(ЦА МО РФ. Ф. 131. On. 12 507. Д. 1. Лк.71–75. Рукопись на бланке: «НКО СССР. Начальник Генерального штаба Красной Армии». Подлинник, автограф. Имеются резолюции командующего войсками КОВО генерал-полковника Кирпоноса и члена Военного Совета КОВО корпусного комиссара Ватутина и начальника штаба КОВО генерал-лейтенанта Пуркаева. Имеются пометы.)
«№ 545. Директива наркома Обороны СССР и начальника РККА командующему войсками КОВО
№ 504 206
12 июня 1941 г.
Совершенно секретно
Особой важности
Экз. № 2
1. На территорию КОВО в период с 15–06 по
10.07.41 г. прибудет 16-армия в составе:
Управление армии с частями обслуживания; 5 мех-корпус (13, 17 танковые и 109 моторизованная дивизии); 57 танковая дивизия; 32 стр. корпус (46, 152 стрелковые дивизии, 126 корпусной арт. полк)…
10. Донесения о разгрузке эшелонов по каждой станции представлять мне, через Начальника Генерального штаба КА, ежедневно к 22 часам.
11. Получение директивы подтвердите….
Народный комиссар обороны Союза ССР Маршал Советского Союза С. Тимошенко Начальник Генерального штаба Красной Армии генерал армии Жуков»,
(ЦАМОРФ. Ф. 16. Оп.2951.Д.2б1.Лл.37–40. Машинопись. Копия, заверенная зам. начальника Оперативного управления Генштаба генерал-майором Анисовым.)
Дальше Баграмян написал, что примерно 10 июня командующий КОВО генерал Кирпонос, видимо воодушевленный майскими директивами НКО И ГШ и другими приказами из Москвы, решил проявить служебное рвение и здоровую инициативу и части второго эшелона КОВО также привести в повышенную боевую готовность: «…Одним словом, войска второго эшелона привести в состояние такой же повышенной боевой готовности, как и войска прикрытия границы…». И тогда же генерал Кирпонос решил дать команду на выдвижение частей первого эшелона в сторону границы, на занятие полевых сооружений.
Переход от «повышенной» боевой готовности к «полной» особого времени и затрат в те июньские дни не требовал, поскольку самое важное — доукомплектование частей этих округов до практически полных штатов — было проведено еще в мае-июне под видом учебных сборов. Остальные мероприятия из перечня повышения боевой готовности проводили в середине июня, когда получили приказы о начале «учений в сторону границы». Так что это вообще можно было сделать почти автоматически, одним словом-приказом в отдельном приказе или телеграмме. Для приведения в полную боевую готовность было нужно «только» доукомплектовать части личным составом и выдать боеприпасы, и после этого войска готовы вступить в бой в любую минуту. (В ПрибОВО, о котором ходит столько баек как об округе, где привели войска в боевую готовность заранее, боеприпасы как раз и запрещали выдавать даже 21 июня.)
Таким образом, войска прикрытия границы, части первого эшелона, находящиеся от границы не более чем в 5-Ю км, в те дни и так находились в состоянии повышенной боевой готовности и были практически укомплектованы до полного штата! Эти части ждали только команды — приказа о занятии рубежей обороны согласно плана прикрытия и перехода в боевую готовность «полная». Кирпонос же пытался 10 июня привести в повышенную боевую готовность и части второго эшелона, т. е. практически все части КОВО (третий эшелон составляли малобоеспособные и недоукомплектованные техникой части резерва командования КОВО и части, прибывшие из внутренних округов — СКВО и ЗабВО, что находились в непосредственном подчинении Наркомата обороны и Генштаба). Также Кирпонос решил дать войскам прикрытия команду на занятие предполья на границе, что было категорически запрещено.
На что тут же телеграммой отреагировал Генштаб. Баграмян пишет:«…Не прошло и суток после обсуждения на Военном совете новых мер по повышению боевой готовности войск, как поступила телеграмма из Москвы. Генеральный штаб запрашивал: на каком основании части укрепрайонов получили приказ занять предполье? Такие действия могут спровоцировать немцев на вооруженное столкновение. Предписывалось это распоряжение немедленно отменить…»
Вот эти две телеграммы начальника Генштаба генерала армии Г.К. Жукова. Одна адресована Военному совету КОВО, другая — командующему КОВО Кирпоносу.
«…№ 537. Директива Начальника Генштаба Красной армии Военному Совету КОВО (В копии-заместителю наркома внутренних дел СССР Масленникову)
б/н
10 июня 1941 г.
Совершенно секретно
Начальник погранвойск НКВД УССР донес, что начальники укрепленных районов получили указание занять предполье.
