Просторный холл как всегда наполнен запахом сирени. Доктор Дьюпонт делает все, чтобы все здесь напоминало дом. «Это не больница – это дом, который принадлежит больным», - говорит он.
Мы входим в холл, и я слышу рычание. Я устал, словно я давно не спал, а когда я слышу рычание собаки, то на меня начинает давить еще и усталость от страха.
«Сейчас, сейчас», - говорит доктор Дьюпонт. – «Все хорошо», - кричит он кому-то в другую комнату: «Сильвер, уйди отсюда - говорю я тебе… убери его с дороги, наконец».
Сильвер – это злая и свирепая немецкая овчарка. Он с садистским удовольствием подбегает к людям и сбивает их с ног. когда я проезжаю мимо на велосипеде, то он гоняется за мной.
Мы проходим мимо офиса в конце холла, где сидит Лук. Он работает диспетчером, но иногда Лук помогает в столовой на раздаче еды. Он часто дает мне добавку, что поднимает мне настроение. Я киваю ему, когда мы проходим мимо, и он тоже кивает мне. Его рот всегда занят зубочистками.
Мы с доктором Дьюпонтом поднимаемся по ступенькам, и Артур Хайнз, свесившись через перила, наблюдает за нашим подъемом по винтовой лестнице. Артур Хайнз – это большой и жирный увалень, и он всегда потеет. Он ничего не говорит, а всего лишь наблюдает за нами и выглядит тоскливо. Он всегда чешется. Он всегда стоит на втором этаже, за решеткой, и его глаза всегда за всеми следят. Я стараюсь не встречаться с ним взглядом.
Мы уже наверху и движемся в направлении моей комнаты. Хоть мне здесь и не нравится, я все равно ощущаю себя частью всего, что меня здесь окружает. Я знаю, что Джуниор Варней что-нибудь крадет и, конечно же, все время пытается стащить мой байк. Я знаю о жутких ночных часах и о комнате, где мне задают вопросы. Но я устал, и я рад, что моя комната меня ждет.
И вот мы в маленькой и комфортной комнате, с голубыми обоями и с золотыми птицами на них. Доктор Дьюпонт подходит к моему столу и достает оттуда лекарства. Я проглатываю две пилюли и запиваю их водой.
Я сижу в кресле и смотрю в окно. Вид из окна окаймлен морозной кромкой.
- Мой отец, - говорю я, глядя в окно. Оно без форточки, в отличие от окон в другой комнате, в которой я сижу и отвечаю на вопросы. Я надеюсь, что я больше никуда отсюда не уйду.
- Мой отец умер? - спрашиваю я.
- Пожалуйста, - говорит доктор Дьюпонт. - Расслабься. Надо дать лекарствам немного поработать, как у нас говорят. - Его голос успокаивает, он напоминает клубничный сироп и не имеет ничего общего с другим голосом в другой комнате. Я не хочу о ней думать. Но я продолжаю думать об отце.
- Мой отец умер, не так ли? - спрашиваю я. Я знаю, что мать мертва. Мне это известно. Не знаю, откуда, но я это знаю. Но про отца не известно ничего. Не удивлюсь, если вдруг окажется, что он где-то есть, что он жив, ждет и пытается меня найти. Не удивлюсь, если он ранен и ждет моей помощи.
- Все мы умираем, - говорит доктор, его голос вежлив и мягок. - Каждый из нас должен когда-нибудь умереть. - Его голос особенно таков, когда он блаженно разваливается в кресле.
- Мой бедный отец. Он умер или нет? Удалось ли ему уйти?
На лице доктора печаль. Она всегда проступает у него на лице, когда он говорит о моем отце, и я снова осознаю, что он мертв.
Доктор забирает портфель из моей руки, и я начинаю петь:
Отец навеселе, Отец навеселе. Хей-хо, дзе мери-о, Отец навеселе…
Я начинаю чувствовать себя намного лучше, когда я пою. Я пою и смотрю на доктора Дьюпонта. Он достает из портфеля коробку. Его доброта переливается через край. Лекарства уже действуют, и я чувствую, как они растекаются по моим венам. Все в них поет вместе со мной:
Ребенок берет кота, Ребенок берет кота. Хей-хо, дзе мери-о, Ребенок берет кота…
Мне легко поется, потому что я знаю, что не пойду в ту комнату, и не буду отвечать ни на какие вопросы. Может быть, когда-нибудь потом, но, по крайней мере, не сейчас.
