всё равно.
Хмыкнув, я перевернул несколько листов, ища объявления о сдаче жилья.
Пробежавшись взглядом по нескольким объявлениям сдачи квартир, я полез в рюкзак и достал ручку. Следующий час я обводил маленькие квадратики объявлений, запоминая улицы Торонто, раскидывая стоимость за квадратные метры и анализируя, какие цены слишком низкие, а какие высокие, за какие квартиры назначают адекватный ценник, а в какие лучше и не заглядывать.
Мозг по инерции занялся привычным делом, автопилотом концентрируя мысли на чем-то простом и понятном.
Я так увлекся, или, вернее сказать, настолько отключился от внешнего мира, что сначала не заметил подошедшей ко мне женщины. Она окликнула меня сначала на английском, но, не получив ответа, повторила свой вопрос на французском.
— Не возражаете, если я присяду тут, мсье?
Услышав знакомый язык, я поднял голову. На вид женщине было лет 40, ее темно-каштановые волосы были собраны в свободный пучок, словно она торопилась, когда забирала их. Она тепло улыбалась мне, словно мы были давно знакомы. Я выдавил из себя ответную улыбку.
— Конечно, мадам.
Ответил я ей тоже на французском. Я довольно неплохо его знал, по крайней мере, разговаривать на нем я мог свободно. В старшей школе мне очень хотелось его выучить, и я начал брать индивидуальные уроки и прослушивать курсы. Я уже тогда грезил о поездке в Канаду. К сожалению, полностью овладеть языком и изучить его грамматику я не смог. После поступления в колледж в моем расписании не нашлось для этого места.
Женщина с легким кивком опустилась на лавочку, поставив на землю тяжелые сумки. Вытащив из кармана куртки длинную сигарету, она прикурила, откинувшись на спинку.
— Не возражаете? — снова обратилась она ко мне, приподняв сигарету.
Я лишь покачал головой и вернулся к изучению объявлений. Какое-то время мы сидели в тишине: она с наслаждением курила, щурясь на отблески солнца, пробивающиеся сквозь листву, а я рисовал свои кружочки в газете.
— Только приехали, мсье?
Я посмотрел на женщину, и она кивнула на кучу обведенных объявлений.
— Пару часов назад, — ответил я, перейдя на свой родной язык.
Ни малейшего удивления на лице женщины не мелькнуло, она только снова кивнула и тоже продолжила на английском.
— По работе здесь? Или путешествуете?
— Убегаю, — вполголоса ответил я, глядя на дым от ее сигареты.
Я не видел смысла придумывать нелепые истории. Она кивнула в третий раз и закинула ногу на ногу. После недолгой паузы она произнесла:
— Я сдаю комнату в своей квартире. Плата за нее чисто символическая. Не поймите неправильно: я живу одна, а мужские руки иногда очень нужны. Если бы Вы согласились помогать мне по хозяйству, я бы предложила Вам поселиться у меня. Хотя бы на первое время.
Ее слова повисли в воздухе. Она как-то элегантно затянулась и выпустила струйку дыма, чуть запрокинув голову. Я посмотрел на растворившийся в воздухе дым, на ее губы, подведенные розоватой помадой, скользнул глазами по слегка усталому лицу. Ее взгляд был направлен наверх, на листья, колышущиеся на слабом ветру. Почему-то мне казалось, что ей, также, как и мне, плевать на всё. В конце концов, она предлагала жилье человеку, которого видела впервые. А в простую человеческую доброту я уже не верил.
— Почему бы и нет, — наконец, ответил я, пожав плечами.
Женщина улыбнулась уголками губ. Затянувшись последний раз, она выбросила недокуренную сигарету и обернулась ко мне.
— Меня зовут Аманда, — представилась она.
Я помимо воли улыбнулся в ответ. Аманда протянула мне руку, и я, поколебавшись секунду, сжал ее ладонь.
— Оливер, — неожиданно для себя сказал я.
— Очень приятно, Оливер.
В конце концов, я сбегал от своей жизни, оставив всё, что меня с ней связывало, в прошлом.
***
— Поставь пакеты сюда, милый, — попросила Аманда, указав на место на полу у стола.
Я сделал, как она просила и, выпрямившись, огляделся. Кухонька была маленькой, давно нуждающейся в ремонте, но чистой и уютной. Видно было, что Аманда делала всё, чтобы здесь было приятно находиться и проводить время.
Пока она разбирала пакеты, разрешила мне осмотреть квартиру. Она была небольшой, если, конечно, сравнить с нашим домом. Маленькая гостиная со старым диванчиком, телевизором, парой кресел и покосившимся книжным шкафом. Хозяйская спальня, куда я не стал заглядывать, и еще одна — теперь уже моя. Мебели в ней особо не было: кровать, шкаф да стол. И две ванных комнаты, по одной на каждую спальню. Скинув рюкзак на кровать, я вернулся помочь хозяйке.
Так началась моя однотонная жизнь в Торонто.
Первые дни я спал почти всё время, пока организм окончательно избавлялся от болезни. Потом Аманда показала мне библиотеку не так далеко от нашего дома, и я стал часто там пропадать. Книги, как и прежде, помогали мне прятаться от реальности, унося куда-то в сухие законы юриспруденции, скучные правила грамматики французского языка или историю государств.
Иногда я оставался дома, развлекая себя ремонтом разваливающейся мебели. За полтора месяца я починил книжный шкаф и подклеил порванные книги, поменял обшивку дивана, настроил телевизор. У Аманды обнаружился старенький ноутбук, и я, начитавшись статей и насмотревшись видео по ремонту бытовой техники и сантехники, привел в порядок кухню и ванные комнаты.
По вечерам Аманда рассказывала мне о жизни в Канаде, о здешнем менталитете, отличающемся от американского, об интересных местах, которые можно было бы посетить. Она могла часами говорить о своей молодости, об историях, приключившихся с ней. Я с упоением слушал ее, то печалясь, то смеясь. Иногда мы вместе засиживались за фильмом, а потом полночи могли его обсуждать. Мы смотрели только фильмы: Аманда ненавидела новости всей душой. Она говорила, что в новостях никогда не говорят ничего хорошего, а дерьма в жизни хватает и без них. И я был полностью с ней в этом солидарен.
Меня она никогда не спрашивала о прошлом, лишь заметила однажды, что должны быть весомые причины, чтобы сорваться и уехать в никуда с одним рюкзаком за плечами. Я только кивнул, и наш разговор плавно сместился в другое русло. Эта женщина чутко улавливала, когда нужно помолчать, когда наступает время посмеяться, а когда — погрустить. Она разбавляла мою жизнь своей легкой добродушной улыбкой с оттенком печали в уголках губ.
Единственное, что омрачало эти вялотекущие дни — мои кошмары. Почти каждую ночь мне снился крематорий. Мне снилось, что Ричи смотрит на меня из огня печи, а в его глазах плещется вопрос: «Почему ты бросил меня? За что?». Мне снился Морган, снова и снова насмехающийся над моим телом. Иногда это
