— Помните, на нас смотрит мир. Включить зажигание!
Могучий поток энергии устремился вверх. Мощь всей Земли воплотилась в ярком луче, в считанные мгновения достигнувшем спутника-получателя. Еще пару секунд — и заработали спутники-излучатели. Из космоса казалось, что на Земле возникли и стали стремительно расти шесть ярких зеркал. Вот они, накладываясь друг на друга, закрыли всю видимую часть планеты. Мерцание отраженного Солнца ослепило камеры спутника телесвязи ООН, трансляция прервалась, а на Земле наступили серые сумерки.
Полутьму улиц ярко осветили фонари, в их свете высыпавшие на улицу люди обнимали друг друга, оставив дома ненавистные комбинезоны «Эбен ружа». Самой могучей финансовой империей на Земле отныне была Корпорация по установке и обслуживанию экрана.
* * *
Дождь — они вообще стали сущим наказанием Земли, эти дожди — тарабанил по стеклам и брезенту крыши. «Дворники» едва успевали сметать капли, в образовавшийся просвет нахально лезли фары встречных машин. Дождь — настоящий ливень — быстро покрывал стекло своей пузырчатой пленкой. Новое «шмах» очистителей — с натугой, с надрывом — и на мгновение мелькала мокрая до черноты Брендон-стрит.
«Этот сектор от дворников — как экран. Надоедливое шмахание не отключишь, пока идет дождь. И экран должен действовать, пока светит Солнце. А энергия? Чтобы рассеять пелену брызг, даже на маленькие очистители сколько её уходит? А будь стекло в миллион квадратных километров?
Видимо, другого выхода не было. Радиация — вечный, непрерывный ливень-убийца, от которого Экран спас человечество 25 лет назад. Конечно, он забирает почти всю энергию Земли. Он отбросил всех далеко назад, в середину прошлого столетия. Люди вынуждены ездить на старых автомобилях, летать на допотопных самолетах. Но ведь в этом виноваты не мы, ученые, а фанатичный психоз толпы, крушивший автомобили, хоть чуть похожие на витановые. Расправу с реактивными самолетами вообще трудно объяснить. На людей словно затмение какое-то нашло…
Нет, мы делали всё правильно. Другого выхода не было! Только в результате вот что вышло: фонари горят через один, и дождь, бесконечно заунывный, как старость, и серая полутьма…»
Мак-Левуд встряхнулся, отгоняя непрошенные мысли. Сколько раз он убеждал себя, что поступил тогда, в 1997 году, правильно, раскрыв людям секрет «витано» и оказав помощь в создании антирадиационного щита. Убеждал и давал слово не мучиться бесполезными сомнениями. Неотвязные раздумья не подчинялись, нахально врываясь в сознание. Наверное, вместе с ними его навещала старость. Изгоняя мрачные сомнения, Конор словно гнал прочь свою молодость, неповторимые дни, когда с Аланом Нейманом, Ричардсоном они неутомимо работали над проектом экрана. Последние годы Мак-Левуд чувствовал себя усталым и разбитым, всё глубже сознавая, что старость и слабость — слова-синонимы. Среди воспоминаний прожитых лет всплывала фраза широкоплечего здоровяка сэра Гленорвана: «Да, великанище… Есть и у меня еще сила в руках и ногах. Но в доспехах на коня мне не вскочить, как раньше». Старый профессор по утрам без труда одолевал неспешной трусцой свои шесть миль, но чувствовал, что сердцу уже не кипеть, остыло сердце, остыло…
«Добро пожаловать, вы смотрите последние новости», — экран монитора щелкнул, расплылся в дежурной улыбке диктора местной студии теленовостей. Мак-Левуд вздрогнул, автомобиль вильнул на мокром асфальте. Таймер всегда включал приемник на полную мощность, давно пора было отдать его в ремонт. Механик каждый раз обещал сделать это в ближайший понедельник и, конечно, забывал. Судя по всему, начался выпуск новостей в 18.30. Приглушив звук и сбросив скорость, Мак-Левуд стал посматривать на монитор. В оперу он еще успевал, а сообщение диктора его заинтересовало:
— Против Корпорации, которая отвечает за защитный экран, выдвигаются различные обвинения. Как вы знаете, она является крупнейшим на Земле потребителем энергии. Кроме того, именно она распределяет оставшуюся энергию. Бюджет Корпорации является тайной последние 10 лет, с тех пор, как основатель Корпорации доктор Нейман назначил главой Ричарда Блейка. Мы не смогли связаться с доктором Нейманом…
Мак-Левуд щелкнул выключателем. Больше ничего толкового в новостях не будет. Ричард Блейк на пресс-конференции всегда умудрялся отделаться от репортеров обтекаемыми скользкими фразами, не несущими ровно никакой информации. Доктор Нейман на экранах мелькал только на юбилейных заседаниях и всегда выглядел уставшим и разбитым. В Корпорации явно было что-то неладно. Впрочем, Мак-Левуду давно нет дела до их проблем.
Прокручивая в памяти последний выпуск новостей еще раз, Конор пытался понять, что именно показалось ему странным в момент передачи. Ага! Сознание быстро выхватило мелькнувшеё на лице молодого диктора выражение злорадства и ненависти. Всем видом ведущий показывал почтительность, необходимую при любом упоминании Корпорации, но, явно будучи новичком в своем деле, он не научился еще скрывать свои эмоции.
Что-что, а ненависть во взглядах людей Мак-Левуд научился ловить давно. 25-летние сумерки вместо дня и ночи озлобили всех. В последнеё время Корпорация выделяет, правда, часть энергии на создание иллюзии дня в крупнейших городах, но положения дополнительные фонари не спасают. Разметанный подслеповатыми огоньками полумрак, как в комнате с бычьим пузырем в окне вместо стекол, — и они называют это днем, спасающим естественные биологические ритмы человечества!
В просветах, оставляемых «дворниками», первый раз мелькнуло неоновое «Опера». С каждым взмахом очистителей надпись становилась всё ближе, занимая уже всё лобовое стекло. Припарковавшись, Мак-Левуд выбрался из машины, завозился с ключами зажигания. Зонт Конор не взял, до входа в театр — шагов тридцать, не промокнет. Досадная заминка нервировала, холодная струйка потекла по спине. Вдруг дождь прекратился. Повернувшись, Мак-Левуд едва не сбил в темноте Чарли Бойза. Тот держал над собой раскрытый зонт, стараясь заслонить от ливня и Мак-Левуда. С тех пор, как старый профессор поговорил с Бонном о Мадонне, горячим поклонником которой до седых волос оставался внешне всегда невозмутимый Чарли, после того, как они до утра досидели в баре у Джимми, старый гример как за маленьким ребенком ухаживал за профессором. Чарли, страстный коллекционер открыток с изображением кинозвезд XX века, не раз говорил Мак-Левуду, что в молодые годы профессор был вылитый Кристофер Ламберд. Мак-Левуду приходилось удивленно качать головой: дескать, чего только не бывает в мире.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