Кот схватил крысу за хвост, Кот схватил крысу за хвост, Хей-хо, дзе мери-о, Кот схватил крысу за хвост…
Доктор открывает коробку и достает от туда поросенка Покки – моего старого друга. Доктор – замечательный человек, он нашел для меня поросенка Покки. Он выходит из комнаты, а потом возвращается. У него в руках старая армейская куртка моего отца и его шапка.
Он дает поросенка мне в руки.
А крыса берет сыр, А крыса берет сыр. Хей-хо, дзе мери-о, Крыса берет сыр…
Я качаю поросенка Покки в руках и надеваю отцовскую куртку и старую его шапку. Я больше не печален, хотя знаю, что он умер, и мать тоже.
А я все пою и пою:
Остается только сыр, Остается только сыр. Хей-хо, дзе мери-о, Остается только сыр.
- Отдохни пока, - говорит доктор Дьюпонт. - Все будет замечательно, Пол.
Я не понимаю, с кем разговаривает доктор, кого-то он называет Полом.
Кто он, этот Пол? Я знаю, что я не Пол. У меня есть другое имя, я это знаю, но я не могу о нем сейчас думать. К тому же я очень занят песней. В моих руках поросенок Покки. Я улыбаюсь, когда пою, потому что я, конечно же, знаю, кто я, и кем я буду всегда.
Я – сыр.
--------------------------------------
TAPE OZK016 1655 date deleted T
Т: Ежегодный рапорт по Делу, датированному 5.01.86г. Особая рекомендация: Субъект А; Личный Номер 2222; Агентство Базисных Процедур.
Как вытекает из подборки записей (серия OZK), не было возможно выявить какую-либо информацию от Субъекта А об Управлении 1-R. Стимулирующее лечение (ссылка на Медицинскую Объединенную Группу) плюс расследование привели лишь к усилению подозрений у Субъекта А. Доклад психиатра (ссылка на Психиатрический Профиль) плюс анализ подтвердили результаты записей (серия OZK). Субъект А также среагировал на содержание записанных бесед (ссылка на доклад Управления В-2 и на магнитные записи серий ORT, UDW). Дата предусмотрена для Субъекта А также вытекающим из его реакции на прослушанное. У Субъекта А наступало глубокое депрессивное отречение от реальности, когда беседы затрагивали темы, касающиеся Управления 1-R. (ссылка на Проект Восстановления Свидетелей, на Дело, датированное 5.01.86г., и на Свидетельство №599-6.) Результаты опроса – негативные (ссылка на результат, вытекающий из магнитных записей серий ORT, UDW.).
В целом:
Третий по счету ежегодный опрос Субъекта А по своим результатам идентичен двум прослушанным сессиям с интервалом в двенадцать месяцев каждая. Субъект А не смог раскрыть дату, предусмотренную Управлением 1-R для устранения Свидетеля №599-6. Все, что удалось узнать от Субъекта А сопровождает подтверждение устранения свидетеля №599-6 и находящейся рядом с ним его супруги. Сведенья являются, всего лишь, психологическим остатком в травмированном сознании Субъекта А.
Общее заключение:
Управление В-2 не уполномочено давать ход рекомендациям и функциям консультативного порядка. Исследование группы консультантов в настоящее время является устаревшим для приоритетного изучения.
Заключение №1:
Изменения в кодексе Агентства Базисных Процедур сводятся к исключению Параграфа № 979, который, как правило, не позволял процедуры устранения Управлению 1-R.
Заключение №2:
Прекращение подозрений Личного Номера 2222 и финансирование полного его восстановления на наблюдательной основе: Несмотря на то, что Свидетель №599-6 был обнаружен противной стороной, не было доказано, что устранение его и его супруги было произведено с согласия Личного Номера 2222 (вероятность того, что Личный Номер 2222 был в контакте с противной стороной с целью устранения Свидетеля №599-6 очень мала и не доказуема.). Доказано, что Личный Номер 2222 руководил происходящим после удавшегося акта устранения и снятия наблюдения: (а) преследование и обнаружение Свидетеля №599-6 с дальнейшим устранением его противной стороной; (b) ликвидация последствий совершенного акта устранения; (с) ограничение свободы действия и передвижения Субъекта А. Все действия производились без участия местных уголовных и официальных авторитетных лиц. Обязательный трехгодичный просмотр наблюдений Личного Номера 2222 проводился в соответствии с параграфами устава Агентства Базисных Процедур.
