«Газель» плавно притормозила неподалеку от кандидатов в рабы.
Зевая и потягиваясь, Дыба с Кривым вышли из машины и не спеша направились к клиентам.
Заметив это, те заволновались, наверняка приняв солидно одетых мужчин за милиционеров или представителей миграционной службы. Один даже попытался, схватив свой баул, ретироваться, но его в два прыжка догнал Дыба:
– Ты чего, мужик, за ментов нас принял?
– А кто вы? – с легким акцентом испуганно спросил тот.
– У нас на фирме аврал, – принялся пояснять Кривой. – Шеф приказал к утру еще одну бригаду толковых парней собрать. Вы что, поезд ждете?
– На Душанбе, – ответил тот, что был помоложе, – но билетов нет.
– Так ведь в Таджикистан не с этого вокзала поезда ходят, – удивился Дыба.
– Знаем, – ответил второй. – На Казанском нас менты достали. Тут спокойнее.
– Значит, заработали бабки, и домой? – разочарованно проговорил Дыба.
– Какой такой бабки?! – неожиданно вскипел тот, что был постарше. – Стройка два месяца работал. В три раза меньше платил.
– Пятьдесят долларов в день устроит? – неожиданно предложил Кривой. – Причем условия такие, деньги каждый вечер. Не заплатили, сразу можете ехать.
– Врешь, – прищурился лысый, – документ заберешь, что тогда?
– У-у, – протянул Дыба, – да вас тут совсем замордовали. Не беспокойся, твой паспорт даже смотреть не буду. На словах фамилию скажешь для денежной ведомости, и все.
– А что делать надо?
– Кабеля связи, которые провисли или слетели с креплений, на место ставить, – соврал Кривой.
– Это подвал, что ли? – уточнил лысый.
– И в переходах, и в метро, – подтвердил тот.
С минуту поговорив на своем языке, таджики все-таки взялись за свои сумки.
* * *
Сидя у себя в кабинете в учебном центре и обдумывая задачи, Антон пришел к выводу, что после возвращения из командировки Дрона и офицеров-чеченцев работы меньше не будет. Хотя он очень надеялся, что немного разгрузит подчиненных.
Несколько дней наблюдения за Квадратом дали поразительные результаты. В круг его знакомых входил лидер этнической преступной группы Хайрулло – выпущенный по амнистии командир небольшого бандформирования. Неожиданно «всплыл» некий Абдул Тахре, из Саудовской Аравии, проживающий в спальном районе столицы и не имеющий в России никаких дел. Настораживало его появление в Москве спустя трое суток после попытки «Анаконды» уничтожить в Турции Сарсура Махуля.
Линев попытался «выбить» у своего ведомства хотя бы еще один экипаж из отдела оперативно-технического наблюдения, но ему отказали. ФСБ само задыхалось от нехватки людей. До сих пор сказывались перестроечные реформы и гонения девяностых. Ко всему, резко ухудшилась обстановка в столице. Как нарочно, активизировали свою деятельность экстремистские группировки. У мечетей разбрасывались листовки, зафиксировано два взрыва, обошедшихся по чистой случайности без жертв, предотвращено несколько терактов на транспорте. Утроилось количество избиений и убийств на межнациональной почве. В ФСБ не сомневались, что для разжигания конфликта ваххабиты используют скинхедов и другие группировки фашистской направленности, щедро выплачивая их главарям круглые суммы в долларах, идущих из тех же мусульманских стран, чьим студентам проламывают черепа парни со славянской внешностью и бритыми затылками. Рядовым членам таких группировок наверняка было невдомек, что, избивая иностранцев под лозунги «Россия для русских», они больше приносят пользы истинным врагам собственной страны. Еще большим ударом было то, что после трех суток наблюдения за квартирой, где проживала мать Дыбелова, не принесших никаких результатов, контрразведчики забрали людей и оттуда. Теперь практически круглосуточно Лавр на своей чудо-машине торчал в соседнем дворе, держа на контроле установленные Полынью «жучки».
Пока Антон размышлял над создавшимся положением, его кабинет заполнялся спецназовцами. Несмотря на напряженность обстановки, в соответствии с планом боевой подготовки, не задействованные в оперативных мероприятиях офицеры, а ими оказались только люди Джина, вернувшиеся из Стамбула, да прибывший за спецтехникой Банкет, сдавали зачет по рукопашному бою и стрельбе из пистолета.
– Вам ночь на отдых, – хмурясь, вздохнул Антон. – Положение очень серьезное…
– Не оправдывайся, командир, – Джин ободряюще улыбнулся. – Мы это еще в Турции поняли.
– Я читал ваши рапорта, – кивнул Антон. – Молодцы.
