При последних словах Раечка вдруг отчетливо вообразила себе Алену Дмитриеву, которая последние деньги отдает, чтобы купить флакончик духов с феромонами. Последний свой писательский гонорар швыряет без всякой жалости!
– Ты знаешь, – прошептал Дима, оглядываясь, – у меня есть крошечный пробничек чистых феромонов, я у того мужика украл. До смерти хочется опробовать на ком-нибудь. А то, может, я зря из кожи вон лезу, чтобы деньги добыть.
– Давай на мне попробуем! – воскликнула Раечка. – Давай на мне! Потому что отец хочет конкретно знать, за что выложит деньги.
– Твой отец? – пробормотал Дима. – Значит, он все-таки согласен?.. Господи, Раисенок, я так тебя люблю!
И, обмирая в его объятиях посреди многолюдной Покровской улицы, Раечка подумала: «Ну наконец-то я узнала, что такое настоящий поцелуй!»
* * *
Достопамятный разговор с Жанной насчет самочувствия обожаемого сторожа состоялся наутро. К этому времени очередная порция истории Саблина была закончена. Отправляя ее работодателю, Алена увидела, что сообщений в электронном почтовом ящике прибавилось. На сей раз это оказалось письмо не от «galka.n», а от подруги Маши.
«Леночка, привет!»
Машечка была чуть ли не единственным человеком на свете, чье обращение «Леночка» нервную Алену Дмитриеву не раздражало, а казалось почему-то даже очень милым. Даже от Инны она терпела это с трудом.
«Леночка, привет! Слушай, я тебя поздравляю с публикацией. Правда, не совсем понятно, почему ты решила печататься в «Зеленом яблоке» – его, вообще-то, надо было бы назвать желтым, потому что это и есть самая настоящая желтая пресса. С другой стороны, это самая читаемая в Хабаровске и вообще на Дальнем Востоке газета, вдобавок ежедневная. И в ней уже появилось два фрагмента твоего романа. Очень милую преамбулу написали про автора. Нет, правда, столько комплиментов, что я прямо-таки загордилась, что ты моя подруга... Тебе из газеты обещали прислать авторские номера? Если хочешь, я куплю и вышлю – только напиши, сколько штук. Я так и не смогла вызнать у Нинки Корпачевой, долго ли будут публиковать твой романец. Нинка – дура клиническая, я ее помню еще со студенчества, ничего и никогда толком не знает, даже таких простых вещей, насколько длинный твой роман. Впрочем, в «Яблоке» всем заправляет не она, а Вячек Медвидь, это бывший спецкор «Гудка» по Дальнему Востоку, очень крепкий парень, профессиональный газетчик. Но и Славко – всего лишь редактор, а кому в самом деле принадлежит «Яблоко», я не знаю. Славко молчит, хотя я его за рюмкой чаю вчера пытала-пытала весь вечер... Романчик твой смотрится миленько, хотя для Алены Дмитриевой, если честно, мелковато и простовато. Впрочем, поживем – увидим, не сомневаюсь, что сюжет еще разойдется. Кстати, как ты и просила, я кинула картишки на будущее. В будущем у тебя большие деньги и разлука с любимым человеком. По картам получается, что ты все так же увлечена тем же самым трефовым королем с колдовскими глазами. Разлука будет недолгой, но болезненной, ведь вокруг него сплошные пики, так что пусть побережется от неприятностей. Кстати, не хочу тебя пугать, но в ваши отношения очень сильно вмешивается какая-то пиковая дама. Кто предупрежден, тот вооружен, знаешь такую поговорку? Желаю успеха в любви, деньги трать разумно, знаю я тебя, транжирку. И сообщи, выслать ли тебе выпуски «Зеленого яблока» с твоим романчиком! Целую, твоя вечно любящая подруга Маша».
Очень интересно, подумала Алена. Пиковая дама... ну и кто это может быть? Всеведущая Жанна или та незнакомка с «береттой»? Кстати, вот еще почему милиция не поверила ее рассказу о неизвестном, стрелявшем в грабителя! Гильзы, найденные в «Барбарисе», все принадлежали патрончикам от «беретты». Странно, однако, что и парень в черной куртке, и некто неизвестный (неизвестная) пришли с одинаковыми пистолетами. Проще подумать, что грабитель был один, а все прочее писательнице померещилось от избытка воображения.
При воспоминании о ночном приключении у Алены глаза немедленно сделались на мокром месте, однако разлиться ручьям слез помешал зуммер ее сотового телефона, который напоминал этой рассеянной с улицы Бассейной, что пришло время собираться на занятия шейпингом. С некоторых пор Алена стала беспрестанно пользоваться электронным поминальником, на свою дырявую голову уже не надеялась.
Шейпинг! Лучшее в мире средство отвлечься от всех и всяческих проблем! Алене не раз и не два приходилось испытывать на себе его волшебное действие. Если шейпинг не лечит раненое сердце, то, по крайней мере, не позволяет истечь кровью ненужных воспоминаний, ибо в здоровом теле – здоровый дух. Ну, в крайнем случае на этот час, пока идут занятия, дух явно здоровеет. А это уже немало – поиметь час передышки среди адских мучений!..
Алена ринулась укладывать форму, заодно пытаясь вспомнить, не нарушила ли сегодня священные запреты: не есть за три часа до занятий ничего, кроме двухсот грамм фруктов, за четыре часа – столько же овощей, за пять – столько же белковой пищи. На счастье, разбитое сердце нынче почти совершенно лишило ее аппетита, а поэтому она вообще ничего не ела, кроме банана утром и чашки кофе – то есть все шейпинг-нормы были свято соблюдены.
Она собрала сумку и принялась одеваться, но мысли были далеко от тренировки.
Пиковая дама и разлука с любимым... Да, поистине Маша – вещая женка. Все в точности сообщила. И неизвестно, когда эта разлука закончится. А вдруг Игорь, выздоровев, заодно излечится и от своего кратковременного увлечения писательницей Дмитриевой... ни единой книжки которой он, к слову сказать, так и не прочитал?
Глаза опять повлажнели. Было жаль себя, изнемогающую от любви, которая так и оставалась безнадежной и обреченной на ужасную кратковременность; было жаль любимого мальчишку, красивая голова которого сейчас покрыта слоем бинтов и ужасно болит... было до невыносимости жаль часов «Ориент», которые Алена ему подарила и которые даже удостоились описания в ее романе «Бедный, бедный Достоевский». Да шут с ним, с романом, главное – часы эти просто великолепно смотрелись на загорелой руке Игоря! Браслет был ему чуточку великоват, он немного съезжал с запястья к ладони, Игорь нетерпеливо встряхивал рукой, поправляя его, и от этого жеста что-то делалось с глупеньким Алениным сердцем... так же, как делалось с оным сердцем что-то невероятное, когда длинные волосы Игоря во время танца падали ему на лоб и из-под темных, чуть вьющихся прядей сверкали его воистину колдовские – снова Машка права! – глаза...
Ах, но ведь и некий Азазелло тоже был прав, когда ехидно констатировал: «Разговаривать с влюбленными женщинами – слуга покорный!» Поэтому довольно, довольно купаться в воспоминаниях, надо собираться на шейп.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