Донесите для доклада наркому обороны, на каком основании части укрепленных районов КОВО получили приказ занять предполье. Такое действие может спровоцировать немцев на вооруженное столкновение и чревато всякими последствиями. Такое распоряжение немедленно отмените и доложите, кто конкретно дал такое самочинное распоряжение.
Жуков
(ЦАМО РФ. Ф. 48. Оп. 3408. Д. 14. Л. 425. Машинопись, заверенная копия.)…»
«..№ 541. Телеграмма начальника Генштаба Красной армии командующему войсками КОВО
б/н
11 июня 1941 г.
Совершенно секретно
Народный комиссар обороны приказал:
1). Полосу предполья без особого на то приказания полевыми и уровскими частями не занимать. Охрану сооружений организовать службой часовых и патрулированием.
2). Отданные Вами распоряжения о занятии предполья уровскими частями немедленно отменить.
Исполнение проверить и донести к 16 июня 1941 г.
Жуков
(ЦАМО РФ. Ф. 48. Оп. 3408. Д. 14. Лл. 432. Машинопись, заверенная копия.)»
(Примечание. Кстати, запрет занимать «полосу предполья» действовал вплоть до 22 июня. Даже вечером 21 июня данный приказ из текста Директивы № 1 исключили…)
Однако обстановка на границе, а также новые разведданные вносят изменения в ситуацию. Буквально через пару дней, 12–13 июня, Жуков и Тимошенко, до этого пресекавшие попытки Кирпоноса повышать боеготовность, уже сами подписывают Директиву о повышении боевой готовности для КОВО (для каждого округа шла своя отдельная Директива). Баграмян пишет, что 15 июня в Киев пришел приказ о начале выполнения «майской директивы» на выполнение «Плана прикрытия». Эта Директива наркома от 12–13 июня не отменяла телеграммы Жукова от 10–11 июня в отношении занятия предполья на границе, но ставила округу уже конкретную задачу на вывод войск к границе.
«…В Москве, безусловно, обстановку по ту сторону границы знали лучше нас, и наше высшее военное командование приняло меры. 15 июня мы получили приказ начать с 17 июня выдвижение всех пяти стрелковых корпусов второго эшелона к границе. У нас уже все было подготовлено к этому…. мы еще в начале мая по распоряжению Москвы… заготовили директивы корпусам, провели рекогносцировку маршрутов движения и районов сосредоточения. Теперь оставалось лишь дать команду исполнителям. Мы не замедлили это сделать…
План [прикрытия КОВО] был разработан детально. 31-й стрелковый корпус из района Коростеня к утру 28 июня должен был подойти к границе вблизи Ковеля. Штабу корпуса до 22 июня надлежало оставаться на месте; Зб-й стрелковый корпус должен был занять приграничный район Дубно, Козин, Кременец к утру
27 июня; 37-му стрелковому корпусу уже к утру 25 июня нужно было сосредоточиться в районе Перемышляны, Брезжаны, Дунаю; 55-му стрелковому корпусу (без одной дивизии, остававшейся на месте) предписывалось выйти к границе 26 июня, 49-му — к 30 июня.
Чтобы гитлеровцы не заметили наших перемещений, районы сосредоточения корпусов были выбраны не у самой границы, а в нескольких суточных переходах восточнее…»
В этом месте в словах маршала есть странность. Если выполняется План прикрытия, то войска должны идти в конкретные районы согласно этого «Плана». Но упоминаемые «меры секретности» и тем более то, что войска располагали «в нескольких суточных переходах», с планом прикрытия в КОВО явно не сходятся.
Директива, подписанная еще 12–13 июня, поступила в КОВО 15 июня. Она действительно предписывала проводить выдвижение частей походным порядком, пешком и по ночам. Директива Генштаба указала и сроки выдвижения частей второго эшелона к границе — к 1 июля вывод закончить.
По словам Баграмяна, в «майской директиве» из Москвы указывалось, что «все эти перемещения войск должны были начаться по особому приказу наркома…». В Директиве «№ 5038б2/сс/ов [не позднее 20 мая 1941 г.]…» указывалось прямо: «..План прикрытия вводится в действие при получении шифрованной телеграммы за моей (наркома обороны), члена Главвоенсовета и начальника Генерального штаба Красной Армии подписями следующего содержания: «Приступите к выполнению плана прикрытия 1941 годя»…» Однако исходя из реальных условий международной обстановки и «требований Сталина не поддаваться на провокации» (чтобы не быть обвиненными в агрессии), в западные округа уходят Директивы, не дающие прямой команды «Приступите к выполнению плана прикрытия 1941 года…». В целях большой политики Директивы обставлены как директивы для проведения вроде как «учений»! Но это было именно фактическое выполнение планов прикрытия границы западных округов. Что вполне допускается положениями о проведении развертывания войск. Смотрим в «определения»:
