Я напугана ею поросячьим липом и заставляю себя смотреть на него. Я смотрю прямо в его глаза. Его глаза и все окружающее их растворяется в совершенно ясном свете — все, что остается, — это маленькие черные линии на краю зрачков и контуры век. А остальное было ясным, бесцветным, полным света, яснее, чем прозрачная вода, и, как мне казалось, бесконечным. У меня закружилась голова. Затем постепенно свет стал туманиться, и его глаза вернулись в прежнее состояние. Я снова смотрела к его лицо. "Ты видишь?" — сказал он.
Глаза ее союзника напоминают воду глаз Мескалито, глаза бессознательного. Ее союзник представляет комбинацию живого трикстера и мудрого старца. Видом своего костюма он ослабляет всю охваченную виной напряженность ее сознательного отношения; соединяет ее с таинственными водами бессознательного и, возможно, даже показывает ей здесь, что допустимо быть и свиньей и хотеть от жизни большего, чем она осмеливается просить. Хотя ее союзник появлялся в разных воплощениях и масках, его имя и высокая специфичность его личности всегда оставались теми же самыми. И хотя интеллектуально кажется уместным говорить об этой фигуре и о союзнике, как об архетипическом комплексе, чувство имеет другой ответ-реакцию и с готовностью стремится узнавать независимую жизнь союзника и существование за пределами наших пространственно-временных границ.
Союзник этой женщины настойчиво открывает перед ней глубокие истины и прозрения и оказывается верным проводником на правильном пути ее жизни. Ее взаимоотношения с ним становились постепенно все более и более основательными. Через несколько месяцев после вышеописанного сновидения ей приснилось, что ее союзник впервые приехал в Америку; расстояние, отделявшее сознательное отношение сновидицы от сознательного отношения союзника, уменьшилось. А не так давно ей приснилось, что она вышла замуж за своего англичанина. Она проснулась и внезапно осознала, что не сможет больше избегать ответственности за свершение в жизни своей задачи: то ли убежав прочь или совершив самоубийство. Это брак с союзником стал браком с ее собственным процессом индивидуации, и в этом смысле, как, впрочем, и в других, союзник стал очень реальным аспектом ее повседневной жизни.
Мы рассмотрели союзника, как автономный дух или комплекс, способный возникать в любой постигаемой форме — мексиканского крестьянина, койота, ягуара, ночной бабочки и т. д. В конечном счете сами союзники — это маски Бога. Союзник — это составляющая Бога, которая воздействует на нас в сновидениях, видениях, симптомах и в опасных синхронистских событиях. Союзники — это божьи попытки инкарнации, попытки стать сознательными через нас. За нашими схватками с союзниками оказываются далекие отзвуки, эхо борьбы Якова с ангелом и Иова взыскующего справедливости перед лицом вспыльчивого Яхве. [157] Нет ничего более благородного, ужасающего или преображающего для человечества, чем такая внезапная встреча с "передавателем секретов".
Столкнувшись с союзником — ночной бабочкой — в активном воображении, Карлос собрал воедино свое "второе внимание" достаточное, чтобы быть способным к настоящему шаманскому полету.
Прыжок в нагуальное
Карлос стоит на краю скалы между доном Хуаном и доном Хенаро. Дон Хуан начинает шептать Карлосу в правое ухо, в то время, как дон Хенаро шепчет ему в левое. Учитель и бенефактор шепчут, соответственно, о тональном и о нагуальном. Затем у Карлоса появляется ощущение, что он проваливается в пустоту. Привычное и знакомое ему понятие «я» распадается на тысячи кусков. В этот момент он знает, что эти тысячи кусков являются его отдельными осознаниями. Они составляют «колонию», собравшуюся вместе, чтобы образовать его самого. Периодически что-то пошевеливает все эти разбросанные "самородки сознания" и жизненная сила приносит их обратно вместе в осознание, которое Карлос распознает, как "меня самого". В эти моменты Карлос видит какую-то связную сцену из каждодневного мира или же связную сцену нагуального. В один из таких моментов Карлос видит себя самого и дона Хуана на вершине скалы. Он переживает эту картину как физически реальную и чувствует в следующий момент, как дон Хуан обнимает его. [158]
Когда дон Хуан и дон Хенаро шепчут Карлосу, соответственно, в правое и левое ухо, они совершает то действие, которое они называют расщеплением ученика. Здесь действующим моментом оказывается суммирование ученияКарлоса, за которое он сражался с самого начала своего ученичества. Он научился фокусировать свое внимание на сознательной жизни и очищать свой отдельный остров тонального. Дон Хуан символизирует это, шепча Карлосу в правое ухо. Он также научился фокусировать свое "второе внимание" на нагуальное, и его бенефактор дон Хенаро направляет теперь это внимание с помощью своего нашептывания. Действие фокусирования внимания на обоих мирах освобождает сознание человека от исключительной привязанности к какому-либо из миров. Так что когда он проваливается в пустоту, то способен наблюдать сцены как тонального, так и нагуального, включая картину себя самого на вершине скалы. Такое освобожденное сознание является той психической средней точкой, которая в идеале возникает во время путешествия по дороге знания или на пути индивидуации. Переживание этой новой формы сознания приносит с собой и распознание истины утверждения дона Хуана о том, что "мы пониматели" (perceivers). Мы — пониматели, постигатели, ощущатели, которые могут свидетельствовать о многих мирах без абсолютной зависимости от какого-то одного из них.