– Работа как работа, – пожал плечами Дрон. – Токарь точит гайки, тракторист пашет, а мы убиваем, пытаем, калечим.
Антон усмехнулся, но промолчал.
– На завтра какие задачи? – не выдержал Иса.
– Вы попытаетесь войти в контакт с Квадратом. Он чеченец. Дрон присоединяется к Шаху, Полынцеву, Туманову и Банкетову, которые ведут наблюдение за Абдул Тахре и непосредственно Квадратом. Я на пару с Линевым действую по своему плану. Данила предложил опросить стариков, живущих в домах, которые должны были быть заминированы в первую очередь. Возможно, кто-то что-то и видел.
– Меньшикова завтра выписывают, – как бы невзначай намекнул Дрон.
– Кстати, – спохватился Антон, – а с чем он лежал?
– В командировке малярию подхватил, – пояснил Банкет.
– Непростительно, командир, – начал было Дрон, однако Антон отмахнулся:
– Ты мне дошутишься, – но Филиппов и сам понимал, что допустил оплошность. Он обязан знать все о каждом своем подчиненном. Меньшикова положили в Бурденко сразу после возвращения из Афганистана. Закрутившись, Антон даже не поинтересовался, с каким диагнозом. Вообще, этому старшему лейтенанту не везло. На занятиях пару месяцев назад при преодолении препятствия под названием «скала», вертикальной стены высотою с пятиэтажный дом с закрепленными на ней специально привезенными из Пятигорска кусками горных пород сорвался, сильно расшибся и почти месяц провалялся в том же госпитале. Меньшикова даже собирались вывести из состава группы, но диагноз перелома голени не подтвердился, и он остался служить дальше. Сейчас опять – подозрение на довольно серьезное заболевание. Подумав о малярии, неожиданно вспомнил о Банкете.
– Ты «Комара» получил?
– Да, – подтвердил тот, – уже лежит в машине. Дальность прослушивания речевых сообщений, даже если сильный посторонний шум, до пятидесяти метров.
– Это что-то новенькое, – Антон удивленно хмыкнул. – Старыми и с двадцати ничего не разобрать.
– Ученых стали лучше финансировать, – пошутил Банкет. – Ну что, по коням?
* * *
К пяти часам утра Дыба и Кривой под руководством Питона набрали девять человек. В салоне микроавтобуса, несмотря на открытые форточки, стоял устойчивый запах перегара и немытых тел. Половина контингента состояла из бомжей. Пятеро мужчин, в основном приехавшие из стран ближнего зарубежья на заработки гастарбайтеры, стали бросать подозрительные взгляды на сидевших у выхода Дыбу и Кривого.
Наконец, о чем-то посовещавшись на родном языке, двое таджиков, которых подобрали первыми, подхватили свои сумки и стали пробираться к выходу.
– Командир, – обратился лысый к Дыбе, – мы передумаль. Останови машину, да.
– Сядь на место, чурка, – озверевший за ночь Дыба некоторое время ждал, когда стоявший перед ним таджик выполнит команду.
Но тот упорно не хотел возвращаться на свое место.
– У, сука! – не размахиваясь, Дыба двинул его кулаком.
Потолок был низким, и лысый стоял согнувшись, поэтому кулак попал не в лицо, а по темени. Таджик полетел на спину, свалив стоявшего позади своего напарника.
– Что случилось? – обернулся на шум Питон.
– Бунт на корабле, – морщась от боли, Дыба зажал больную руку под мышку.
– Все, уже едем работать! – так, чтобы было слышно во всем салоне, сказал Питон.
Вскоре машина остановилась прямо у люка. Крышка была снята. Чуть в стороне стояли диггеры. Рядом с ними Рамзан Балсултанов. Рослый широкоплечий чеченец, он выполнял у Гафура самые разные поручения. Рамзан также прошел подготовку в лагерях Афганистана и был готов отдать жизнь в борьбе с неверными.
– Выходим по одному, – скомандовал вышедший из машины Питон, – и спускаемся в этот люк.
Бросив по сторонам настороженный взгляд, он вопросительно посмотрел на Рамзана.
– Все чисто, – догадавшись, чего от него хочет шеф, по-чеченски ответил Рамзан и показал Питону портативную радиостанцию, которую держал в руке: – На всякий случай я выставил в округе наших людей.
Питон одобряюще кивнул и вновь развернулся к машине:
– Живее, собаки!
На этот раз, заранее зная, что некоторые «работяги» попросту не смогут спуститься, не переломав себе ноги, к стоявшей по другую сторону люка «Ниве» привязали веревочную лестницу.
Первый работник в буквальном смысле слова вывалился из дверей «Газели». Это был неопределенного возраста бомж, заросший до самых глаз густой бородой и с руками, покрытыми струпьями.
