поводу того, что их сын, занявшись вопреки их запрету спортом, слишком быстро вырастает из своей одежды, которую отец и мать приобрели с таким большим трудом, — ибо должны же мы признать, что одежду можно приобрести новую, а здоровье и силу не купишь ни за какие деньги».
Но присесть к письменному столу, свести воедино мысли и наблюдения ему удается лишь в редкие дни перерыва между борцовскими турнирами.
Большой немецкий порт Гамбург занимал особое место в ряду всех городов мира, где культивировалась спортивная борьба. Раз в год съезжаются в этот город борцы-профессионалы. Собравшись в небольшом зальчике, без зрителей, независимые от разработанных антрепренерами сценариев, ведут они честную борьбу без подтасовок.
Лурих в этом городе открыл счет своим победам на международных аренах. Успешно закончился для него проводившийся здесь и международный «гала-чемпионат» 1912 года. Лурих завоевал первый приз, за ним был, к огорчению своих соотечественников, немец Зафт, третье место поделили американец Вестергард-Смит и серб Сайков.
Вот уже семнадцатый год Георг на арене, но слава не вскружила ему головы. Он по-прежнему не идет на сделки с комбинаторами и умеет подобрать ключи к любому из противников, будь то смелый серб Сайков или огромный тевтон Зафт.
Силе Лурих противопоставляет быстроту, грубости — гибкость и неожиданность. Вот многопудовый Зафт перевел его в «партер», и Георг вынужден встать на «мост». Зафт готовится навалиться на эстонца, но тот, стоя на «мосту», внезапно приподнимается на метр. По-кошачьи извернувшись, он подминает под себя противника. Арбитр опускается на ковер. Свисток! Зафт на лопатках.
Когда после матча Луриха спросили, как же ему удалось разработать подобную гибкость при таких мощных мышцах, Лурих бросил: «Очень даже просто. Занимайтесь каждый божий день, друзья! Не будете ли любезны подать мне тот стул?» И, скинув, пиджак, встал на «мост» на узком сиденье стула.
Георг был подлинно универсальным атлетом; он выступал не только в классической борьбе, но и в вольной, швейцарской, персидской, турецко-татарской, грузинской, эстонской. Хорошо знавший его Тыну Выймула писал:
«Он внимательно следил за позицией противника и за каждым его движением, всегда точно улавливая подходящий момент. Приемы Луриха были стремительны и хорошо продуманны; — если какой-нибудь из них не удавался, борец мгновенно переходил к следующему. В Лурихе не было и следа той медлительности, какая свойственна многим другим борцам, — он был художником в своей области, проводил один прием за другим без малейшей задержки, не оставляя противнику времени для размышлений… Приемы Луриха были быстры и в то же время мягки, — он никогда не причинял партнеру боли, как это делали другие борцы, которые, захватив руку противника, обычно сжимали ее так сильно, что у того слезы на глаза навертывались».
Немецкие специалисты, наблюдавшие за его тренировками и выступлениями, назвали его «Лурих-теоретик». Он непрерывно обновляет арсенал своих приемов. Когда кто-то осведомился, как он рекомендует производить захват спереди, Лурих на глазах борцов превратился в педагога.
«Необходимо различать 12 способов захвата спереди… — И после затянувшегося на 45 минут импровизированного выступления закончил: — Вообще-то, если быть абсолютно точным, то надо было бы выделить особо тринадцатый и четырнадцатый способы, в тех случаях, когда ваш противник…»
Один из присутствовавших при этом не без удивления писал:
«Лурих человек широко образованный и весьма интеллигентный. Он выработал в себе привычку к самостоятельному мышлению, которая проявляется буквально во всем, так что иной раз воспринимается как упрямство или же чудачество. В той области спорта, которую он избрал полем своей деятельности, то есть в поднятии тяжестей и в борьбе, он не был ничьим учеником и является в полной мере самоучкой. Лурих досконально, поистине с научной тщательностью исследовал свое тело и создал свою собственную, разработанную до мельчайших частностей теорию развития мышечной силы человека.
Разговаривать с Лурихом о борьбе чрезвычайно интересно, его рассуждения поучительны и весьма своеобразны. Правда, в наши дни имеется множество теорий борьбы, и не один человек, желающий заниматься этим видом спорта, обойтись без них не в состоянии. Однако у каждого приема и контрприема может быть бесчисленное количество нюансов, которые в каждом отдельном случае еще усложняются в соответствии с индивидуальными душевными и физическими особенностями атакующего и защищающегося; и нюансы эти до сих пор никто не пытался привести в систему, ибо каждый борец надеется, что в решительный момент схватки его вывезет скрытое в каждом человеке врожденное чувство равновесия. Но Лурих-теоретик не способен примириться с таким положением, он пытается систематизировать все даже самые тонкие нюансы.
Лурих не только атлет-борец, но и мыслитель-исследователь — своими успехами он обязан скрытым в его теле физическим возможностям, равно как и своей высокой интеллигентности, сочетающейся с ни с чем не сравнимой настойчивостью».
Лурих был прежде всего борцом классического стиля, но он не уклонился и от того, чтобы испытать себя в новой для него вольной борьбе. Завоевав в уже упоминавшемся гамбургском турнире первое место, он едет в Америку. Намеченная четырехмесячная поездка растянулась на четыре года и превратилась в подлинный триумф эстонского борца.
В новом для него виде борьбы Лурих побеждает Збыш-ко-Цыганевича, Мангофа, Роллера, многих прославленных тогда мастеров. Уступил он только чемпиону мира Фрэнку Гочу, но меньше чем через месяц в Гаване Георг Лурих дважды кладет и его на лопатки.
В скульптурах известного ваятеля Амандуса Адамсона «Калевипоэг у врат ада» и «Чемпион» запечатлен Лурих. Его фигуру считали в те годы идеальной. На всемирной выставке во время Олимпийских игр в Сент-Луисе статуя «Чемпион» была удостоена первой премии.
Но дельцы от спорта не прекращали своих попыток хоть чем-нибудь очернить Луриха. Борзописец «Рижского вестника», узнав, что атлета приглашает к себе в студию великий Роден, использует этот факт для грязных инсинуаций: Лурих-де готовится водрузить самому себе памятник.
Атлет дал достойный ответ, напомнив, «что художники увидели во мне человека, хорошо развитое тело которого могло бы послужить им моделью… Такие авторитеты, как Роден, Клингер, Бегас и Вернер, не раз использовали меня как натуру для своих статуй, которые теперь можно увидеть во многих музеях Западной Европы».
В своей книге «Выдающиеся борцы мира» историк спорта В. Беккер писал:
«Георг Лурих может считаться феноменом в том отношении, что ему посчастливилось пройти свой жизненный путь, соединяя в себе качества как выдающегося штангиста, так и борца, и добиться звания чемпиона мира в обоих видах спорта. Этим самым он убедительно опроверг мнение, будто борец высокого класса никогда не может быть хорошим штангистом и, наоборот, — выдающийся штангист никогда не добьется замечательных результатов в борьбе.
Благодаря своей необычайной находчивости и исключительной разносторонности, —
