же ваши маститые целители ничем не захотели мне помочь? Они же руководствуются той же самой целительской этикой, что и вы?
— Потому что методика, которую я на вас применяю, фактически экспериментальная. Я решилась её использовать, потому что с вашим диагнозом вы ничего не теряли даже в самом плохом случае.
— Значит, я для вас только подопытное животное, — разочарованно сказал Вальдемар.
— Я такого никогда не говорила! — возмутилась я. — Вы для меня очень много значите.
— Тогда вы согласитесь поехать со мной в город, — сразу оживился он.
— Не соглашусь. Не надо давать Линденам возможность написать на меня ещё один пасквиль. Если будет доказано, что я вас лечила, то моя прогулка с вами будет отягчающим обстоятельством. И вообще, мы с бабушкой собирались подсчитывать постельное бельё. Ей, конечно, сейчас не до этого…
— Конечно, не до этого. Какая инора в здравом уме будет заниматься хозяйственной деятельностью сразу после свадьбы?
— Никакая, поэтому я займусь этим сама.
— Каролина, может, мы хоть в саду погуляем?..
— Под присмотром горничных? Беата с нас и без того глаз не сводит, между прочим.
Упомянутая особа старательно пряталась за шторой, но я была уверена, что Вальдемар её заметил так же, как и я, просто не придал этому значения. Да, нужно срочно её чем-то занять — подсчёт простыней пойдёт на пользу и ей, и моим нервам.
— И пусть смотрит, нам-то что с того? — удивился он.
— Вам напомнить, через кого моя бабушка узнала, что инор Альтхауз сделал предложение экономке? Нет, я понимаю, что тогда Беата была частью тщательно разработанного плана, но сейчас её способность разносить сплетни не пойдёт нам на пользу.
Чтобы прекратить ненужные разговоры, я пошла в дом. Линденов давно и след простыл, а мы словно стоим и ждём, что они вернутся. Вальдемар шёл рядом.
— Вы можете съездить в Гёрде сами, — предложила я.
— Без вас, Каролина, эта поездка теряет всё очарование.
— А как же наблюдение целителя, на котором настаивал ваш дядя?
— Мне достаточно вашего.
— У вас здесь слишком мало развлечений. Когда вы вернётесь в часть, вы и думать обо мне забудете.
— Не забуду, — уверил он.
Но я в ответ лишь скептически улыбнулась. Военные славятся тем, что они быстро влюбляются и столь же быстро забывают о своих чувствах. Я и без того с трудом удерживаю своё поведение в рамках, а дай я понять, что Вальдемар меня привлекает не только как пациент, вся моя выдержка посыплется под усилившимся напором.
— В нашей семье все однолюбы, — тем временем продолжал доказывать Вальдемар. — Мой дядя, к примеру, не женился, потому что не представлял себе жизни без леди фон Кёстнер.
— Иноры Альтхауз, — поправила я. — Уверена, это обращение бабушке придётся больше по нраву.
— А уж как оно по нраву инору Альтхаузу, — подхватил Вальдемар. — А ещё я заметил, что вашей бабушке не по нраву фамилия Вальдфогель, она вызывает у неё исключительно плохие ассоциации. Каролина, так как насчёт смены вашей фамилии на фамилию получше?
— Вальдемар, пациенты часто влюбляются в своих целителей. Потом проходит время, и они не понимают, что там могло понравиться.
— Я не из таких.
— Тогда вам не составит труда дождаться окончания вашего лечения.
— Если бы… — он выразительно вздохнул.
Я решила, что лучшим выходом из создавшейся ситуации будет завернуть в библиотеку, выбрать книгу и удрать с ней в свою комнату, куда нет хода посторонним. Потому что Вальдемар мне нравился, и очень, но я не хотела потом мучиться от разбитого сердца, если его склонность ко мне пройдёт сразу, как я отсюда уеду.
Проходя мимо кабинета, дверь в который была приоткрыта, я внезапно обнаружила там бабушку. Она сидела за столом, мрачно подперев рукой подбородок, и что-то черкала по бумаге. Инора Альтхауза не было ни в кабинете, ни поблизости. Не поссорились ли они?
— Что-то случилось? — обеспокоилась я. — У тебя очень опечаленный вид.
— Что поделать, Каролина, что поделать, — вздохнула она. — У меня словно глаза открылись на Линденов, и теперь я думаю, как могла не замечать столько лет, что они из себя представляют? Я верила Эмилии, как себе, и ничего не подозревала. Даже когда она мне врала в глаза.
— Нужно просто её вычеркнуть из своей жизни, — предложил Вальдемар, который зашёл вместе со мной. — Выкинуть и забыть, что она там вообще была.
