— Эй, — окликнул его Эпани, потыкав носком сапога. — Чего приуныл, Итани? Что-то ты невесел.
Ота деланно засмеялся. У него это хорошо выходило — смеяться и улыбаться по заказу. Очаровывать. Он небрежно изобразил просьбу о прощении.
— Порчу праздник, да? Просто меня только что вышвырнули из дворца, вот и все.
— Вышвырнули? — переспросил Тууй Анагат, и все, оживившись, повернули головы к ним.
— Да. Стоял себе, никого не трогал…
— Вынюхивал Лиат, — продолжил кто-то со смехом.
— …И, похоже, кое-кому приглянулся. Одна женщина из Дома Тиянов подошла ко мне и спросила, не я ли представляю Дом Вилсинов. Я сказал «нет», а она почему-то осталась со мной поболтать. Приятная оказалась бабенка. А ее дружок принял наш разговор близко к сердцу и столковался с дворцовыми слугами…
Ота принял позу невинной растерянности, чем повеселил всех еще больше.
— Бедный, бедный Итани! — воскликнул Тууй Анагат. — Бабы так и липнут. Давай-ка мы тебе поможем. Скажем им всем, что у тебя на одном месте выскочили болячки и ты три дня проходил в подгузнике с припарками.
Ота теперь смеялся вместе со всеми. Опять он победил. Теперь он был как все, свой в доску. Еще пол-ладони они перешучивались и травили байки, а потом Ота встал, потянулся и заговорил с Эпани.
— Я вам сегодня еще нужен, Эпани-тя?
Старик как будто удивился, но изобразил отрицание. Отношения Оты и Лиат ни для кого не были тайной, но Эпани, живший в господском доме, больше других понимал всю их сложность. Когда Ота попрощался с ним, он ответил тем же.
— Я думаю, Лиат быстро управится с поэтами, — заметил он. — Разве ты ее не подождешь?
— Нет, — ответил Ота и улыбнулся.
Амат училась. Сначала она узнала, как работает механизм заведения, как распределяются прибыли и доли охранников, шулеров, борцов и женщин — ритм, налаженный, как течение реки или сердцебиение, где деньги играли роль крови. Она начала лучше понимать, что именно ищет среди невнятных записей и подозрительных расписок. А еще она научилась бояться Ови Ниита.
Амат узнала, что бывает с теми, кто ему не угодил. Проститутки принадлежали заведению, поэтому их отсутствие никем не расследовалось и не проверялось. Их в отличие от нее было легко заменить. Она не захотела бы быть на их месте за все серебро в городе.
Прошли две недели из четырех. Или пяти. Оставались еще две или три до обещанного Марчатом помилования. Амат сидела в душной комнате, изнемогая от жары. На столе громоздились кипы бумаг. Теперь ее будни наполнял скрип пера по бумаге, звуки веселого квартала, запах дешевой еды и собственного пота, тусклый желтоватый свет из узкого высокого оконца.
Раздался стук в дверь — тихий, робкий. Амат подняла голову. Ови Ниит или его охрана не потрудились бы стучать. Амат воткнула перо в брусок туши и потянулась. Захрустели суставы.
— Войдите, — сказала она.
Вошла девушка. Лицо было знакомым, а имени Амат ни разу не слышала. Невеличка, с родинкой под глазом, похожей на слезинку, нарисованную детской рукой. Когда она приняла позу извинения, Амат заметила у нее на запястьях следы полузаживших ран. Интересно, каким записям в конторской книге они соответствовали?
— Бабушка… — Так ее называли все здешние обитатели.
— Чего тебе? — спросила Амат и сразу же пожалела, что взяла такой резкий тон. Она размяла ладони.
— Я знаю, вас нельзя беспокоить, — начала посетительница. Голос звучал напряженно, но вряд ли от страха перед старухой, запертой в клетушке с бумагами, подумала Амат. Видимо, Ови Ниит дал приказ сюда не заходить. — Но там человек пришел. Спрашивает вас.
— Меня?
Девушка изобразила позу подтверждения. Амат откинулась назад. Кират. Вероятно, он. Или кто-нибудь из подручных Ошая явился сюда разыскать ее и убить. А Ови Ниит уже тратит золото, вырученное за ее смерть. Амат кивнула — скорее самой себе, нежели собеседнице.
— Как он выглядит?
— Молодой. Красивый, — добавила она и улыбнулась, словно делясь секретом. Красивый — может быть, но молодым Кирату уже точно не стать. Значит, не он. Амат взвесила в руке трость. Оружие никудышное. Убежать — прыти не хватит, даже если бы нога не болела. Надо пробовать обороняться. Она подавила в себе панику, чтобы заговорить без дрожи в голосе.
— Как тебя зовут, деточка?
— Ибрис, — ответила та.
— Прекрасно. Слушай меня внимательно. Ступай к дверям — не черным, а парадным. Разыщи охранника. Скажи ему об этом человеке. И пожалуйся, что он хочет убить посетителя.
— Но…
— Не спорь, — отрезала Амат. — Ступай. Живо!
Многолетний опыт раздачи приказов сделал свое дело. Девушка убежала, а когда дверь закрылась, Амат подперла ее письменным столом. Хлипкая вышла преграда, подумала она с горечью и села сверху, надеясь, что ее вес на миг-другой отсрочит вторжение. Если стража подоспеет вовремя, убийцу схватят.
Или нет. Скорее всего, нет. Кто она здесь? Товар. С этим никто не поспорит. Амат стиснула трость в кулаках. К черту достоинство! Если Вилсин и Ошай хотят ее уничтожить, она будет драться до последнего.
Снаружи послышались голоса. Кто-то яростно спорил, среди них — Ибрис. Какой-то парень закричал.
Вдруг через окошко влетел факел, вертясь, словно от руки уличного жонглера. На глазах у Амат он прочертил в воздухе дугу, ударился об стену и отскочил обратно, прямо на бумаги. Пламя коснулось одной стопки, листы тут же вспыхнули.
Амат не помнила, как слезала со стола и звала на помощь. Она спохватилась уже у огня — топтала ногами пламя, подняв факел над головой, подальше от книг. Дым ел горло, сандалии почти не спасали от огня, но ее это не останавливало. Кто-то прорвался через дверь, преодолев ее заграждение почти без усилий.
— Песка! — прокричала Амат. — Принесите песка!
Кто-то из женщин окликнул ее тонким от испуга голосом, но Амат не расслышала слов. Тлеющие хлопья, кружа, как светляки, подожгли еще одну стопку бумаги. Амат попыталась сбить пламя. Один особенно крупный ошметок коснулся ее ноги, и на мучительно долгий миг ей показалось, что вспыхнула одежда.
Дверь распахнулась. Ибрис и рыжая с Запада — как ее звали? Менат? Митат? — ворвались в комнату с кастрюлями воды в руках.
— Нет! — крикнула Амат, обернувшись к ним и размахивая факелом. — Не воды! Песка! Несите песок!
Женщины замялись на месте, расплескивая воду. Ибрис повернула назад первой, бросив кастрюлю — хорошо, не на книги или стол. Рыжая плеснула в сторону пламени, окатила Амат с головы до ног и унеслась.
К тому времени как они вернулись вместе с тремя охранниками Ови Ниита и двумя караульными, пожар удалось погасить. Только пятно смолы на стене, куда угодил факел, продолжало гореть. Амат вручила еще пылающий факел караульным. Они допросили ее и Ибрис. Ови Ниит, вернувшись, бесновался на черной половине, как ненормальный, но, к счастью, Амат его гнев не коснулся.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
