Внезапно в разговор вступила мама, взгляд которой стал исступленным, бешеным:
— Нет! Они — зло! Ты не понимаешь, о чем говоришь. Когда ты сделала такое открытие? Вчера? Неделю назад? Я жила с ними три года, Эжени! Три года. — Ее голос упал до шепота. — За это время мне ни разу не встретился ни один приличный джентри. Ни один, кто помог бы мне, защитил бы меня от Тиригана.
— От кого?
— От короля Бурь, — пояснил Роланд. — Так его зовут. Точнее, звали.
— Говорят, ты спас маму от него.
Роланд кивнул.
— Я оказался в Мире Ином, преследуя кельпи[5], когда до меня дошли слухи о похищенной человеческой женщине. Я отправился на поиски и нашел… ее и тебя. Ты была еще младенцем. Я вытащил вас обеих и спрятал.
— Но Дориан, тот джентри, которого я встретила, говорил, что король Бурь явился сюда отыскать нас.
— Так и было. Он нашел тебя.
Я нахмурилась. Из того, что сказал Дориан, следовало, будто я на тот момент была подростком.
— Я этого не помню.
Роланд снова кивнул.
— Он оказался поблизости, смог дотянуться до тебя и призвать к себе. К тому времени, как я нашел тебя, ты прошла по пустыне несколько миль, направлялась к нему и уже практически достигла перекрестка.
— Я этого не помню, — повторила я.
Отчасти рассказ Роланда оказался еще безумней того, о чем говорил Эзон.
— Его магия взывала к тебе. Он хотел увести тебя, но ты сопротивлялась. По ходу этого тебя поразило молнией.
— Погоди, я знаю! Я помню это!
— Нет. Я загипнотизировал тебя и подавил воспоминания, а Тиригана убил, но твоя магия все равно уже пробудилась. После всего увиденного мне стало страшно, что ты не сможешь ее контролировать, что она подчинит тебя себе.
— Но во мне нет никакой магии. По крайней мере, магии джентри.
— Есть, но ты об этом не знаешь. Она таится глубоко внутри. Я заставил тебя забыть ее, после этого, в надежде защитить, начал учить ремеслу. Я боялся, что за Тириганом последуют другие, что кто–то еще сможет пробудить или призвать тебя. Нужно было дать тебе инструменты, необходимые для защиты. — Внезапно Роланд показался мне очень усталым. — Я никогда не думал, что ты так хорошо освоишь их.
Несмотря на то что мне удалось сегодня выспаться, я почувствовала себя такой же уставшей, как и Роланд, подтащила стул и села. Родители продолжали стоять.
Итак, я встретилась с королем Бурь, ответила на его призыв, и меня ударило молнией. Вот это уже интересно. Во многих культурах шаманы приходили к своему ремеслу после какого–нибудь травмирующего события. Чаще всего после удара молнией. Многие наши местные индейские шаманы не воспринимали меня всерьез, точно так же, как и неисчислимых «белых» шаманов течения «нью–эйдж», потому что я не проходила такой основательной инициации. Выходит, все же проходила. Один — ноль в мою пользу.
— Ты заставил меня забыть. Влез мне в голову и принудил. Вы оба всегда все знали и молчали!
— Мы хотели защитить тебя, — ответил он.
— И что с того? Неужели вы думали, что я так ничего никогда и не узнаю? — Ярость снова послышалась в моем голосе. — Мне пришлось услышать это от джентри. Лучше бы вы сами мне все сказали.
Мама закрыла глаза, по щеке скатилась слезинка. Роланд спокойно наблюдал за мной.
— Тогда нам казалось, что да, так будет лучше. Но мы не предполагали, что это когда–нибудь выйдет наружу.
— Уже вышло, — с горечью сказала я. — Всем это известно. Теперь все подряд хотят урвать кусочек пророчества — или меня.
— Какого пророчества?
Я рассказала им. Когда закончила, мама села, уткнулась лицом в ладони и тихо заплакала. Я слышала, как она шептала:
— Это и с ней произойдет. С ней тоже это произойдет.
Роланд опустил руку ей на плечо.
— Не придавай большого значения пророчествам джентри. Они каждый день новые.
— Какая разница, если джентри сами в них верят! Они все еще намерены получить меня.
— Ты должна остаться с нами. Я помогу защититься.
Я встала, посмотрела на маму и поняла, что никогда не подставлю ее другим джентри.
— Нет. Это моя проблема. Кроме того, не принимайте близко к сердцу… — Тут я почувствовала, что задыхаюсь. — Честно говоря, ребята, я не хочу видеть вас какое–то время. Надеюсь, вы все понимаете, но мне нужно… не знаю. Мне нужно подумать.
— Эжени!.. — Лицо отчима исказилось от нескрываемой боли.
Мама стала всхлипывать громче. Я внезапно поняла, что больше не могу здесь находиться, и встала, не глядя на них.
— Мне пора.
Роланд все еще звал, когда я выбежала из дома. Нужно было убираться, пока я не наговорила каких–нибудь глупостей. Я и так уже, сама того не желая, причинила им боль. Они мне тоже. Теперь нам всем придется как–то с этим жить.
Открывая дверь машины, я подняла глаза и увидела рыжего лиса, следившего за мной с того же самого места, что и в прошлый раз.
— Пшел вон! — крикнула я.
Он, не шевелясь, следил за мной.
— Я что сказала? Я с тобой больше не разговариваю! Ты не лучше других!
Он лег, положил морду на скрещенные лапы и продолжал мрачно смотреть на меня.
— Мне плевать на то, какой ты клевый, ясно тебе? Между нами все кончено!
Женщина, работавшая в соседнем дворе, тревожно взглянула на меня. Я повернулась к лису спиной, села в машину и поехала домой.
Все же по дороге я не могла избавиться от чувства облегчения при мысли о том, что Кийо выжил. Честно сказать, я не знала, удастся ли ему это. Пусть он мог быть и сильным, и злобным, но Эзон метал в него огонь. Интересно, Кийо просто сбежал или ему удалось убить короля? И что стало с Жасмин?
К тому времени как я вернулась, Тима еще не было. Я решила, что не желаю сегодня выходить из дома и изображать полезную деятельность. Мне хотелось засесть в сауне, надеть пижаму, потом посмотреть какую–нибудь чушь по телику, поедая «Милки вэй». Этот план казался мне хорошим во всех отношениях, и я принялась его осуществлять.
Через двадцать минут я сидела, окутанная горячим паром. Жар сауны прекрасно расслаблял мышцы. При этом мне становилось понятно, как сильно им досталось. Хорошо хоть я выбралась живой. Это настоящее чудо, с учетом того, в какой ужас превратилась прошлая ночь.
Мне хотелось поменьше думать обо всем этом и о маме с Роландом, но удержаться было сложно. Я все еще хотела верить, точнее, надеяться на то, что это ошибка, в конце концов, просто сплетня! Конечно, я сомневалась в том, что мои родители стали бы сочинять. Но где пробы ДНК, фотографии или еще какие–нибудь улики? У меня не было ничего осязаемого, такого, что можно увидеть и поверить.
Кроме воспоминаний, тех самых, которые Роланд скрыл от меня. Гипноз — иное состояние подсознания — в нашей среде практиковался нечасто. Шаманы, которые были религиозными лидерами и целителями, использовали сходные техники на своих последователях и пациентах, чтобы исцелять тело и разум. Но такие «шаманы–фрилансеры», как мы с Роландом, в гипнозе особо не нуждались. Наши контакты с миром духов часто оказывались куда более непосредственными и осязаемыми. Мне доводилось присутствовать при лечении кое–кого, при возвращении души, так что основы я знала.
Я прислонила голову к стене, закрыла глаза и подумала о луне, изображенной на моей спине. Селена была связью с Землей, якорем, притягивавшим мои тело, душу и разум к этому миру. Я сосредоточилась на ее образе и значении, потом медленно освободила сознание, но вместо того, чтобы выскользнуть в другую реальность, обратилась внутрь, в глубь себя, к потайным уголкам бессознательного. Скорее всего, это произошло быстро, но в подобном состоянии мне казалось, что время тянется до боли медленно. Я исследовала эти закоулки, воспоминания и скрытые факты. Все, что делало меня Эжени Маркхэм. Я сосредоточилась на образе молнии и надеялась, что она притянет мое внимание. Воспоминание об ударе молнией никак не могло прятаться вечно.
Вот оно, еле уловимое ощущение.
