Когда сумки закончил инспектировать, из спальни вышла Настя, одетая «для боя и похода». Все, теперь мне осталось самому экипироваться – и валим отсюда как можно быстрей. Если решил что-то, то не тормози, делай как задумал.
8
Странное ощущение свободы, которое наступает тогда, когда ты делаешь то, на что долго не мог решиться. Все оттягивал, все находил поводы, а теперь вот плюнул на все – и попер вперед. Что-то подобное я чувствовал в тот день, когда мы еще там, в Отстойнике, ехали к сарайчику в лесу вместе с Милославским. И я знал, что он собирается меня там убить, но он не знал, что я об этом знаю. И вот сейчас, когда мы подъезжаем к аэродрому, я ощущаю что-то похожее.
На КПП нас остановили, служба уже закончилась, но заявление Насти о том, что нам надо подготовить самолет к завтрашнему вылету, проглотили. А зачем она еще может сюда приехать? Хотя дежурному сообщили. Кто хоть за дежурного сегодня?
Нам в самый дальний конец рулежки, где длинный ангар для маленьких самолетов. «Муни» стоит за самыми последними воротами. На поле пусто, только проехал навстречу патрульный «джи-ваген» с пулеметом. Внимания на нас не обратили. Они больше за периметр смотрят, а если кто-то катается по территории базы, то это означает, что его пропустили. Вот ангар летной школы слева, вон в темноте вижу тот, что нам нужен. Свет там совсем скудный, специально чтобы не мешал патрулям. Дальше, метрах в трехстах, караульная вышка, даже башня, выстроенная из мощных стальных балок, но она опять же смотрит наружу.
– Ключи у тебя?
Настя вытащила из подсумка связку ключей, показала, побренчав.
– Тогда разгружаемся.
Поехали вверх ворота ангара, открывая доступ к небольшому, прижавшемуся к земле красно-белому самолету. Крыло у него от пола совсем низко, стойки шасси короткие, так что плоскости чуть выше колена расположены. А над ними тоже низенькие дверцы. Как-то даже немного странно выглядит после той же высоко сидящей «сессны».
Зажегся свет в ангаре. Настя выудила из кабины лист предполетного осмотра, а я сразу начал снимать заднее сиденье. Хоть чуть-чуть весу, а экономия из этого выйдет. Да и сумки удобней складывать. Меньше весу – больше дальность. А дальность нам нужна по максимуму.
Два рюкзака, сумка со всяким полезным, карабины. Ночники на шлемах, шлемы сейчас наденем. Бутылки с водой, термос с кофе, пустые бутылки, понятно зачем. Простите за подробности, но «по большому» сбегали дома, перед выездом, а вот с другими потребностями – нам долго лететь. Мне еще проще, Насте сложней.
Когда этот самолет в последний раз заводили? Да недавно совсем, недели три. Заведется без проблем, а на крайний случай тут тележка-пускач есть.
Звук двигателя с улицы, машина подъезжает. Настя насторожилась, как я вижу. Кого это принесло? Двигатель – дизель, тарахтит… вот заглох. Дверца открылась. Есть желание взяться за оружие, но как-то… преждевременно это все.
Шаги снаружи. В воротах фигура в канадской военной форме. На рукаве повязка. Дежурный по части.
– Как дела? – спросил он, заходя.
Не помню имени… а, над карманам написано: «Сержант Дж. Ковалски».
– Нормально, сардж, – кивнул я, сделав вид, что отвлекся от чего-то важного. – Как дежурство?
– Тихо.
Я его в лицо знаю, он меня тоже, хотя впрямую не общались. Тут почти все всех знают в лицо.
– Вы разве на этом вылетаете? – спросил он. – У меня в плане «пилатус».
– Нет. – Настя поднялась с корточек на другой стороне самолета. – Этот через пару дней полетит.
– По другим задачам, – пояснил я. – Но двигатель погоняем, пусть никто не удивляется. Надо проверить кое-что.
Пусть хоть какая-то польза от этого разговора будет.
– Не в мое дежурство, в общем, – усмехнулся Ковалски. – Насчет двигателя предупрежу. Вы надолго здесь?
– Час-другой, – пожал я плечами. – Мешаем?
– Нет, ни в коем случае. Звоните, если что.
Он вышел из ангара, снова хлопнула автомобильная дверца, затем мимо ворот проехал зеленый матовый пикап. Мы оба облегченно выдохнули. Проблем больших не ждем, но проблемы как раз имеют глупую привычку приходить неожиданными.
– Я все, – оповестила Настя, уже сидящая в кабине, через несколько минут. – Завожусь. А ты загони пикап в ангар и потом закрой.
Где-то в недрах самолетного двигателя зажужжал стартер, затем провернулся винт, из патрубков бросило вонючим дымом, по ангару прошел ветер. Самолет неторопливо выкатился на бетонные плиты снаружи, остановился, чуть клюнув носом. Я, суетясь, загнал пикап внутрь, заглушил, оставив ключи в замке, затем рывком опустил полотно ворот, так же не забирая ключей. Тут еще пригодятся, нечего за собой пакостить.
