- Уолтер, мой мальчик! - сказал капитан Катль. - Держись крепче и постучи еще раз. Погромче! Сегодня стирка.
Уолтер в нетерпении оглушительно застучал дверным кольцом.
- Вот это здорово! - сказал капитан Катль и тотчас спрятался, словно ждал шквала.
И он не ошибся; ибо вдовствующая леди с рукавами, засученными до плеч, и руками, покрытыми мыльной пеной и дымящимися от горячей воды, явилась на призыв с поразительной быстротой. Прежде чем посмотреть на Уолтера, она взглянула на дверное кольцо, а затем, смерив взглядом мальчика с головы до ног, выразила удивление, что кольцо уцелело.
- Насколько мне известно, капитан Катль дома, - сказал Уолтер с заискивающей улыбкой.
- Дома? - отвечала вдовствующая леди. - Вот как!
- Он только что говорил со мной, - торопливо пояснил Уолтер.
- Говорил? - отозвалась вдовствующая леди. - В таком случае, быть может, вы передадите ему привет от миссис Мак-Стинджер и скажете, что в следующий раз, когда он унизит себя и свою квартиру, переговариваясь через окно, она будет ему признательна, если он также спустится вниз и откроет дверь.
Миссис Мак-Стинджер говорила громко и прислушивалась, не последует ли каких-нибудь замечаний из второго этажа.
- Я передам, - сказал Уолтер, - если вы будете любезны и впустите меня, сударыня.
Дело в том, что его удерживало деревянное укрепление, тянувшееся поперек двери и возведенное здесь для того, чтобы юные Мак-Стинджеры в часы досуга не скатились со ступенек.
- Смею надеяться, - презрительно сказала миссис Мак-Стинджер, - что парень, который может вышибить мою дверь, сумеет и перепрыгнуть через это.
Но когда Уолтер принял ее слова за разрешение войти и перепрыгнул, миссис Мак-Стинджер немедленно спросила, является ли дом англичанки ее крепостью * или нет, и неужели к ней может врываться любой бездельник.
Желание ее получить сведения о сем предмете было все еще очень велико, когда Уолтер, поднявшись по маленькой лестнице сквозь искусственный туман, вызванный стиркой, вследствие коей перила покрылись липким потом, вошел в комнату капитана Катля и застал этого джентльмена в засаде за дверью.
- Никогда ни одного пенни не был ей должен, Уольр, - шепотом сказал капитан Катль, а лицо его явно выражало смятение. - Оказывал ей кучу услуг и детям ее. Все-таки по временам она ведьма. Тьфу!
- Я бы отсюда выехал, капитан Катль, - сказал Уолтер.
- Не смею, Уольр, - возразил капитан. - Она меня отыщет, куда бы я ни ушел. Садись. Что Джилс?
Капитан (в шляпе) сидел за обедом, состоявшим из холодной баранины, портера и дымящегося горячего картофеля, который он сам варил и по мере надобности вынимал из небольшой кастрюли, помещавшейся над огнем в камине. В обеденное время он отвинчивал свой крючок и вместо него ввинчивал в деревянное гнездо нож, которым уже начал очищать картофелину для Уолтера. Комнатушки у него были маленькие и пропахшие табачным дымом, но довольно уютные: все вещи были уложены и расставлены так тщательно, словно здесь каждые полчаса случалось землетрясение.
- Что Джилс? - осведомился капитан.
Уолтер, который к тому времени отдышался, но зато утратил бодрость временный подъем, вызванный быстрой ходьбой, - посмотрев с минуту на вопрошавшего, сказал:
- О капитан Катль! - и залился слезами.
Нет слов изобразить ужас капитана, вызванный этим зрелищем. Образ миссис Мак-Стинджер совершенно стерся. Он уронил картофелину и вилку уронил бы и нож, если бы это было возможно, и сидел, глядя на мальчика, словно приготовился услышать тотчас же, что земля в Сити разверзлась и поглотила его старого друга, кофейного цвета костюм, пуговицы, хронометр, очки и все прочее.
Но когда Уолтер сообщил ему, что, в сущности, произошло, капитан Катль после минутного раздумья обнаружил живую деятельность. Он выложил из маленькой металлической чайницы, стоявшей на верхней полке буфета, весь свой наличный капитал (равнявшийся тринадцати фунтам и полукроне), каковой препроводил в один из карманов своего широкого синего фрака; затем обогатил это хранилище содержимым своего ящика со столовым серебром, а именно двумя стертыми скелетами чайных ложек и старомодными кривыми щипцами для сахара; извлек свои огромные серебряные с двойной крышкой часы из глубин, где они покоились, дабы удостовериться, что эта драгоценность цела и невредима; снова привинтил крючок к правому запястью и, схватив палку, усеянную шишками, предложил Уолтеру отправиться в путь. Вспомнив, однако, в разгар добродетельного своего возбуждения, что миссис Мак-Стинджер, быть может, подстерегает его внизу, капитан Катль в последний момент заколебался и даже взглянул на окно, словно у него мелькнула мысль воспользоваться этим необычным выходом, только бы не встречаться с грозным врагом. Однако он решил прибегнуть к военной хитрости.
