квартиру. Или на границу. Вероятно, у них есть какое-то окно.
– Где ему проще всего перейти границу?
– Если он агент российской службы безопасности, то ему проще всего уходить из марсельского порта. Там всегда есть российские суда и поддержка консульства. Мы возьмем под контроль все трассы. А вы, мсье, можете связаться с Марселем и поручить провести поисковую операцию в порту и досмотр русских судов…
– Поисковую операцию провести можно! – перебил Гравье. – Но я не буду возражать против того, чтобы этот парень убрался из страны. Не забывайте, Гастон, главное сейчас – сорвать планы русских и помешать им предать гласности документы по операции «Каталина».
Бурже закурил, не спрашивая разрешения. Он был одним из немногих людей, кому разрешалось курить в кабинете Алана Гравье.
– Впрочем, вы правы, – продолжил Гравье. – Наши предположения могут оказаться неверны, а контролировать ситуацию мы обязаны. И потому постарайтесь понять планы этого русского. Если они совпадают с нашими, не препятствуйте ему. В противном же случае его придется либо арестовать, либо ликвидировать.
Бурже задавил сигарету в пепельнице, собрал бумаги и поднялся.
– Я вас понял, мсье.
– Да, Гастон. – Гравье поднял вверх палец, и Бурже остановился. – Не забудьте о мадемуазель Вальдман. Если верить сегодняшней Parisienne, она восходящая звезда нашей индустрии моды. Франция не простит нам гибель национальной героини от руки иностранного агента.
Бурже кивнул и вышел из кабинета.
5
«Неисповедимы пути твои, Господи!» – вспомнила Лиза, глядя в иллюминатор на дома с плоскими крышами и дороги, забитые машинами. Думала ли она, что всего через неделю после поездки к Аврааму Ашинзону вновь будет сидеть в салоне самолета, летящего в Израиль? Но, похоже, выбора у нее не было. Единственным человеком, который видел, как люди гестапо выносили из вагона Восточного экспресса мертвое тело, был Лео Ашинзон, молчаливый брат Авраама. Сейчас Лиза проклинала себя за то, что не поговорила с ним во время первой поездки в Иерусалим. Как она могла проявить такую беспечность? Сидела бы сейчас в своем уютном кабинете, а не в брюхе этой непонятно по каким законам летящей громады. Лиза покосилась на Андрея. Тот по-прежнему лениво перелистывал журнал, разглядывал глянцевые фотографии футболистов. Неужели он настолько доверяет всей этой технике? Похоже, что так.
Сначала они решили, что в Иерусалим Лиза полетит одна.
– Мне границу не перейти, – сказал Андрей. – На мне висит обвинение в убийстве. Как только я куплю билет на самолет, меня возьмут.
Лиза согласно кивала. Все верно. Конечно, возьмут. Если не при покупке билета, то в аэропорту возьмут точно. Но лететь одной ей очень не хотелось. Пугал не столько полет, сколько встреча один на один с мрачным и молчаливым Лео. Лиза вспоминала ненавидящий взгляд серо-голубых глаз, и с каждой минутой ей все меньше хотелось встречаться с Ашинзоном-старшим. Нет, она должна вытащить Андрэ в Иерусалим. Но как?
Идея пришла неожиданно. Лиза даже удивилась, настолько все оказалось просто.
– Мы полетим вместе, – сказала она. – Вылетим из Дюссельдорфа. Или из Кельна. А в Германию я тебя вывезу в багажнике своей машины.
Андрей молча посмотрел на Лизу так, будто она предложила ему лично родить двойню. Казалось, он размышлял, откуда в этой хрупкой девушке с мягкими чертами лица столько авантюризма.
– Ты сошла с ума? – наконец, сказал он. – Как это «вывезешь в багажнике»?
– Вывезу в багажнике, – повторила Лиза с такой интонацией, будто перевозить людей в багажнике через границу было не просто обычным, но и любимым ее занятием. Она покосилась на молчащего Андрея и пояснила: – Машины на границе не досматриваются. Пограничники только проверяют документы у водителя и спрашивают, не перевозит ли он что-то недозволенное. Багажник никто не открывает. Понимаешь? У нас же Евросоюз. Открытые границы. Доверие гражданам. Единое пространство.
Гордая своей сообразительностью, Лиза улыбнулась. В ее улыбке сквозила снисходительность жительницы свободной Европы к человеку, проведшему всю жизнь в условиях диктатуры. Видишь, как у нас все просто, словно говорила она.
– А если откроют? – осторожно поинтересовался Андрей.
Лиза растерялась. Что значит откроют? С чего это вдруг пограничникам открывать? Она сто раз пересекала границу, и никогда никто не интересовался содержимым ее багажника. «Он недоверчив, как все русские, – подумала она. – Все-таки их тоталитарное прошлое сказывается».
– Не откроют, не беспокойся! – Лиза решительно мотнула головой. – Границы стран Евросоюза прозрачны, и потому нет никаких досмотров.
– А как я улечу из Германии? – усмехнулся Андрей. – Если у вас все так прозрачно, то данные обо мне будут в компьютерах полиции не только Франции, но и Германии.
«Он прав, – подумала Лиза. – А я – дура». Но ей очень не хотелось ни отступать, ни лететь в Иерусалим одной. Не хотелось, вероятно, так сильно, что мудрые мысли приходили в голову одна за другой.
– Проблема Евросоюза в этом и заключается, – улыбнулась Лиза. – С одной стороны – полное единство, с другой – полная независимость. И потому машины на границе не досматривают, но данные о тебе в полицию Германии поступят не раньше чем через две недели. Я недавно об этом в газете читала.
– Так, может быть, после статьи в газете полиция учла критику, – заметил Андрей.
– Ничего она не учла, – беззаботно отмахнулась Лиза. – Когда это полиция учитывала критику? Мы переедем границу, ты вылезешь из багажника, мы доедем до Дюссельдорфа и улетим в Иерусалим. Вот и все. Просто и понятно. Если ты согласен, выезжаем завтра на рассвете.
Андрей помолчал несколько секунд, затем так же молча кивнул. Терять ему нечего. Попытка незаконного перехода границы – сущий пустяк по сравнению с обвинением в убийстве Госсе. Ну, добавят ему к пожизненному заключению пару лет. Подумаешь.
До границы они добрались за восемь часов с одной остановкой в Сен-Дизье. Уже к четырем пополудни мимо окон длинного «Ситроена» промелькнул дорожный указатель, сообщающий, что до контрольно-пропускного пункта осталось три километра. Лиза остановила машину. Андрей перебрался в багажник.
– Только спокойно, – напутствовал он бледную Лизу. – Ты же сказала, что границы открыты и багажники не досматривают. Значит, так оно и есть.
Лиза кивнула, чувствуя, как холодеют руки. Чем ближе она подъезжала к КПП, тем страшнее ей становилось. С чего вдруг ей в голову пришла такая идиотская мысль? Почему она решила, что на границе не проверяют багажники машин? Потому что ее несколько раз пропустили без досмотра? Ну и что? Значит, ей просто повезло! Значит, это какой-то частный случай? Как же могут на границе не досматривать машины? Граница есть граница. А если сейчас их поймают? Что она будет говорить? Что не знает
