качества эти проявлялись, в частности, и в том, что Лурих владел по меньшей мере десятью языками, — он был до войны знаменит как атлет, достигавший мировых рекордов в самых различных видах упражнений: в поднятии тяжестей он устанавливал один мировой рекорд за другим и вместе с тем так интенсивно и вдумчиво занимался борьбой, что искусство греко-римской борьбы обязано ему многими новыми позициями, приемами и коптрприемами.
Эти-то качества и сделали возможными победы Луриха над самыми известными борцами его времени, такими, как Гаккеншмидт, Педерсен, Поль, Вебер, Цыганевич, Райцевич и др. Если же его иной раз и побеждали, то поражением он, как правило, был обязан прежде всего своей не в меру смелой и предприимчивой натуре, своей жажде спортивного исследователя, которая заставляла его даже в решающих схватках испытывать какой-нибудь новый прием. Лурих был спортсменом до мозга костей».
Казалось бы, между борьбой и шахматами нет ничего общего, но, следя за Лурихом, прославленный гроссмейстер Тарраш приходит, казалось бы, к парадоксальному выводу: «Спортивная борьба уже не только спорт — это целая наука, и она завоевала себе почетное место рядом с шахматами. В каждой встрече борцов словно бы заключена целая дюжина партий, каждая серия приемов, каждый цикл атак как бы целая партия». Тарраш сравнивал Луриха с Чигориным, непрестанно обновляющим репертуар, ошеломляющим партнеров неожиданными ходами. Георг и впрямь тщательно продумывал дебют, соизмеряя его с характером соперника, подобно шахматисту, рассчитывая ходы и предугадывая пути к победе.
В 1917 году Лурих, его земляк и друг, участник многих международных чемпионатов Александр Аберг вернулись в Россию. Одному из авторов этого очерка посчастливилось видеть их в 1918 году на арене цирка Чинизелли. После таких, исчезнувших ныне из репертуара «неподражаемых нумеров», как шпагоглотание, выпивание многоведерного аквариума с тритонами и рыбками и на глазах почтеннейшей публики извержение содержимого обратно в аквариум, после пошловатых клоунов, с неподдельным восторгом воспринял простой люд, заполнивший ярусы нетопленного цирка, появление человека, который объявил выход «возвратившихся из турне кругом всего света Георга Луриха — первого, настоящего, и Алекса Аберга».
После выступления в Питере они объехали многие города Украины и Северного Кавказа, но в Армавире обоих свалил сыпной тиф, 22 января 1920 года не стало Луриха, 15 февраля — Аберга.
Известный русский силач Петр Федотович Крылов, руководивший в 20-х годах атлетическим кружком, неоднократно вспоминал свои встречи с «Егором», так по-свойски величал он Луриха. Начиная урок, сам Крылов брал одной рукой два бульдога (двухпудовые гири с квадратным ушком), истово крестился ими. «Лурих же, — поведал нам Федотыч, — мог осенять себя четырехпудовым весом почитай что без счету».
И Крылов, и наведывавшийся в кружок ветеран тяжелой атлетики Г. В. Бессарабов не раз сопоставляли век нынешний с веком минувшим. Когда увлеченные встречей с Лурихом белгородские парни организовали атлетические кружки, то они не встретили со стороны властей никакой поддержки. Больше того, полиция преследовала эти кружки, так как их посещали слесари, полиграфисты, грузчики.
На соревнованиях Харьковского учебного округа подготовленные по методу Луриха крепыши выгодно выделялись на фоне барчуков. Но попечитель округа Соколовский наложил своей властью запрет на соревнования по французской борьбе и тяжелой атлетике: «Такому мужицкому спорту не должно быть места у меня». Не подействовала и апелляция к имени Луриха: «Для меня этот ваш чухонский бог не авторитет-с!»
Георг Лурих ушел из жизни в расцвете сил. Ему совсем недолго довелось жить и работать в новой России. Но и сегодня традиции замечательного эстонского борца живы в практике советского спорта, как жива память о нем.
Народ Эстонии свято чтит славные имена своих богатырей. Уместно напомнить, что борец Мартин Клейн из той же Эстонии был единственным представителем России, завоевавшим «серебро» на Олимпийских играх 1912 года. История спорта не знает второго случая, когда бы схватка длилась более десяти часов (Клейн — финн Асикайнен, полуфинал).
В 1952 году, когда команда Советского Союза впервые участвовала на Олимпийских играх, «наш Юхан», как любовно зовет Йоханнеса Коткаса вся Эстония, становится чемпионом. Как говаривал сам Коткас, он весьма прилежно проштудировал все наследие Георга I.
С 1956 года в Таллин, Хаапсалу, Тарту съезжаются борцы трех Прибалтийских республик, соревнуясь на приз имени Луриха. На медали, вручаемой победителю, — чеканная фигура атлета, имя которого навечно вписано в летопись отечественного спорта.
Л. Атрашенко
ОСОБОЕ ИЗМЕРЕНИЕ
(Владимир Мягков)
Зима 1939 года выдалась на редкость бесснежная. И открытие XVI первенства страны по лыжам, запланированное на январь в Свердловске, из-за бесконечных оттепелей пришлось отложить… Считали, что хоть к концу зимы природа возьмет свое — выпадет долгожданный и столь необходимый для лыжных соревнований снег. Да все напрасно. Захороводит вроде ночью метель, прикроет к утру голую землю пушистым белым ковром, а днем оттепель сожрет все до снежинки. Вконец устали от собственного бессилия организаторы соревнований, и с каждым днем, как и этот ночной непрочный снег, таяли их надежды. Со страхом думалось о возможном приходе ранней весны…
Но вот во второй половине февраля погода как будто установилась: начались морозы, временами доходившие до двадцати градусов. Но снег выпадал скупо. Можно было и подождать еще, но не знаешь, чего дождешься… Решено было к началу соревнований подвезти к трамплину и на лыжню снег на санях. Правда, эффект от этого получился незначительный, потому что по необъяснимому закону подлости на смену оттепелям пришла затяжная февральская поземка, она подчистую слизывала, словно отторгала нечто инородное, привезенный с Уктусских гор снег. Люди доставляли его снова, старательно утрамбовывали на лыжне, а поземка с еще большим остервенением принималась за свое дело. Так и остались на земле незалатанные места — мерзлая шероховатая земля. Она, как наждак, впивалась в лыжи, не только стесывая мазь, но и оставляя глубокие рваные царапины на их гладкой поверхности.
Да, условия для соревнований оказались прямо-таки неожиданными, и, безусловно, многие из участников, встретившись с дополнительными трудностями, так и не сумели их преодолеть или преодолели с уроном для собственного спортивного престижа. Не случайно уже с первых дней борьбы
