— Вы не могли бы попросить своего мужа встретиться со мной?
— А что вам надо? Его даже следователь не вызывает. Потому что подтверждено — его не было в ту ночь в квартире. И всё ясно!
— Я знаю. Но, возможно, туда заходил кто-то из… знакомых вашего мужа. И… понимаете, могли видеть кого-нибудь в… парадном. Или возле дома! Мне нужны контакты этих знакомых.
Она вздохнула.
— Понятно. Работаете ищейкой.
— Приходится.
— Попробую, поговорю с ним. Сами понимаете, он стресс пережил. И конфискация… Безобразие. Да и убийство в квартире.
— Конечно, после такого отдохнуть надо.
— Вот.
— Когда можно будет к вам подойти? Может быть, через пару дней?
— Давайте так, — она кивнула и поспешила в сторону проезжей части.
Марк с Андреем смотрели ей вслед.
— Марк Анатольевич, как вы думаете, что её может удерживать возле отсидевшего самогонщика?
— Любовь, видимо.
— Может, давняя?
— Может, необъяснимая.
Андрей посматривал на Марка. Необычно он работал — вот с этой дамой, например, не настаивает, беседует так, что она и разговаривать начала, правда. Информации пока никакой. Только известно: она дала показания, что сожитель в ночь убийства был с ней.
Интересно, для чего ему это, в общем-то, безрезультативное общение? Хочет собрать материал. Чтобы потом можно было посеять сомнения в виновности Кирилла? Не торопится, потому что времени до суда, наверняка, немало ещё?
Пока ждали звонка Валерия, сидели в машине. Андрей читал книгу, уткнувшись в смартфон. Марк, устроившись на заднем сиденье, пересматривал все имеющиеся по делу материалы. Казалось, что наизусть всё уже знает, но всегда читал и читал. Очень часто за этим занятием приходили ценные мысли.
Наконец, бабушка пробудилась и была готова к разговору.
— Анна Ивановна, значит, вы не спали в ту ночь, когда произошло убийство?
— До четырёх утра мне не спалось.
— Расскажите, что слышали. Возможно, выходили из комнаты и кого-нибудь видели?
Анна Ивановна многозначительно посмотрела на Валерия, и он кивнул.
— Я не выходила. И вообще, та ночь спокойной была. В дверь постучали, кто-то из наших колобродников открыл. Привыкли все, с этими экскурсиями-то… Потом, знаете, такая абсолютная тишина вдруг! И с улицы — ни звука. Я ещё подумала, что, может, усну наконец-то! Пашка пришёл. Ну… прямо через несколько минут я и уснула, — она уставилась на Марка. — Вы мне деньгами дадите или поедем вместе покупать?
Теперь был понятен её многозначительный взгляд, обращённый к Валерию. Значит, пообещал что-то сосед.
— Анна Ивановна, а как вы поняли, что Пашка пришёл, если говорите, что из комнаты не выходили и никого не видели?
— Так она кашлял. Я его кашель из сотни узнаю. Знаете, он с особой интонацией кашляет.
— Да? И как же это?
— А… будто капли капают… Каш-каш-каш-каш… И так три раза подряд. Как из тюрьмы вернулся, так и кашляет.
— Анна Ивановна, я хочу пригласить вас в качестве свидетеля со стороны защиты.
— Ладно. Но только деньги, ну или нитки побыстрее бы! А то из-за этого убийства пока никого не водят квартиру смотреть, а мне без вязания туго… Хочу вязать, а не из чего!
Марк ещё раз показал бабушке удостоверение
— Вы приглашаетесь в качестве свидетеля.
— А?
— Я официальное лицо.
Анна Ивановна фыркнула:
— Я не пойду даром ни в какой суд.
— За неявку придётся уплатить штраф в размере сорока тысяч рублей.
— Приду и скажу, что ничего не слышала и опознать по кашлю никого не смогу.
— Дача ложных показаний? Анна Ивановна, я понимаю, что вы стеснены в средствах, но… Вы обязаны исполнить гражданский долг.
— Доисполнялись уже! Доперестраивались! Человеком себя перестаёшь чувствовать!
— Возможно. Зачем же усугублять ситуацию?
— А что от меня зависит? Что-то поменяется, может?
— Если и старшее поколение уподобляться будет!.. Вообще не с кого будет пример брать. Это вам в голову не приходило?
— Сейчас каждый о себе в первую очередь думает! Доамериканились!
