрутится, мокрого места от вас не оставлю я.
Я недоумевающе посмотрела на Тодда. Он это сейчас серьёзно? И с этим человеком я собиралась целоваться?! Определенно, это какое-то недоразумение.
Когда мы вошли в зал, уже начался бал. Впрочем, до настоящего бала происходящее все-таки не дотягивало. Несколько пар кружились в танце, остальные же приглашенные, большинство из которых составляли мужчины, были заняты разговорами. Отца я заметила сразу. Он стоял возле окна, нетерпеливо посматривал по сторонам и нервничал. Ну всё, сейчас мне и придёт окончательный конец. Чтобы взять хоть небольшую передышку, я подошла к столу с напитками и, схватив первый попавшийся фужер, сделала большой глоток. И тут же закашлялась. Это был не сок. Какая гадость!
Кристиан укоризненно покачал головой и подал мне другой бокал:
- Ваша порывистость, Фрида, когда-нибудь сыграет с вами злую шутку.
Я запила гадость соком и благодарно выдохнула:
- Но вы же снова окажетесь рядом и спасёте меня.
Кристиан усмехнулся и напомнил:
- Так, где ваш отец?
Я указала кивком на окно, и первая направилась к месту казни.
Отец, едва завидев меня, набрал полную грудь воздуха, чтобы разразиться долгой нотацией по поводу моего безобразного поведения. Однако присутствие Кристиана все-таки заставило отца отложить чтение морали. А я, воспользовавшись секундной заминкой, поспешила представить мужчин друг другу:
- Папа, это господин Тодд. Он инспектирует агентство, в котором я работаю. Господин Тодд, это мой отец, Симон Зейми, младший управляющий транспортной компании Моруана.
Мужчины пожали руки друг другу. И после обмена ничего незначащими общими фразами, вполне можно было бы Кристиану и откланяться. Но он вдруг заявил:
- Ваша дочь невероятно интересная собеседница. Не сердитесь на её долгое отсутствие – это я увлёк её беседой.
Отец растерянно улыбнулся и осторожно произнёс:
- Да, Фрида у нас такая выдумщица…
Ну, спасибо, папа!
Кристиан, сославшись на дела, откланялся. Едва он отошёл на пару шагов, как отец тут же вспомнил о так и не прочитанной нотации:
- Фрида, это возмутительно! Я представил тебя сыну господина Флипа! Да ты ни на шаг от него не должна была отходить! А теперь, вот…
Тут отец кивнул на середину зала, где кружились пары. Найджела я увидела вальсирующим с миниатюрной брюнеткой. На лице девушки сияла ослепительная улыбка, глаза светились счастьем. Ну, хоть кому-то на этом приёме хорошо.
- Папа, я не виновата. Я отлучилась в дамскую комнату. А потом просто вышла на свежий воздух, потому что здесь ужасная духота, а твой хваленый Найджел не догадался предложить мне прогулку в парке. И если честно, у меня сильно болит голова. Давай вернемся домой? Пожалуйста.
- Может, стоит дождаться приглашения на танец от молодого Флипа?- это был не вопрос, а ценное указание.
- Ну, если ты хочешь, чтобы я свалилась в обморок посреди зала, можно, конечно, подождать,- с обреченной покорностью выдохнула я.
Тут отец пробормотал себе под нос что-то про глупых куриц, которых он пытается пристроить выгодно замуж, а те не ценят. Но все-таки подхватил меня под локоть и повёл к выходу.
А между тем, я совсем не врала, говоря о том, что дурно себя чувствую. Тот злосчастный глоток, который я сделала, перепутав фужеры, давал о себе знать. Приятное тепло, растекающееся по телу, сменилось вялостью, а потом и вовсе сонливостью. В экипаже меня укачало, появилась тошнота. И домой я вошла с желанием рухнуть на пол здесь и сейчас. Взглянув в зеркало, я вздохнула: ну и красотка. Зеленоватый цвет лица еще никого не красил.
Матушке было достаточно одного взгляда, чтобы подхватить под руки и, увлекая меня в комнату, на ходу бросить отцу:
- Симон, что ты с ней сделал?!
Ничего ужасного на самом деле не произошло. В том фужере вовсе не было ядовитого зелья, которое по ошибке досталось мне. Всего лишь дурная наследственность, в этот раз по маминой линии. Напитки крепче сидра оказывают вот такое действие. Вялость, сонливость и жуткая головная боль. К счастью, матушка знала, что делать в подобных случаях, потому что и сама не переносила алкогольные напитки.
Мне помогли умыться, переодеться в сорочку. Уложили спать, заботливо приоткрыв окно, чтобы ночной прохладный воздух наполнил комнату. Проваливаясь в сон, я успела подумать, что всё-таки что-то хорошее было на этом дурацком приёме. Там был Кристиан. И он хотел меня поцеловать. Жаль, что передумал…
Проснулась я раньше обычного. Из приоткрытого окна тянуло утренней свежестью, и я натянула одеяло до носа. Радость от еще одного выходного дня немного приглушилась при напоминании о вчерашнем. Но не в моём характере было баюкать и лелеять неприятность и досадное происшествие. Ну, было и было. К тому же, если посмотреть на инцидент с Кристианом со стороны, то он повёл себя благоразумно и в какой-то степени благородно. Не стал обманывать и давать ложную надежду девице, с которой не собирался иметь ничего серьезного. А мне пора уже прекращать посматривать в сторону Тодда. Не моего поля ягода.
Но вот о чем стоило хорошенько поразмыслить, так это о том, что именно госпожа Монсьёни оказалась владелицей агентства. А из подслушанного разговора совершенно ясно, что она и занимается вербовкой рекламодателей. А знают ли они о ментальном внушении? Или наивно верят, что покупатели нахлынут после ненавязчивого упоминания их салона в сновидении?
Но, видимо, об этом мне не суждено будет узнать никогда. Предостережение Кристиана, а точнее предупреждение, было более чем прозрачно. Он ищет компромат на Анрису Монсьёни, и если я вдруг вмешаюсь, и дамочка в мехах сорвется с крючка, меня первой постигнет участь невинно убиенной. Придётся отойти в сторону и молча наблюдать. Неужели я на такое способна?
Не знаю, что сказала матушка отцу, но впервые на моей памяти батюшка выглядел виноватым. Не так чтобы сильно, но его вопрос о моем самочувствии, едва я вышла к завтраку, был знаком, что меня простили и даже пожалели. Я же меланхолично размышляла над планами на сегодняшний день.
Но, кажется, кто-то сверху иногда сам
