Пока Вася возился со стрелами, Лена успела не только сплести с десяток силков, но и промыть Тузику раны.
Солнце уже повернуло к западу, когда приготовления к охоте были закончены. Лена осталась в пещере, а Вася двинулся было к реке, чтобы там попытать охотничье счастье. Но Лена нерешительно остановила его.
— А вдруг… вдруг еще один пещерный хозяин наведается? — спросила она и с тревогой посмотрела на Васю.
— Так, видишь ли… видишь… — тянул Вася, вспоминая, что звери очень часто живут парами. Может быть, и этот еще неизвестный ему хищник тоже имел пару. Тогда второй зверь должен вернуться. Но потом, поразмыслив, Вася решил: — Ничего не будет, никто сюда не сунется.
— Ты думаешь?
— Конечно. Ведь у входа лежит убитый пещерный хозяин. Это — раз. Какой же зверь не испугается? Ну, пусть он храбрый, но ведь в пещере горит огонь. Это — два. Разве ж он сунется? И потом — Тузик. Он же будет стоять как самый верный сторож. Это — три. Он же теперь раненый и потому очень злой на всяких зверей. Так что бояться нечего. Только ты силки не забудь поставить.
— Хорошо, — согласилась Лена. — Я не буду бояться.
— Только смотри силки привязывай как следует, чтобы птица не улетела.
Вася взял лук, засунул стрелы за подвязанный узлом ремень и пошел к реке. Тузик двинулся было за ним, но мальчик приказал ему оставаться у пещеры.
Река разлилась широко. То тут, то там образовывались пенные заводи. Кустарник и лесная молодь стояли по колено в воде. По заводи шныряли дикие утки, прилетающие в эти края выводить птенцов. Они деловито покрякивали во главе целого выводка неуклюжих, смешных, еще не одетых в перья, но уже больших утят. Утка нырнет, а за ней, как по команде, ныряют утята.
Пристроившись на бережку заливчика, Вася натянул лук. Выводок подплыл к нему метров на десять. Тихонько свистнула стрела. Первый утенок встрепенулся, но потом перевернулся лапками вверх. Утиное семейство вначале не заметило гибели своего братца и продолжало нырять. Как только оно сбилось в кучку, Вася пустил еще одну стрелу — и еще один утенок перевернулся вверх лапками. Утята с любопытством посматривали на него, смешно склоняя набок свои топорщившиеся перьями-пеньками головки, и удивленно крякали. Торопясь, Вася разделся и полез в холодную воду собрать свою первую охотничью добычу.
«Ну что ж… у доисторических людей были свои преимущества — за утятиной далеко ходить им не приходилось», — подумал Вася, когда шел к своей пещере.
Жизнь представлялась ему очень интересной, и ему хотелось прожить такой жизнью еще несколько дней. Но, как это часто бывает, самые скромные мечты все-таки сбываются не всегда…
Неподалеку от пещеры стоял вертолет. Возле него возился дедушка и крутился Женька. Вася издали услышал его голос.
— А этот самый барс вас не покусал?… А Вася прямо в него шишкой попал? А почему же он не бросился на вас?… Он факела испугался?… А как же он напал на Тузика?
«Вот еще невезение! — сердито подумал Вася и вздохнул. — Значит, нашли все-таки».
Свидание было не из приятных. Вася хмуро поздоровался с дедушкой и Женькой.
Возле вертолета и в пещере уже высились груды одеял, теплых вещей, какие-то походные печки, кастрюльки, сковородки и невероятное количество всяческих продуктов, словно дедушка собирался здесь зимовать.
Вася молча положил на эту груду двух утят и подумал, что, наверно, их даже не придется попробовать. Женька сейчас же уцепился за них:
— Это ты сам убил?… Из чего?… Палкой?
Вася посмотрел на него с презрением и хмуро ответил:
— Нет, я купил их в магазине. Но они, кажется, несвежие. Боюсь, что тебе не разрешат их попробовать.
Женька не понял его мрачной шутки и спросил:
— А ты что? Будешь есть несвежих уток?
— Я, знаешь, ужасно люблю несвежих. У них особенный вкус.
В это время дедушка уже успел развернуть радиотелефон и набрать нужный номер. Когда на зеленоватом экранчике показалось встревоженное лицо Валентины Петровны, он с удовольствием сообщил:
— Наши робинзоны целы и невредимы. Отвоевали у барса пещеру, развели костер и теперь собираются жарить уток. Сообщи немедленно Шуре, что все в порядке.
«Тоже мне, порядок! — подумал Вася. — Не могли хоть немного опоздать…»
Лена посмотрела на Васю грустным-грустным взглядом, и он понял, что и ей тоже не нравится дедушкин порядок. Оба они уже забыли все тревоги и невзгоды, или, точнее, они прекрасно помнили их, но ни ей, ни Васе они уже не казались невзгодами. Наоборот, это были самые желанные и самые интересные приключения.
