Он посмотрел на бойцов-«собровцев», которые замерли в коридоре в ожидании приказа, и тихо проговорил:
— Выводите его!..
Сергея тут же подхватили подмышки двое бойцов, поставили на ноги, загнули скованные за спиной руки кверху, и потащили из квартиры… …Через час, уже в камере для допросов в Бутырской тюрьме, он опять встретился с полковником…
Гришин выглядел очень уставшим: … — Ну, что, Кабан? Я жду!..
— Чего ты ждешь, полковник? — Ухмыльнулся Сергей, который уже немного отошел от пережитого шока и взял себя в руки. — Кто ты такой? Я тебя вообще не знаю!
Гришин только вздохнул, и заговорил тихо:
— Я хочу знать, куда делся тот пакет, который твои «уральские» «коллеги» должны были два месяца назад передать в Москву… Ты был на той «стрелке», Кабан — это известно! А еще там было убито много людей!.. Так где пакет?
— А я этого не знаю, полковник! — Сергей улыбнулся так, словно ему рассказали смешной анекдот. — И своему генералу так и передай! Я про эти стекляшки ничего не знаю! — …А еще я хочу услышать от тебя рассказ о том, куда подевался твой друг, Александр Игнатьев… И о том, зачем ты ездил в Египет… И почему ты попал там в местную тюрьму, и отсидел в ней целый месяц… — Полковник даже вздохнул устало. — Ведь мы все знаем, Кабан — служба у нас такая!.. Просто лично я хочу тебе хоть немного помочь…
Сергей исподлобья смотрел на Гришина и думал:
«…А ведь ни хрена ты не знаешь, полковник! Ни хрена! И генерал твой тоже! — Он даже улыбнулся мысленно. — Не ваш я «клиент»! А у ментовских на меня только косвенные доказухи — иначе бы уже давно меня упаковали! Значит, брали они меня именно с вашей подачи! Запугать решили! А вот хрен вам по всей роже! Не получится!..»
Но вслух сказал совсем иное:
— Ты лучше себе помоги, полковник! — Зло проговорил Сергей. — Мне на зоне будет почет и уважение — я перед братвой на все вопросы ответил и теперь чист! А вот тебе генерал этого прокола с камнями не простит!
И в этот момент что-то изменилось в глазах полковника:
— А знаешь, Кабан… Когда генерал полтора месяца назад говорил, что тебе самое место в «Белом лебеде», то я даже попытался его отговорить! Мол, на такой зоне «первоходу» делать нечего… — Он смотрел Сергею прямо в глаза. — Но теперь, гнида, я сам сделаю все, чтобы ты именно туда и попал! И надолго!.. И доказательств твоей вины для этого прокурорам, будет предоставлено достаточно!!! Не понадобится тебе твой сейф в Каирском банке, Кабан! Не доживешь ты до него!..
Он нажал кнопку вызова конвойного, и когда тот вошел, бросил резко:
— Увести!
Гришин посмотрел в улыбающееся лицо Сергея, и вспомнил другую улыбку… Вернее, улыбки… Которые он уже успел увидеть на совершенно разных лицах после того, как всего-то 2 дня назад, как и сам Сергей, вернулся из Египта…
***Середина октября 1998 г.Оазис в пустыне, неподалеку от Судана…Новая жизнь…
…Мало-помалу, но Александр, который теперь стал Инсаром, «Победителем», каждый день оправдывал свое имя, данное ему маленькой, но такой мудрой и упрямой не погодам, бедуинской девочкой Анвар…
Вождь Али, как и обещал, приказал своему нубийскому рабу ударить в большой барабан, находившийся в его шатре, и увел за собой воинов в пустыню…
— Почему бьет барабан? — Спросил тогда наивно Инсар.
И Амаль стала терпеливо ему пояснять:
— Понимаешь, Инсар… — Она говорила медленно, чтобы он, который еще только учился разговаривать и понимать, смог осознать ее слова. — Наши воины… Настоящего туарега всегда инстинктивно тянет к войне, и он, не задумываясь, нападет на любого, кто ему помешает…
Инсар смотрел на эту девочку во все глаза, пытаясь понять смысл того, что она говорила:
— А барабан? Почему бьет барабан?
— Мой отец — аменокал, Инсар!
— Ам-менок-кал? — Проворочал он все еще тяжелый язык во рту.
— Аменокал — это «верховный вождь» нашего племени, великий воин, наш царь и бог!
— Н-не понимаю!
Амаль критически осмотрела своего «пациента», и вдруг решительно произнесла:
— Вставай, Инсар! Пойдем, я тебе покажу!..
