- Ну, это все лирика, - усмехнулся Драко. - Пытаюсь выглядеть перед тобой белым и пушистым, а на самом деле привяжу тебя к кровати и буду долго мучить.
Дэниел почувствовал, как после этих слов на его щеках выступил предательский румянец, а внизу живота сладко заныло. Драко тоже заметил его реакцию на свои слова, и его губы изогнулись в ехидной улыбке.
Но Блэк твердо был намерен продолжить разговор. Поэтому он, сделав глубокий вздох и взяв себя в руки, спросил:
- Драко, а где твои родители?
Малфой изумленно вскинул брови.
- А при чем тут они? Грейнджер умудрилась и их приплести?
- На самом деле она сказала, что ты истинный сын своего отца. И это прозвучало как оскорбление.
- Надо думать, - протянул Драко. - Если твоя подружка меня терпеть не может, то Люциуса она действительно ненавидит. Хотя, если судить объективно, то у нее есть на это все основания.
У Дэниела складывалось впечатление, что Драко как-то двойственно относится к отцу. С одной стороны, чувствовалось уважение и почтение, но с другой, к этому примешивалось то ли разочарование, то ли обида.
- Я понимаю, что тебе неприятно об этом говорить, - негромко произнес Дэниел, - но пойми и ты меня. Я ничего не помню, и это меня безумно раздражает. Вы с Гермионой нападаете друг на друга, а я оказываюсь между вами как между двух огней. Можешь представить, насколько это милое состояние. По-моему, вполне естественно, что я хотел бы хоть что-то знать о человеке, в чьем доме я нахожусь.
- А что ты хочешь услышать? - Драко поднялся с кресла и встал перед Дэниелом. - Что я все семь лет обучения в Хогвартсе всеми силами пытался навредить Грейнджер и двум ее лучшим друзьям? Что я называл ее грязнокровкой, потому что ее родители не маги? Что мой отец был правой рукой Темного Лорда - самого могущественного колдуна, который пытался подмять под себя весь волшебный мир и уничтожить всех, кроме чистокровных магов? Или то, что за это мой отец сейчас сидит в тюрьме? - Малфой подошел вплотную к Блэку и наклонился к нему, упираясь руками в ручки кресла и приближая свое лицо к лицу Дэниела. - Или, может быть, ты желаешь услышать, что я тебя хочу?
С этими словами Драко буквально впился жестким поцелуем в губы Дэниела, прижимая его к креслу так, чтобы он не мог отслониться. Хотя, у Блэка даже и не возникло мысли сопротивляться. Все вопросы и возражения, вся решимость узнать правду - все это было сметено под напором Драко.
Малфой прервал поцелуй так же быстро, как и начал. Отойдя на пару шагов назад, он окинул фигуру Дэниела долгим оценивающим взглядом, который подействовал на Блэка еще более возбуждающе.
- Кажется, мы не закончили массаж, - наконец произнес Малфой. - А врачи говорят, что очень вредно не доходить до конца.
Словно загипнотизированный, Дэниел медленно встал и подошел к Драко.
- Так на чем мы остановились? - тихо спросил он.
- Кажется, на этом, - ответил Малфой и легким движением руки снял с Блэка халат. - Или, может быть, на этом? - словно демонстрируя, что он имеет в виду, он поцеловал Дэниела в шею. - Как ты считаешь? - и дразняще провел кончиками пальцев по его спине.
- А по-моему, все было несколько иначе, - пробормотал Блэк, медленно обводя пальцем контур губ Драко.
Малфой тут же поймал палец в рот и стал его посасывать, причем выражение его лица было совершенно невинным, только глаза хитро поблескивали. У Дэниела это действие вызвало почти головокружение.
- Драко, - хрипло простонал он, убирая палец, и накрыл губы Малфоя своими.
С каждым мгновением поцелуй становился все яростнее, ласки все настойчивее, словно оба они хотели как можно более плотно прижаться друг к другу.
Дэниелу казалось, что он сейчас упадет - ноги словно стали ватными и совершенно не хотели его держать. Но отслоняться от Драко тоже не хотелось, он как будто был сильным магнитом, который притянул к себе Блэка, и теперь оторваться от него было просто невозможно.
- Если сейчас кто-нибудь опять решит нам помешать, - с трудом выговорил Драко, - я за себя не отвечаю.
- Заавадить и все дела, - пробормотал Дэниел.
Малфой улыбнулся и подтолкнул Блэка к кровати.
* * *
Драко никогда не любил после секса оставаться вместе со своими любовниками в постели. Обычно он либо уходил сам, если постель была чужой, либо указывал своему гостю на дверь. Сейчас же, лежа рядом с Дэниелом, он чувствовал себя на удивление уютно. Ему нравилось прижимать к себе Блэка, лениво пропускать сквозь пальцы его волосы, в который раз поражаясь и даже немного завидуя их шелковистости. Драко по-хозяйски обнял бедро Дэниела ногой, а тот удобно расположился у него на плече, вырисовывая пальцем на его груди замысловатые узоры. Странно, с Дэниелом даже молчать было приятно.
