— Идите к чёрту! — крикнула женщина и вдруг заплакала: — Поздно вы спохватились!
— Мисс Грант… — растерянно позвал Джарод. — Что у вас случилось? Откройте мне. Давайте поговорим.
Мелани продолжала плакать.
— Откройте, пожалуйста, — мягко повторил Притворщик. — Наша организация для того и существует, чтобы помогать людям, попавшим в сложную…
Щёлкнул замок, дверь с грохотом распахнулась.
— Что, что, что вам от меня нужно?! — прорыдала миссис Грант.
Он отпрянул от неожиданности. Женщина перед ним, невысокая, невзрачная, с собранными в хвост бесцветными волосами, одетая в застиранный халатик, и правда, оказалась очень юной — и вдобавок глубоко беременной. Месяцев восемь, не меньше, оценил Джарод, окинув взглядом её совершенно круглую фигуру. Тяжёлая беременность, нищета и слёзы сделали Мелани почти уродливой.
— Где вы раньше-то были?! — продолжала она, захлёбываясь. — Где вы были, когда он не мог найти работу? Его никуда не хотели брать, понимаете вы это?! И тогда он пошёл воровать, а что ему оставалось?..
— Вы хотите сказать, что ваш муж…
— Да, он уже никакой не «бывший заключённый». Он опять в тюрьме, — всхлипнула миссис Грант.
— О, простите, — неловко пробормотал Джарод, — значит, наши данные устарели…
— Ещё как устарели, — Мелани, обессилев, прислонилась к косяку и закрыла глаза, по опухшим щекам, усыпанным пигментными пятнами, текли слёзы. — Его арестовали четыре месяца назад.
— Простите, миссис Грант, — снова сказал Притворщик, — вот, возьмите от нашей Ассоциации…
Вытащил из внутреннего кармана и сунул ей в руки пухлый конверт с деньгами, который заготовил на всякий случай, не зная, как пойдёт разговор — и спешно ретировался. Доведённая до отчаяния женщина, разумеется, не будет выяснять, что за человек оставил ей деньги, она просто истратит их на себя и на ребёнка.
Итак, «мошенника и вора» Корнелиуса Гранта из списка подозреваемых можно смело вычеркнуть. Его жену — тоже. Она, конечно, страшно нуждается, но представить себе беременную Мелани, которая под покровом ночи приезжает в Джорджтаун, пробирается на склад антикварного магазина, а потом возвращается с добычей в Кентвуд и ищет, кому бы её продать, было решительно невозможно!
Но в списке есть и другие люди. И один из них нынче утром побывал в магазине мистера Гриффита. Джарод понял это, вернувшись — план сработал! Многие из вещей, занимавших тот угол, который до сих пор оставался свалкой, были передвинуты — незначительно, но заметно для тренированного глаза. В том, что хозяин, следуя указаниям Притворщика, к ним не прикасался, сомневаться не приходилось — а значит, к ним прикасался вор.
* * *
До чего же приятно просыпаться у себя дома, под надёжной защитой своих собственных стен и крыши! Не ломать голову, как ты оказалась там, где оказалась, не мучиться стыдными подозрениями… Паркер сладко потянулась, села, выгнулась всем телом и потянулась снова. Её давно не было так хорошо. «Правильно я сделала, что вчера выпила Нектар. Жаль только, проснулась на самом интересном месте, — подумала она и засмеялась. — Но вечером… Аксель сказал, его желанием было подарить мне сказку — вот пусть и дарит. Что это за сказка, оборванная на полуслове?» А, ладно, доживём до вечера, там будет видно. О «викинге», путаясь между реальным человеком и ярлом Эспеланном из своего сна, она вспоминала с симпатией, слегка горчившей сожалением: «У меня бы с ним сложилось. Может быть. Если бы я хоть чуть-чуть его хотела…»
Встала и даже немного покружилась по комнате — такую ощущала сейчас лёгкость! Как и в прошлые два раза, диковинный сон не забывался, не рассеивался, а продолжал жить в душе у женщины, со всем обилием случившихся в нём событий и наполнявших его эмоций. Напряжение, паника, разрядка, облегчение, передышка, и новая волна… И как лейтмотив — жаркое, иногда почти нестерпимое чувство, в котором Паркер сейчас с немалым изумлением распознала сострадание к Джароду-Многоликому. Она до сих пор как будто ощущала на себе взгляд его тёмных глаз — взгляд узника и раненого зверя. И до сих пор чувствовала трепет и смущение Принцессы, на чьей постели впервые сидел посторонний мужчина. Маленькой дурочке этот мужчина нравился по-настоящему, она в него практически влюбилась!
— Ч-чёрт! — пробормотала Паркер и хохотнула снова, уже без прежней беззаботности. — Влюбиться в Притворщика — хуже просто не придумаешь…
Но, в конце концов, это всего лишь сон! Каким бы ярким и увлекательным он ни был, скоро он сотрётся из памяти, не стоит принимать его всерьёз, успокоила себя она. Покосилась на окно, на сплошную пелену промозглого декабрьского дождя, за которой не видно было соседнего коттеджа, и стала собираться в Центр. Положа руку на сердце, ей совсем туда не хотелось.
Паркер прихлёбывала остывающий кофе и смотрела по телевизору утренние новости, оттягивая неизбежный момент выхода из дома, когда раздался звонок в дверь. Удивившись: «Кого это принесло в такую рань?» — она отодвинула чашку и пошла открывать. На пороге стоял мальчишка в куртке с эмблемой какой-то службы доставки.
— Доброе утро, мэм! Примите заказ, — воскликнул он радостно.
Она нахмурилась:
— Я ничего не заказывала…
— Значит, ваши друзья заказали для вас. Примите подарок! — не теряя улыбки, ответствовал курьер и вручил ей большой плоский пакет.
Закрыв за посыльным дверь, Паркер в растерянности осмотрела полученное. Пакет был лёгким, как картина без рамы, хотя размерами напоминал географический атлас. Под мокрым от дождя полиэтиленом и слоем коричневой упаковочной бумаги без надписей и логотипов, именно картина и обнаружилась — вернее, репродукция на холсте, натянутом на тонкий деревянный каркас. Паркер отодвинула её от себя, чтобы рассмотреть — и охнула! Кровь отлила от лица, голова закружилась.
На картине были изображены двое. Женщина в длинном чёрном платье с открытым верхом, в которой Паркер мгновенно узнала себя, стоит в напряжённой позе, склонив к плечу темноволосую голову. Полускрытый тенью мужчина в чёрной рубашке сидит напротив, опустив руки, глядит на женщину сумрачно и внимательно — и это Джарод! Неровная каменная стена пустой комнаты, распахнутая дверь, стрельчатая арка незастеклённого окна. Тревожное око полнолуния, холодный и обманчивый лунный свет. И плющ повсюду — ненавистный плющ, символ плена и чужого злого своеволия!
— Проклятье, что это?! — прошептала Паркер. — Быть не может!
Кто знал про них — про чёрный плющ, про древние стены в лунном свете, про Принцессу и Многоликого? «Я никому не рассказывала своих снов! Или рассказывала… и забыла?» — учитывая недавние приступы амнезии, Паркер уже ни в чём не была уверена. Единственный, кому она могла рассказать — Аксель. Но даже если так — он что, знаком с Джародом? Связан с ним?! Нектар Полуночи, провалы в памяти, странные сны с продолжением — очередная гадкая проделка Притворщика?.. Или нет, возможно, Джарод тут ни при чём. Допустим, Эспеланн, на самом деле, связан не с ним, а с Центром — то есть связан сильнее, чем хочет показать. Тогда всё случившееся — новый эксперимент Центра, в котором ей, Паркер, отвели незавидную роль подопытного кролика!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
