А вот дальше начиналась полная сказка — вместо того, чтобы взять что хочется, по праву меча, дэв обратился с пожеланием мира! Видимо, из-за собственных размеров, он испытывал сомнения в исходе схватки с пастухом и решил добиться желаемого, оплатив серебром, а не сталью. Припомнив, стать любимых пастушьих собак хозяина, о которых молва разошлась уже довольно широко, гость счел решение дэва вполне обоснованным. Хотя, с другой стороны, собаки тоже не рискнули связываться с таким противником. Впрочем, дальше он вполне проявил свой нрав, попросту всунув племяннику четыре каури, «представляете, уважаемый, всего четыре за красавца Белого…».
Но вот потом, произошло чудо из чудес — увидев, что дал несправедливую цену и огорчил принявшего его, дэв решил загладить возникшую неловкость, подарив «слезу моря»!
На ковер рядом с ракушками (довольно редкой окраски) легла та самая «слеза», которую гость осмотрел очень внимательно, было видно, что он немало понимает в этом деле. После осмотра лишьпоинтересовался — «велико ли было стадо?». На что хозяин ответил, что недостаточно для того, чтобы продав его за «слезу моря» не превысить положенную в делах правоверным десятину прибыли. Но в данном случае речь идет не о торговле, а о чистосердечном даре, впрочем, в качестве ответного дара стадо дэв тоже не принял, попросив лишь в дополнение к шкуре барана остричь ему еще и овцу.
Чудеса на том, в прочем, не закончились. Желая очиститься, дэв ударил о землю своим шеломом и тотчас из этого места ударил ключ воды, в котором он долго плескался. На этой фразе парнишки, гость посмотрел на хозяина, удивленно приподняв бровь, на что тот, улыбнувшись, попросил снисхождения к поэтичности молодости — «вода там раньше была, но оказалась утеряна, когда был молод мой отец, а дэв, перед тем как ударил ключ, успел выкопать приличную яму, но то, что он знал где скрывалась вода — несомненно».
Ветер, слушая все эти слова, развеселился не на шутку, от его смеха даже начал колыхаться полог шатра. История тем временем продолжалась. Странное поведение «дэва» не могло остаться без внимания. Дальнейшим единодушным решением совета (а меджлис и есть совет) всех мужчин рода, было принято усилить охрану женщин, ведь тяга дэвов к их похищению широко известна. Потому, поостеречься следовало, несмотря на проявленное желание добрососедства.
Гость искренне поздравил хозяина с прибавлением его богатств — хороший источник воды немало прибавлял к благосостоянию рода им владеющем, и пожелал успехов в трудах — ведь без немалого труда ничего не прибавится. После чего поинтересовался, не пытались ли преследовать столь необычного гостя. На что узнал, что дэв даже пешим движется похоже не медленней верблюда — брат хозяина со своим сыном попытались пройти по следу, но дэв успел замкнуть круг и встать на собственный след, после чего преследователи исполнились благоразумия и решили не портить вроде неплохо начавшееся излишним любопытством. Из нового эта погоня дала только то, что нижние лапы у дэва тоже имеют когти, четырехпалы и с перепонками между пальцами.
Гость задумчиво перебрал шарики сибха и поведал свои новости, удивительные не менее. Оказалось, что известный им обоим, последователь пророка Исы, силой своей веры смирил нрав дивы и теперь она обитает рядом принося ему пойманную рыбу и перетирая зерно на муку для лепешек. А выглядит — в точь как описанный дэв, только ростом еще меньше. Еще она оказалась искусна в обработке камня, который режет собственными когтями с мастерством немалым. После чего хозяину была продемонстрирована сибха, из драгоценного черного и красного коралла, в которой каждая бусина была выполнена в виде черепа, вырезанного с неимоверной точностью — попеременно человеческих и леопардовых. Хозяин с интересом посмотрел на вещицу, но выразил сомнение в том, что правоверному следует иметь такую. На что гость сказал, что это лишь предмет для беседы и дело — его просили передать ее в Шакру, где неверные продадут, чтобы использовать деньги на помощь нуждающимся.
Дива также ловит «слезы моря», и на ковер рядом с давешней «слезой» легли еще четыре точно таких же. А еще «бычий лоб» обзавелся украшением в виде большого креста, рядом с которым обнаружилась пирамида из камней, а под ней — колодец полный хорошей воды. «Так что если дело двинется дальше — гибель от жажды станет невозможной, настолько густо покроется пустыня колодцами» — пошутил гость. «Мы проходили там ровно луну назад, никакого знака еще не было» — сказал хозяин, «а нашли знак половину срока от того», — удивленно сообщил гость, — «и копали его не больше чем двое, так быстро работать можно только имея великую цель».