— Нет ничего плохого в том, что человек думает о себе. Другой вопрос — что и как. Вот вы и подумайте.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Андрей внимательно наблюдал за Марком. Всё время он был уравновешен. Действовал грамотно и чётко. Спокойно.
И совсем недавно, когда Марк беседовал с сожительницей самогонщика Пашки, Андрей растерялся. Марк не надавил, хотя и можно ведь было! Ему показалось, что спокойствие это застопорит расследование.
А потом, когда Марк сосредоточенно читал документы, сидя на заднем сиденье, вдруг всё понял! Это такое затишье перед бурей! И именно поэтому адвокат Кушманцев даже не произнёс слово «сожитель», не сказал, что — «не муж он вам, обязаны дать показания, ответьте-ка на вопрос, будьте, любезны!» И как Андрею раньше это в голову не пришло? Ведь стоит этим двоим повредить атмосферу, могут ломануться в загс. А станут женихом и невестой — всё, никаких показаний.
Так вот он какой, Марк: тишина, а потом — вихрь! И мало никому не покажется.
Вот и сейчас Марк напряжённо молчит и даже не смотрит в сторону бабушки-вязальщицы.
А выражение лица Анны Ивановны менялось на глазах. Поджатые губы распрямились. Ноздри перестали раздуваться. Прекратила моргать учащённо.
Взгляд остановился на Марке.
— Милый, я приду.
— Что вспомнилось, Анна Ивановна?
— Да… — она махнула рукой. — Думать надо о себе и с себя начинать.
— Прошу никому не говорить о предмете ваших будущих показаний.
— Я понимаю.
— Всего доброго, Анна Ивановна.
…Едва покинули дом, Марк достал телефон. На сегодня ещё была намечена встреча с прибывшей в Петербург матерью обвиняемого.
— Марина Николаевна, добрый лень. Марк. Да. В течение получаса могу к вам подъехать.
Отель был на Крестовском острове, совсем недалеко от дома с показательной коммуналкой.
Андрей высадил Марка на улице Рюхина, напротив аллеи, ведущей к отелю, а сам отправился искать парковку. В этом зелёном местечке не всё было просто.
Марк же прошёл совсем немного вглубь территории, как увидел спешащую ему навстречу жену шефа. Ещё с момента известия о её приезде, он решил, что скажет обычные слова. Всё как обычно — эмоции здесь могут только навредить.
Вкратце обрисовал ситуацию — предельно лаконично. Как лакедемонянин, житель Лаконики. Ещё в школе, на истории Древнего мира учитель заставил их выучить, как поговорку: жители Лаконики — лакедемоняне. Тогда это привело Марка в восторг, позже вспоминалось, как знак о выборе профессии.
И закончил традиционно для подобного случая:
— Я сделаю всё, что будет в моих силах и, надеюсь, сообщу вам о прекращении преследования из-за непричастности Кирилла к совершению преступления.
— Марк, ты как свежий ветер! Сильный, хороший, приятно дующий в лицо!
Марк осторожно улыбнулся.
— Знаешь, мне дышать легче стало. И вдруг пришла мысль, что не буду Кирилла ругать. У меня завтра с ним свидание.
— Хорошо, что сказали это. Ругать точно не надо, по крайней мере, сейчас. Ему поддержка нужна. Понимаете, Марина Николаевна, правда, истина даётся нелегко, я и до Кирилла эту мысль донёс. В уголовном деле недостаточно быть невиновным, невиновность необходимо доказать. Аргументированно, цельно, широко. Так нанести мазок, чтобы ни единого сомнения не проступило. И чаще всего невиновному труднее доказать свою непричастность, чем виновному обрисовать и обставиться так, чтобы повыгоднее себя преподнести. Ведь изначально суд… не верит — ты это понимаешь, и одно дело убеждать в правоте невиновного, когда отчаяние близко подступает, и совсем другое — срежиссировать побочные факты. Так что задача у нас непростая, каждый должен собраться и правильно, отбросив личные переживания, сработать на победу, — Марк пристально смотрел в глаза матери обвиняемого, — Кириллу очень тяжело. Мало того, что осознаёт цену собственной беспечности, он ещё и скамью подсудимого ой как чувствует! У этой скамьи своя психология, о ней в обязательном курсе психологии обычного ВУЗа — ни слова. Ну и… будем надеяться на судью, что не попадётся нам самоуверенный или поддающийся соблазну осудить, а достанется грамотный и беспристрастный.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