Немного покряхтев, словно был древним Стариком, Инсар поднялся на слегка дрожавшие ноги, и вышел из палатки, вслед за девочкой… И чуть было не упал — в его глаза, уже привыкшие к полумраку, ударило ослепительно яркое солнце пустыни…
— У-у-м-м-м! — Застонал он, и присел на песок.
— Вставай Инсар! — Скомандовала девочка настойчиво. — Ты же «Победитель»!!! Тебе надо знать все, чем живет мое племя! Вставай! Вперед!!!
И Инсар, сделав над собой неимоверное усилие, поднялся, и, пошатываясь, пошел за девочкой…
— Вот! Это шатер моего отца! Шатер аменокала!..
Шатер, где жил аменокал, вождь Али, был самый обыкновенным и ничем особенным не выделялся, среди нескольких десятков таких же палаток…
Хотя… Нет!.. Все же он был другим!.. Он был сшит, этот «царский» шатер, наверное, из сотни верблюжьих шкур и растянут на десятке кольев двухметровой высоты…
Амаль ввела Инсара в отцовский шатер, и он остановился на пороге, пораженный первобытной роскошью…
Везде были, разбросанные в живописном беспорядке шкуры диких животных, ковры, холодное и огнестрельное оружие, щиты, огромная ступка для проса и фиников, седла, искусно расшитые бисером чересседельные мешки, бараньи рога, в которых хранилось масло, и… Большой барабан…
— Этот огромный барабан в шатре аменокала, служит символом царского достоинства, Инсар… — Щебетала Амаль, показывая Инсару жилище своего отца. — Его дробь обычно слышна лишь по случаю начала войны, заключения мира да еще тогда, когда царь вершит правосудие…
— А почему же тогда он, царь, уехал на войну? — Инсар пытался понять устои жизни тех людей, с которыми, как он думал, теперь ему придется жить. — Ему что, некого было для этого отправить?
— Понимаешь, Инсар… — Девочка задумалась на секунду и заговорила очень серьезным голосом. — Все полномочия и почести не гарантируют аменокалу спокойную жизнь… Не говоря уже о набегах и сражениях с враждебными племенами, также, как и с изгнанными из племени… Наш царь, по традиции, будучи верховным военным вождем должен лично участвовать в этих сражениях!.. Лично, Инсар!.. Потому, что совет знати может сместить аменокала, если он не способен повелевать или окажется не слишком храбрым воином…
— Так вождь все время должен доказывать, что он вождь? — Удивился Инсар.
И тут девочка странно улыбнулась:
— Наш аменокал обязан вступать еще и в поединки с членами царской семьи, претендующими на его место!.. — Проговорила Амаль грустно. — А, кроме того, его положение «главного вождя» зачастую зависит еще и от воли или капризов знатных женщин, которые пользуются громадным влиянием на совет знати…
— Но ведь тогда… Вождь должен воевать постоянно! — Проговорил удивленный Инсар.
— Так оно и есть… — Ответила девочка. — Аменокал постоянно окружен какими-то бесконечными придворными интригами и, если он хочет удержаться на своем месте, то должен проявлять очень большую изворотливость… И еще… «Верховный вождь» туарегов не может отдавать прямые распоряжения своим подчиненным — они должны пройти через амраров, то есть знатных советников!.. Которые далеко не всегда соблюдают интересы вождя…
— Просто какие-то тайны Мадридского двора… — Произнес Инсар.
— Какого двора? — Спросила Амаль.
— Не знаю… Как-то это само из меня выскочило…
Девочка внимательно посмотрела в глаза Инсара:
— Ты вспоминай! Вспоминай, пожалуйста… Может твои воспоминания нам всем очень помогут… …Как бы там ни было, как бы Амаль не относилась к своему подопечному, но племя туарегов продолжало жить Старыми устоями и традициями…
И как только Инсар стал передвигаться самостоятельно, его тут же отправили на «трудотерапию»… Все-таки, он был хоть и очень привилегированным, но, тем не менее, рабом… Рабом Амаль…
Теперь он бродил по довольно большому оазису в поисках сухих пальмовых веток для костра. Разводил огонь под большим котлом. Наполнял его водой из маленького родника…
И, странное дело, но эти далеко не легкие физические «упражнения» пошли Инсару на пользу!..
Инсару даже нравилось делать эту работу для маленькой Амаль! И теперь огонь около ее палатки всегда был самым большим, а в котле над этим огнем всегда было достаточно воды…
***15 октябрь 1998 г.
Москва. Управление ФСБ…
Майор ФСБ Тесленко…
…В то хмурое, пасмурное утро полковник Гришин, как обычно появившийся в Управлении к 8.00 утра, тут же обратил внимание на то, что здесь что-то происходило — все офицеры были со странно угрюмыми и озабоченными лицами, и передвигались по коридорам едва ли не бегом…