«Колодец может пригодиться и большому войску»- сказал, услышав эту новость хозяин. «Да, но в этом случае не было б знака видимого всем, хотя это может быть и намек, что такая армия может ходить и без колодцев…». После чего в разговоре наступила длительная пауза, оба были немолоды и думали о том, что несут жизни пустыни начавшиеся изменения.
Ветер уже начал терять терпение, когда размышления, наконец, закончились.
Первым высказался гость — «Если идти на север, живущие в горах считают дэвов не только злыми духами, они говорят что, несмотря на то, что их создал князь тьмы, они наделены душой и потому тянутся к свету из своих пещер, где живут и искусно обрабатывают камни. В последнем их искусство непревзойденно. А еще, чтобы не дать им прийти к свету — душу их поместили далеко от тела. Уж не начали они обретать ее и уходить от своего властителя на землю?»
«Может быть и по другому», — ответил хозяин, — «мелкие они, а все говорят о дэвах как о великанах, также тяга дэвов к земным женщинам общеизвестна, а значит, за все эти века, могло от их союза образоваться новое племя, которому стало тесно там, под землей».
Оба не спеша перебирали бусины, доводя ветер до чесотки от любопытства. Наконец гость решил подытожить — «правда может быть любой, но главное в другом — все считают их сильными, но недалекими существами, боюсь что немного потеряв в силе, разум они приобрели человеческий. Альхамду лиЛля (хвала Аллаху), но пока они все же ищут мира и света».
«Боюсь что человеческие пороки, глупость среди которых занимает не самое последнее место, могут воздвигнуть преграду на этом пути» — сказал хозяин.
«Все в руке Аллаха, да одарит он мудростью тех, кто решает» — ответил гость.
«Удивительные существа эти двуногие, — подумал ветер, отправляясь дальше на запад, туда, где под лучами еще не севшего солнца укладывали связки хвороста вокруг столбов, — понять их невозможно, но познавать интересно».
Часть вторая. О мире и о любви…
Бисер души моей…
Удивительное все же состояние — счастье. Это странное единение души и тела. В принципе оно не так уникально, как многие думают, есть и другие — столь же характерные единением и столь же похожие на него, например — амок, или как его еще называют — состояние аффекта.
Что скажете, может быть общего между боевым безумием и тихим счастьем? Да практически все, все признаки совпадают, в частности искаженное, точнее — некритическое восприятие окружающего мира, ведь обоих состояниях неведомы сомнения и колебания. Еще — человек в обоих случая воспринимает происходящее как нечто само собой разумеющееся, закономерное и естественное, и лишь спустя время с удивлением отметит — надо же, а ведь я тогда был счастлив… или схватится за голову — просто не веря, и леденея душой перед открывшейся в нем самом бездной.
Есть и еще один небольшой, но так сказать «реперный» штрих — обоим состояниям свойственна… амнезия. То есть потеря памяти, слишком многое исчезает из нее, причем даже — из профессиональной, тренированной и прочая, прочая, прочая… Зачастую, остается только ощущение ласковой волны, подхватившей и сильно, но нежно, несущей тебя вперед. Вот, кстати, и еще один момент объединения двух столь «разных» крайностей, и не верьте симулянтам говорящим, что испытывают в этот момент ненависть (собственно психиатры и следователи так и отличают симуляцию от реальной невменяемости) — такого моря любви и единения с миром вряд ли когда и почувствуешь — уж я-то знаю…
Правда в обоих вариантах полное погружение редкость, как и любой идеал, недостижимая. В бою всегда бьётся где-то на задворках прежняя личность, обычно от страха или невероятности происходящего, в счастье же — накатывает понимание «что и это пройдет» или просто — беспричинные слезы, о причине которых ты не можешь никому, включая себя, сказать ничего внятного.
Да и амнезия потом проходит, память медленно, чтобы не повредить рассудок ужасом сотворенного или сожалением об утерянном, снимает свои покровы, вот только — насколько правдивы эти воспоминания, насколько они состоят из реальности, а насколько — из реконструкции и воображения? Не знаю, и знать не хочу (между прочим — еще один «репер», по тебе девочка — клинику студентам преподавать, ага) — все это мое, буду перебирать бусины своих воспоминаний, особо не задумываясь — в каком порядке реально это происходило, или какие события следа в памяти не оставили.