— Э нет, — возмутилась бабушка. — Моя душа требует мести, только я понятия не имею, как её осуществить.
С надеждой она посмотрела не на родную внучку, а на племянника мужа. Меня это немного обидело, хотя, с другой стороны, кому как не ему разрабатывать планы военных кампаний?
— Нужно подумать, — обнадёжил её Вальдемар. — Такие вещи требуют подготовки.
Пора было вмешиваться, а то, боюсь, воображение моей бабушки и планирование Вальдемара, объединившись, могут привести к непредсказуемым результатам. Гёрде мне был дорог, как город моего детства. Не хотелось бы, чтобы с ним что-то случилось.
— Мне кажется, лучшей местью будет твоя счастливая семейная жизнь с инором Альтхаузом, — намекнула я. — Пусть инора Линден себе все локти искусает, на вас глядючи.
— Это само собой, — ответила бабушка. — Но я хочу, чтобы она прочувствовала всё, что уготовила мне.
После чего она стукнула кулачком по столу и посмотрела на меня тем особенным взглядом, который говорил, что в дело пошёл предсказательский дар. И это означало, что от задуманного бабушка не откажется. Не для того она училась в академии, чтобы пренебрегать намёками Дара. И где только он раньше был, когда инора Линден её обрабатывала?
— Вот вы где, — радостно сказал инор Альтхауз. — А я вас обыскался. Даже на конюшне уточнил, не уехали ли вы в город.
— Я предлагал, но Каролина была непреклонна, — грустно вздохнул Вальдемар.
— И совершенно зря, — заявила бабушка. — Будешь отказываться от дарованного судьбой, потом пожалеешь.
— Бабушка, если Вальдемар начнёт ухаживать за мной, Катрин это не разобьёт сердце, если ты вдруг на это надеешься.
Говорить о том, что некрасиво заставлять расплачиваться за грехи бабушки внучку, я не стала, потому что не могла представить себе Катрин, переживающей из-за такой ерунды, как временное ухаживание за другой девицей того, кого она наметила себе в жертву. Она скорее закупится зельями двух типов: любовным и отравляющим. И последнее достанется мне, чтобы не стояла на пути её счастья.
— Да Богиня с ней, с этой Катрин, — с лёгким раздражением сказал инор Альтхауз. — Я хотел поговорить с вами вовсе не об этом.
— Конечно, дорогой, — заулыбалась бабушка.
И инор Альтхауз завис, глядя на неё так, что я поневоле задумалась о силе его любви.
— Дядя… — откашлялся Вальдемар. — Ты что-то хотел сказать, но отвлёкся.
— Ах да, — спохватился он, столь мило смутившись, что никому бы в голову не пришло на него обижаться за задержку. — Каролина, у меня есть для тебя подарок.
— Для меня? — удивилась я.
— Для тебя, как для наследницы фон Кёстнеров, — пояснил инор Альтхауз. — Дело в том, что Вальдемар нашёл в спальне тайник, в котором наверняка находились ценности вашего семейства.
— Но он же пустой! — выдала бабушка.
Я почувствовала, как у меня заалели даже уши, не говоря уже про щёки — по интенсивности цвета те наверняка могли посоревноваться даже со знаменитыми степными маками.
— Разумеется, пустой, — чуть удивлённо ответил инор Альтхауз. — Вальдемар же оттуда всё достал.
— И как только он догадался про тайник? — проворчала бабушка.
— У меня имелись некоторые подсказки, — с хорошо различимым смешком ответил Вальдемар.
Ещё бы у него их не было. Особенно после того, как я притащилась к нему в спальню ночью и прямиком отправилась к камину. Тут и самый недогадливый инор понял бы, что камин мне интересен не просто так.
— Я проверил и магией нашёл и открыл тайник.
— В то время как магию вам ни в коем случае нельзя было использовать, — не удержалась я.
— Мне было слишком любопытно, что там, — ответил он. Причём на его лице не просматривались ни малейших признаков угрызения совести.
— Разве любопытство стоит магии? — укорила его недовольная бабушка. — Могли бы немного подождать и открыть потом. Впрочем, это теперь неважно.
— Совершенно, — подтвердил инор Альтхауз и поставил на стол шкатулку. — Каролина, это по праву ваше. Вальдемар вскрывать не стал, сказал, что заклинание завязано на родственную кровь, поэтому мы не знаем, что там внутри. Вы можете нам даже не показывать.
Бабушка сделала изгоняющее движение рукой, намекая, что я должна открывать без свидетелей или хотя бы только в её присутствии, но я решила, что