Переживание Карлосом распадения своего осознавания на отдельные составляющие и последующее воссоединение этих частей говорит нам о чем-то большем относительно природы сознания. Наше сознание состоит из множества душ, независимо действующих единиц сознания. Можно достаточно легко узнать об этом в терминах нашего мышления, чувства, ощущения, интуиции, инстинктивных реакций и так далее, но Карлос идет гораздо дальше. Давайте вообразим, что в какой-то момент мы наблюдаем что-то нашими глазами, пока в то же самое время не следим за совершенно не связанным с этим ходом мыслей, пока одновременно не ощущаем что-то в своих коленях, замечая при этом, что мы чувствуем нечто в своих коленях, и так далее в непрерывно изменяющемся распорядке нашего сознания от одного момента к другому. В отношении прыжка Карлоса, мы видим все эти отдельные осознавания, идущие отдельными путями. Сгустки или самородки, однако, поддерживаются вместе сторожевым духом со стороны тонального и волей со стороны нагуального. Карлос научился доверять этой инстинктивной связанности своей индивидуальности. Большинство людей вполне законно боятся, что глубокое переживание бессознательного может привести к дезинтеграции, распаду, и, таким образом, сам страж подстрекается к тому, чтобы стать еще более неусыпным и бдительным. Воин, однако, организует свою жизнь и настраивает свою волю до такой степени, что может переживать себя и как единого, и как многих.
Наставления шаманов раскрывают один и тот же паттерн расчленения на части и восстановления в исходное состояние. Например, в Сибири наблюдающее эго шамана свидетельствует смерть, расчленение и восстановление тела, и необходимо изучать имена и названия всех многочисленных костей и органов на языке шаманов. После того, как все кости будут приготовлены и очищены, они заменяются, хотя в некоторых наставлениях кости заменяются на металлические дубликаты, знаменующие прочность и выносливость перестроенной личности шамана. Шаман вынужден пережить фрагментаризацию своего собственного сознания, различать запутанность и сложность своей природы, и к такому переживанию он зачастую принуждается своим собственны! психологическим расстройством.
В сновидении или состоянии транса у шамана, он не восстанавливает себя, а скорее, свидетельствует или наблюдает за тем, как эту работу выполняет предок шамана или шаманов. Предок шамана символизирует бессознательное побуждение к индивидуации (волю), которая в одинаковой степени ответственна и за его распад и за его восстановление. Как и Карлос, шаман учится доверять врожденной мудрости бессознательного.
Двойник
Когда Карлос размышляет по поводу своего скачка в нагуальное, описанного выше, то осознает, что у него имеется два совершенно различных вида памяти — память непрерывной последовательности картин, которые он наблюдал, перемежаемой моментами дезинтеграции, и непрерывного воспоминания о пребывании на вершине скалы, когда он дурачился вместе с доном Хенаро. До сознания Карлоса доходит, что эти два вида непрерывной памяти, в сущности, есть воспоминания о двух переживаниях, случившихся в то же самое время.
Дон Хуан напоминает Карлосу о более раннем прыжке, когда его сознание исчезло на краю скалы и свинцовым грузом опустилось на дно внизу ущелья. Пока оно пребывало на дне, дон Хенаро бросил с вершины скалы камень. Дон Хуан напоминает Карлосу, что тот запечатлел в памяти зримый образ дона Хенаро, бросающего камень, и воспоминание со дна ущелья, когда он видит камень, летящий вниз. Карлос, который видит дона Хенаро, бросающего камень, — это тот Карлос, которого мы знаем. Карлос на дне ущелья есть двойник. Двойник есть тонкое тело, существующее в бессознательном.