Винт гнал над бетоном несильный ветер. Я добежал до «муни», вскочил на крыло, с него забрался, согнувшись в три погибели, в кабину. А вот сама кабина вполне просторная.
Темно. Не совсем, но уже сумерки всерьез. Сколько сейчас? Десять. Скоро совсем стемнеет. Ни разу не взлетал ночью, так что и не буду. Пристегиваюсь.
Настя включила фару, потому что без света и рулежных дорожек толком не видно. Потом сказала:
– Прямо с эм-эр-дэ взлетать будем! Нечего время терять. Готов?
– А что у меня не готово может быть?
Я вводил в память навигатора маршрут на Сент-Джонс, быстро тыкая в кнопки.
– Тогда погнали…
Тон двигателя изменился, скорость оборотов прибавилась. Самолет довольно резко тронулся с места, быстро набирая скорость, почти под передним колесом проматывалась желтая сплошная линия, задающая направление при рулежке. Эта же полоса была видна в левом экране – включилась камера. МРД, то есть магистральная рулежная дорожка, здесь на большие самолеты рассчитана, так что нашему маленькому «муни» с нее взлетать – никаких проблем. И она пустая, мы же на пикапе мимо ехали. Впрочем, она всегда пустая.
Самолету четыреста метров нужно для взлета, в этом участке МРД метров семьсот, нам за глаза хватит. Вон слева мелькнули фары патрульной машины, вот звук катящихся по бетону покрышек вдруг резко стих, а самолет пошел вверх, неторопливо, экономно, стараясь сберечь каждую каплю топлива.
– Летим, – объявила Настя. – Курс готов?
Здесь два дисплея, на каждый можно вывести что угодно. На том, что прямо перед Настей, сейчас все указатели. На втором, который посередине между нами, – карта и навигация. Можно поменять местами. Ну и на самый крайний случай с моей стороны есть все аналоговые приборы, если вдруг электроника откажет.
– Готов. – Я изменил масштаб карты, убедившись в том, что линия курса ведет именно отсюда и именно к Ньюфаундленду. – Все готово. – Я снова изменил масштаб, очертания карты набежали на экран, раздаваясь вширь.
Убрались шасси и закрылки, самолет пошел как-то легче. Сумерки чуть посветлели – это мы над землей поднимаемся. Заговорило радио – диспетчерская. Голос удивленный, требует указать, кто взлетел и с какой целью. Ответил я, сообщил, что взлетела дежурная «сессна», в направлении на Грейт-Фоллз. Диспетчер повозмущался насчет того, что не получил никакого предупреждения и полетного плана, я ответил, что это «эмердженси»[7]. Радары и прочее здесь давно не работают, только радиоприводы, так что проверить мои слова снизу не могут никак, вся связь исключительно голосом по радио.
Аэродром остался позади, Настя начала плавно заворачивать самолет на курс. Ну все, теперь лишь бы погода не подвела. Днем хоть разглядеть непогоду можно издалека, ночью же полетим абсолютно наугад. Ну разве что грозу увидим, случись наткнуться, но не более.
Лететь над полной и абсолютной глухоманью. Маршрут лишь в нескольких местах прижимается к существующим аэродромам – в Лак-Броше, затем уже на берегу Гудзонского залива, в Черчилле. В Черчилле уже относительно близко к маршруту. И дальше только Сент-Иль. Просто посадочные полосы, то есть в темноте еще и посадка будет большой проблемой, даже в ПНВ[8]. Так что нам бы лучше не садиться, а долететь куда летим.
Постепенно закат сменился темнотой. Северная летняя ночь не темная, но все равно ощущение странное, потому что ночью не только не взлетал, но даже и не летал за пассажира в кабине. Темный, совершенно не просматриваемый массив земли внизу, усыпанное звездами небо над головой, приборы отсвечивают в боковых стеклах кабины. Летим на автопилоте, так что даже не рулим, просто за приборами приглядываем, чтобы заданные параметры выдерживались.
Настоящих гор по маршруту не ожидается, так что высоту держим оптимальную, равно как и скорость. Все в самом экономичном режиме, мы никуда не торопимся. Не думаю, что до полудня за нами вообще сообразят погоню послать. И куда ее посылать? И на чем? За нами разве что на «пилатусе» вдогонку или на «геркулесе», но все это придется где-то заправлять на обратный путь. Так что, скорей всего, даже если вдруг догадаются, что мы летим на максимально удаленный аэродром… нет, не погонятся. Это мы плюнули на все и рванули, а там люди вынуждены будут думать. И перспектива оказаться на другой стороне континента без топлива на обратный путь – она так себе перспектива. Может, кого и пошлют, но он не полетит. Сломается неожиданно или что еще. Заболеет. Тем более что мы не преступники и ничего плохого никому не сделали. И даже самолет наш, так что все это глубоко личное дело.
