Жизнь в здешней неволе могла показаться не такой ужасной, если бы не ежедневные встречи с Лусхом. Тот специально дожидался, когда Питер придет с работы, чтобы избить его во дворе усадьбы.
Лухсу нравилось, что этот раб пытался закрываться и как-то защитить себя, в то время как других можно было сшибить одним ударом. Кроме того, новичок оказался выносливым и не харкал кровью, хотя Лусх избивал его те две недели, что раб жил у новых хозяев.
– На тебе заживает быстрее, чем на собаке, – ухмылялся Лусх, прежде чем начать очередное избиение. Ему было невдомек, что Питеру приходилось ежедневно пережевывать по три пучка сиваша и смазывать следы побоев.
Между тем Ланкер сообщил одному из хозяев – Гурду, что новичок хорошо справляется с работой и что к сбору на реке у него талант.
– Я его за пустые корзинки ни разу не колотил... Вот только слабеть он стал, того и гляди кровью захаркает.
К мнению Ланкера Гурд прислушивался. Это был хороший раб, неплохо руководивший хозяйством на свинарнике, поэтому Лусху было приказано... не бить новичка так сильно, как он это делал прежде.
– Малой должен нормально ходить за лягушками, на своих ногах и не задыхаться, – сказал Гурд своему младшему брату.
Тот был недоволен, его лишали главного развлечения, однако в следующий раз ограничился несколькими затрещинами и уже не валял раба в пыли, проверяя крепость его ребер.
Легко отделавшись в этот вечер, Питер спустился в погреб, где держали рабов. На сегодня вся его работа была сделана и все удары получены.
– Сегодня он бил тебя не так сильно, – заметил Бриан, разглядывая лицо Питера.
– Наверное, настроение было хорошее, – без улыбки ответил тот и, попив воды, лег спать.
– Это тебя за лягушек пожалели...
– Что? – Питер приподнялся с соломы.
– Я на свинарнике слышал, как Ланкер хвалил тебя перед Гурдом. Сказал, что ты слабеешь и можешь помереть, а это жаль, поскольку лягушек таскаешь больше всех.
– Что ж, хорошо, если так, а то уже мочи нет терпеть этого... – Питер умолк, ему показалось, что двое рабов-строителей внимательно прислушиваются с разговору. – Ох, нелегка наша жизнь.
– Твоя правда, – кивнул Бриан и подвинулся ближе. – А скажи, Малой... То есть Питер. Или как тебя лучше называть, чтобы не обидно?
– Называй, как хочешь, а Малым меня и на галере звали.
– Вот как? Очень хорошо. Так вот, Малой, ты мне расскажи – у тебя есть какой-то секрет? Как ты ухитряешься столько лягушек набирать?
– Обыкновенно, иду и собираю. Если поглубже зайти, там их больше и они крупнее, – заплетающимся языком пояснял тот, уже проваливаясь в сон.
– Но ведь бывают дни, когда они прячутся – ни одной не найдешь, а ты две недели носишь и все больше большего. Ты расскажи, может, мне тоже когда носить придется.
– А раньше не носил?
– Носил... – Бриан вздохнул. – Лысый меня дубинкой два раза учил, больше не захотелось. Я теперь траву собираю и премного доволен.
– Нет никакого секрета, просто везет. – Питер глубоко вздохнул и окончательно провалился в сон, а разочарованный Бриан пошел пить воду.
30
На следующее утро все происходило, как обычно: плошка воды натощак, брошенная в пыль лепешка и кусок жира, а потом быстрая прогулка до свинарника в сопровождении Гурда.
– Ты сегодня получше выглядишь, – заметил Ланкер, выдавая Питеру его корзины.
– Должно быть, Лусх потерял ко мне интерес, вчера бил без особой злости, я даже удивился.
– Наверное, ты ему разонравился, – предположил Ланкер, пряча улыбку.
– Хотелось бы, чтобы совсем.
Подхватив свои корзины, Питер зашагал прочь от свинарника – лес давал ему почувствовать хотя бы условную свободу.
«Отстал бы от меня это урод Лусх, я бы тогда горя не знал», – размышлял он, шагая по тропинке.
В кустах защебетала какая-то птица, Питер помахал ей рукой. Настроение улучшалось, он пошел быстрее.
Небольшой пригорок, спуск, поворот за высокие заросли репейника – под его широкими лопухами можно было спрятать даже лошадь. Питер сошел с тропы, развел лопухи руками, шагнул и исчез.
Предчувствие его не обмануло, вскоре послышались торопливые шаги, и мимо зарослей репейника пробежал Бриан. Он не поверил Питеру и пытался выследить его, чтобы узнать секрет.
«Ну, беги-беги», – усмехнулся тот и вернулся на тропу. Прошел еще ярдов сорок и свернул на другую, едва проторенную тропку, в лесу таких было множество. Однако далеко уходить не потребовалось. Остановившись возле молодого дубка, Питер внимательно осмотрел его крону – она была усыпана сотнями зеленоватых гусениц. Схватившись за тонкий ствол, Питер дважды резко встряхнул его, и гусеницы полетели вниз.
За несколько минут он собрал две большие горсти, завернул весь «урожай» в лопухи и, положив на дно маленькой корзинки, отправился к реке, до которой было уже рукой подать.
Выйдя на крутой берег, постоял еще немного, чтобы удостовериться, что поблизости никого нет, а затем стал спускаться по сыпучему красноватому песку.
Речка была неширокая, всего ярдов двадцать, почти везде ее можно было перейти вброд. На небольших отмелях росли камыши и куга, а также вились длинные заросли из водорослей, в которых жили лягушки. Если бы он охотился за ними, кочуя от отмели к отмели, на это уходил бы весь день, но Питер прикармливал улов, и не он бегал за лягушками, а они собирались на те отмели, куда он бросал свою прикормку.
Горсть гусениц на одну отмель, горсть на другую – это назавтра две корзинки улова, а собрав норму, Питер мог отдыхать и как угодно тратить свободное время.
Разбросав гусениц в этот раз, он побрел по течению к отмелям, на которых прикармливал вчера. Дело спорилось, за пару часов он набрал две корзинки крупных лягушек. Покрепче увязав прикрывавшую их мешковину, он двинулся к берегу, преодолевая быстрое течение.
Когда же Питер поднялся на то место, где оставлял под бревном башмаки, ему встретился тот самый человек, что имел над молоканами необъяснимую власть. Он сидел на бревне и улыбался, однако было в этой улыбке что-то настораживающее.
– Здравствуйте, сэр... – сказал Питер и поклонился.
– Здравствуй, Питер из Гудбурга.
– Вы... знаете как меня зовут и... – Питер поставил корзины на траву.
– Это не трудно, Бриан докладывает хозяину все, о чем говорят другие рабы, а если знает хозяин, знаю и я.
– Я догадывался...
– Разумеется, догадывался, потому и провел Бриана, спрятавшись от него в лопухах.
У Питера от изумления округлились глаза.
– Не удивляйся. Я умею ходить неслышно и видеть то, что не видят другие. Так что мне стал известен твой секрет в добыче лягушек, но я не проболтаюсь...
Тут незнакомец позволил себе более теплую улыбку, и Питер улыбнулся тоже.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