Почему-то Драко совершенно не хотелось отпускать его от себя. Секс был просто потрясающим, и сейчас у Малфоя было единственное желание: послать весь мир к черту и запереться с Дэном в спальне минимум на неделю.
В памяти всплыли давно забытые слова Панси Паркинсон, которая после того, как Драко ее бросил, выдала нечто вроде предсказания:
«В тот день, когда он придет - он придет. Быть может, сегодня, а может - через пятьдесят лет. Единственное, что можно сказать наверняка - он придет. И ты поймешь, что это именно он и что ты ждал его всю жизнь».
Тогда Драко лишь посмеялся над девушкой. Чтобы он влюбился - да никогда! У Малфоев в крови иммунитет к любого рода чувствам. В тот момент он даже не обратил внимания, что она говорила о мужчине, а не о женщине.
Сейчас же Драко понял, что Панси действительно была права. Он. Пришел. И это тот человек, который сейчас так уютно устроился в его объятиях. Дэниел Блэк.
Словно почувствовав настроение Драко, Дэн поднял голову и, глядя ему в глаза, тихо произнес:
- Пусть я не помню своего прошлого, но это не помешает тебе быть в моем будущем.
Конец первой части
ЧАСТЬ 2.
Глава 12. Странные ценности Люциуса Малфоя.
Разрушенная красота всегда вызывает печаль. Особенно остро это чувствуется, когда видишь, что жалкие обломки здания, несмотря ни на что, несут на себе отпечаток былого великолепия.
Ярким тому примером могла служить большая монограмма, высеченная из камня: две изогнувшиеся змеи, которые образовывают своими телами букву «М». Поместье Малфоев.
В отличие от поместья в Англии, где семья жила постоянно, этому особняку не поздоровилось. Когда после гибели Волдеморта, шесть лет назад, начались аресты оставшихся в живых Пожирателей Смерти, Люциус Малфой скрывался в своем поместье во Франции. Драко он оставил в Хогвартсе, справедливо рассудив, что там сын будет в безопасности. Нарцисса же волею судьбы оказалась вместе с мужем.
Хотя Люциус почти не оказывал сопротивления, авроры буквально брали особняк приступом: со всех сторон сыпались разрушительные заклинания, которые уничтожали все на своем пути, ломали стены, выбивали стекла, поджигали резные деревянные рамы… Нарцисса была шокирована, видя такое бесчинство со стороны представителей официальных властей, а Малфой попытался вывернуться и на этот раз: он представил свою жену в качестве заложницы, требуя снять антиаппарацонный щит, который был наложен на поместье. Правда, этот трюк Люциусу не удался - Аластор Грюм сумел выстрелить в него Ступефаем. Нарцисса же при этом отделалась лишь легкой истерикой.
Надо сказать, что на Драко эта история произвела очень сильное впечатление: он долгое время не мог осознать, как отец мог так поступить со своей женой, но со временем примирился с этой мыслью, однако простить Люциуса так и не смог, раз и навсегда изменив свое к нему отношение. И если раньше Драко старался во всем походить на отца, быть его точной копией, то теперь он старался искоренить в себе все те черты, которые были присущи Люциусу и которые он в нем ненавидел.
А поместье Малфоев во Франции так и осталось наполовину разрушенным, заброшенным и никому не нужным. Все это время оно простояло в том виде, каким его оставили хозяева, когда авроры уводили оттуда арестованного Люциуса, а Нарцисса спешила в английское имение за вещами, чтобы навсегда уехать от ненавистного Туманного Альбиона, где ее больше ничто не держало.
Когда-то белоснежный особняк, совершенство архитектуры, превратился в уродливого инвалида, который теперь красуется темными пятнами ожогов и словно ранами покрытого трещинами - где-то глубокими, уходящие внутрь стен, а где-то едва заметными, как след паутины. Окна на первом этаже почти все выбиты и сиротливо таращатся в пустоту слепыми черными глазницами. Резные башенки, которые когда-то стремились ввысь, пронзая своими шпилями облака, пытаясь дотянуться до заманчивых высот, сейчас царапают воздух обломанными зубьями.
Запустение и уныние царят и в окружающем здание саду. Старые деревья, за которыми теперь никто не ухаживает, оплетены плющом, словно щупальцами, которые тянутся вверх по стволам, стараясь превратиться из никчемных паразитов в хозяев. Некогда большой розарий - гордость владельцев - теперь полностью зарос сорняками, которые задушили аристократические, под стать своим хозяевам, цветы, и те не могут пробиться к солнечному свету. Расположенный напротив входа в особняк фонтан в виде змеи, из распахнутой пасти которой должна бить вода, почти совсем высох, и лишь тоненькая струйка, медленно стекавшая по камням, слегка оживляла композицию, дно же фонтана было плотно затянуто склизкой тиной.