Потом дедушка рассказал о том, что было, когда мамонт унес ребят в лес. Их, конечно, немедленно стали разыскивать, но Тузик так петлял, что следовавшие за ним вертолеты потеряли его из виду. А потом — гроза.
Все было ясно, все понятно, и все-таки было скучно. Дедушка стал сдирать шкуру с барса, а ребята ощипывали утят.
— Удивительное дело! — заметил дедушка. — Барсы у нас никогда не водились. А вот потеплело — и переселились. Но таких переселенцев нам, пожалуй, не требуется.
Ему никто не ответил. Было тихо. С гор еще скатывались тоненькие ручейки. В небе прогудел вертолет-лесовоз. Где-то рядом попискивала невидимая птица. Лена встрепенулась, прислушалась и вдруг сорвалась с места. Через минуту она вернулась с двумя рябчиками в руках.
— Откуда ты их взяла? — опешил Женька.
Лена переглянулась с Васей и серьезно ответила:
— В магазине купила. Тут, за углом.
Теперь только Женька понял, что его разыгрывают, и тяжело вздохнул. Лена смотрела на серовато-коричневых птичек и ласково гладила их перышки.
— Знаешь что, Вася, давай не будем их жарить. Возьмем их с собой. Может быть, приручим.
— Давай, — согласился Вася. Подумал и добавил: — Только ты сними теперь силки. А то еще попадется в них рябчик и погибнет. А зачем губить зря?
— Да, это верно, — деловито согласилась Лена.
Женька смотрел на них и чуть не плакал. Ох, как бы он дорого дал, чтобы испытать все, что испытывали они! И чтобы хоть как-нибудь приобщиться к их делам, он заискивающе спросил:
— Лена, а Лена?… А мамонт здорово мчался? Вас не сбросило?
— Не нужно было трусить! — резко ответила она. — Мальчишка называется!
Она круто повернулась и ушла снимать силки.
Потом они сидели у костра и смотрели, как жарятся на прутиках утята. Женька принес сверток и все так же заискивающе предложил:
— Лена, а ты не хочешь тайменя? Я специально выпросил…
— Очень мне нужен твой таймень! — все так же резко ответила Лена и отвернулась.
Но Вася пожалел Женьку: все-таки он третьеклассник.
— Что таймень!… Давай-ка лучше кедровые орешки погрызем. Они еще молодые, но вкусные.
Он подтащил к себе рубашку, достал ребристую, пахнущую смолой и тайгой шишку и стал ловко вышелушивать из нее трехгранные орешки. Женька со слезами в голосе сказал:
— Спасибо. Они очень вкусные.
Быстро смеркалось. Огонь костра пробился сквозь кустарник и осветил разлившуюся реку. Она засверкала таинственными, как глаза неведомых зверей, желтоватыми бликами. Ребята сидели молча. Лена неотрывно смотрела на реку, на желтоватые блики, и слезы тихонько капали из ее глаз. Потом она наклонилась к Васе и, касаясь плечом его плеча, сказала:
— Ты не беспокойся, рубашку я тебе сама выстираю. Никто ничего не узнает. Смолы не будет.
Еще никогда не было так хорошо и так печально, как в этот вечер. Вася чувствовал себя таким сильным, таким смелым и таким… немного, самую малость… несчастным. Может быть, как раз поэтому Вася понимал, что он очень счастлив.
Дедушка недоуменно посмотрел на притихших ребят, заметил светлые полоски на щеках Лены и заботливо спросил:
— Что с тобой, моя девочка? Ты устала? — Он подсел к Лене и обнял ее за плечи: — Ты испугалась?
Лена вдруг ткнулась ему в плечо и заплакала:
— Никогда больше не поеду в Индонезию!
Вася покосился на нее, потом на Женьку. Тот шепнул:
— Точно… Она как отличница ездила в пионерский лагерь в Индонезию.
— Куда-куда? — недоверчиво переспросил Вася.
— Ну, в Индонезию. Это не то на Индийском, не то на Тихом океане. В общем, там где-то…
— А чего ж она туда ездит?
— Как — чего? У тамошних ребят нет ни снега, ни льда. Вот они и приезжают к нам на зимние каникулы кататься на лыжах и коньках. А наши зато к ним летом. У них же и океан, и кокосовые пальмы, и вообще…
— Чудачка моя! — тихонько говорил дедушка. — Чем же тебе Индонезия не понравилась?
— Да… почему Вася все может, все умеет? Почему он даже с доисторическим мамонтом справился? Почему он, когда мы сюда попали, знает, что делать и как делать? А я ничего не знаю. Я теперь в каникулы буду в тайгу ходить.
— Да пожалуйста, ходи! Ведь каждый месяц бывают походы. Но ты же раньше не хотела…