- Уольр, - сказал капитан, робко подмигивая, - ступай вперед, мой мальчик. Когда войдешь в коридор, крикни: "До свидания, капитан Катль!" - и закрой дверь. А затем жди на углу этой улицы, покуда не увидишь меня.
Эти распоряжения вытекали из предварительного изучения тактики неприятеля, ибо когда Уолтер спустился по лестнице, миссис Мак-Стинджер подобно мстительному духу вылетела из маленькой кухни. Но, не налетев, вопреки своим ожиданиям, на капитана, она только упомянула еще раз о дверном кольце и снова влетела в кухню.
Прошло минут пять, прежде чем капитан Катль собрался с духом и отважился на побег, так как Уолтер ждал именно столько времени на углу, оглядываясь на дом и не видя никаких признаков твердой глянцевитой шляпы. Наконец капитан выскочил из двери со скоростью ядра, подошел к нему стремительно и ни разу не оглянулся, а как только они покинули эту улицу, начал насвистывать песенку.
- Дядя сильно накренился, Уольр? - осведомился капитан, когда они шли по улице.
- Боюсь, что да. Если бы вы его видели сегодня утром, вы бы никогда этого не забыли.
- Шагай быстрей, Уольр, мой мальчик, - сказал капитан, прибавив шагу, и так же быстро ходи во все дни твоей жизни. Перелистай катехизис, чтобы отыскать этот совет, и следуй ему!
Капитан был слишком занят своими мыслями о Соломоне Джилсе, к которым примешивалось, быть может, и воспоминание о недавнем бегстве от миссис Мак-Стинджер, чтобы приводить дорогой еще какие-нибудь цитаты в интересах нравственного усовершенствования Уолтера. Больше они не обменялись ни словом, пока не подошли к двери старого Соля, где злополучный Деревянный Мичман с инструментом у глаза, казалось, обозревал горизонт в поисках друга, который помог бы ему выпутаться из беды.
- Джилс! - сказал капитан, вбегая в заднюю гостиную и с большой нежностью беря его за руку. - Держитесь носом против ветра, и мы пробьемся. Единственное, что вы должны делать, - продолжал капитан с важностью человека, изрекающего одно из драгоценнейших практических правил, когда-либо открытых человеческой мудростью, - это держаться носом против ветра - и мы пробьемся!
Старый Соль ответил на рукопожатие и поблагодарил друга. Затем капитан Катль с торжественностью, приличествующей моменту, положил на стол две чайных ложки и щипцы для сахара, серебряные часы и наличные деньги и спросил маклера мистера Броли, велик ли долг.
- Послушайте! Хватит вам этого? - спросил капитан Катль.
- Господь с вами! - отвечал маклер. - Неужели вы думаете, что от этого может быть какая-нибудь польза?
- Почему бы нет? - осведомился капитан.
- Почему? Сумма равняется тремстам семидесяти с лишним, - ответил маклер.
- Не беда, - возразил капитан, хотя он был явно смущен этой цифрой. Полагаю, любая рыба, попадающая к вам в сети, остается рыбой.
- Разумеется, - сказал мистер Броли. - Но селедка, знаете ли, не кит.
Это философическое замечание, казалось, поразило капитана. Он размышлял с минуту, поглядывая при этом на маклера, как на великого мудреца, а затем отозвал в сторону мастера судовых инструментов.
- Джилс, - сказал капитан Катль, - по какому обязательству? Кто кредитор?
- Тише, - отозвался старик. - Отойдем подальше. Не говорите при Уоли. Это поручительство за отца Уоли, старое обязательство. Я много выплатил, Нэд, но времена для меня настали такие тяжелые, что сейчас я ничего не могу поделать. Я это предвидел, но помочь ничем не мог. Ради бога, ни слова при Уоли.
- Но ведь какие-нибудь деньги у вас есть? - шепотом спросил капитан.
- Да, да... о да... кое-что у меня есть, - отвечал старый Соль, сначала засунув руки в пустые карманы, а затем ухватившись за свой валлийский парик, словно надеялся выдавить из него золото. - Но я... то немногое, что у меня есть, нельзя обратить в наличные деньги, Нэд; Это невозможно. Я старался сделать что-нибудь для Уоли, но я старомоден и отстал от века. Они и тут и там, и... и, короче говоря, все равно что нигде, - сказал старик, растерянно озираясь.
Он так был похож на помешанного, который припрятал свои деньги в разных местах и забыл - где, что капитан следил за его взглядом, питая слабую надежду, не вспомнит ли тот о нескольких сотнях фунтов, спрятанных в дымоходе или в погребе. Но Соломон Джилс знал, что этого не случится.
