Но если по левому борту Эрмитаж, по правому должна быть стрелка Васильевского острова. Аня только на секундочку скосила глаза направо, как оттуда рубанули по глазам белые прожектора, завыла сирена, а металлический голос начал выкрикивать номера резиновой лодки, с требованием немедленно причалить к ближайшему правому берегу или подойти к вышедшему им навстречу дежурному катеру.
– Сыны преисподней, вы пересекаете Ахерон без соответствующих документов и должны немедленно остановиться и сдаться водному подразделению «Явь». Остановитесь или будет хуже!
– Щас! – Захарыч встал во весь рост, заслоняя хрупкую пассажирку. И, подняв весло, направил его в сторону патрульного катера. – Живым не возьмешь!
– Постойте. Может, все же сдаться? – Заметалась Аня.
– Еще движение, и огонь поглотит вас, так что даже памяти не оставит. Именем Света приказываю сушить весла. Святую воду на поражение!
– Щас! – Взвыл Захарыч, и из его весла в сторону патрульного катера рванулась струя черного пламени. – Держись, Нюрка. Проскочим!
Аня закрыла голову руками, ощущая всем телом отдачу после выстрела.
– Пробку выдерни. Быстро выдерни пробку, девка! Погибнем без мотора! – причитал Захарыч, обильно поливая нападавших черным огнем.
В ответ с катеров начали бросаться серебряными, плюющимися раскаленным металлом, шарами. Одна капля попала на ватник Ани, и тот загорелся.
В ужасе она сбросила с себя ватник, и тут до нее дошел, наконец, приказ Захарыча. Приподнявшись над кормой лодки и чуть ли не перегнувшись через борт, она обнаружила пробку и, подергав ее немного, вытащила. Лодка мгновенно рванулась, да с такой силой, что Аня, без сомнения, вылетела бы прямо в огненный поток Ахерона, не схвати ее за шиворот Захарыч.
– Во гады, подкараулили-таки! – засмеялся он. – Должно быть, конец месяца, начальство лютует, вот они и за нас, грешных, взялись. А так обычно наши подмазывают кого надо, и можно путешествовать совершенно спокойно…
Аня молчала, подавленная произошедшим. Над их головами пролетели еще несколько серебряных шаров, после чего преследование неожиданно прекратилось.
– Кажись, проскочили полосу ихней власти, как же они надоели-то…
– А чего отстали? – Аня с опаской поглядела туда, где за огненным заревом обнаружилась засада «Яви», но ничего не увидела.
– А жара-то, силы небесные, впору темные очки покупать и загорать. Нет, придется перед начальством вопрос ставить: либо они обеспечивают меня охраной и платят в два, нет, в три раза больше установленного, либо дудки. Сил моих нет больше, кабы не супружница моя, давно бы уже уволился с проклятой работы к едрене фене. А то придумали, понимаешь ли, водораздел, «Явь» – «Навь» – «Нейтралы», нет, чтобы людям дать возможность жить по-людски, так нет же. Делют, делют, а что делют то? Проклятие!
Чертова работенка. Попадись мы сейчас в лапы «Яви» – как есть, мозги стерилизовали бы, а нас с тобой, девка, на принудительное исправление в бараки их клятые отправили. Мне года три впаяли бы за нелегальные перевозки в рабочее время, и еще пяток за отлынивание от основных обязанностей, тебе за нелегалку годик. Впрочем, мужу твоему тоже не поздоровилось бы, если что. Так что, коли попадешься, мой совет: до конца дурочку горем убитую из себя изображай, но мужика не сдавай. Не потому что любовь, потому что за соучастие еще добавят. И если кто из бойцов «Яви» прознает, что ты ездила к своему бывшему сексом заниматься – и тебя, и его быстренько стерилизуют, как кошек. Пикнуть не успеете.
С «Явью» шутки плохи, – он сел на свое место и, не выпуская из рук дальнобойного весла, извлек из портсигара папиросу, прикурил прямо от вод Ахерона. – Впрочем, «Явь» – это еще ничего, если попасться, когда у них на базе следаков нет, и в начале месяца. Когда они о плане еще не думают, тогда можно и за денежку договориться, или, бывает, просто отметелют как следует, ну, чтобы не нарушали больше, обшмонают, что найдут – отымут, и по-хорошему домой отпустят. Красота.
Наши ведь тоже не звери, если разобраться. Но попадись в «Навь» кто-нибудь из «Яви», первым делом в подвал тащат. И там метелят уж за милую душу, чертям в аду тошно. Но потом веру поменять не предлагают, а так, по-честному: хочешь жить – служи нам, не хочешь – как хочешь.
Никаких тебе издевательств, четко и ясно. Нет, в народе не случайно говорят, что «Явь» и «Навь» рука об руку ходят, чего не скажешь о «Нейтралах». Он поглядел на горизонт, силясь распознать там полоску настоящей воды, но, видно, не преуспел в этом.
– А «Нейтралы» что за звери? – После того как Захарыч рассказал ей о своей жизни, Аня стала относиться к нему с большей теплотой. В сущности, за то же самое мучается мужик – за любовь! А все, кто, так или иначе, были на стороне любви, ей нравились, будь то хоть Георгий с его четырьмя ребятишками и супругой, хоть Захарович. Ага, вот и определилась, быть надо на стороне тех, за кем любовь, а никак не по-другому.
– «Нейтралы» – это именно звери, не люди – буква закона. Им по-человечески не объяснить, они все поступки людей и помыслы, сподвигшие на свершение этих самых поступков, взвешивают и свой вердикт выносят. Они судьи и судебные приставы, весы и меч. Страшные гады – если разобраться! Попадись бойцам «Яви» или хотя бы «Нави» девка-нелегалка, они первым делом с нее пробу снимут, отымеют, то есть, потом деньги отнимут и отпустят восвояси, если им, конечно, план месячный сдавать не нужно. Сие, конечно, противно, но зато быстро и без волокиты. Когда план за грудки берет, им тоже нелегко приходится, должны тюрьмы да иные застенки народом пополнять. Мужика просто отметелят как надо и как не надо, могут сгоряча и инвалидом на всю оставшуюся жизнь сделать, позвоночник битой перешибут, так что всю жизнь под себя потом срать будет. Но это, если их как следует довести.
А «Нейтралы» не такие, на них подкуп не действует. Ни натурой, ни службой, ни денежными знаками – ничего на них не действует, одно слово – роботы, а не люди.
Наши еще голодом пытать любят, самое дешевое и безобидное средство, если разобраться, ведь коли сюда твой муженек или кто он тебе, заявится, ему ни крошки есть нельзя, потому как, если он хотя бы маковое зернышко проглотит, хотя бы один глоточек воды изопьет, – все. Был мужик, и нет мужика. Сначала образ, точно старая фотография, выцветет, а потом и сам пропадет, будто его и не было.
Аню передернуло, но она тут же вспомнила разговор с Яшей и то, как он голодал, оставшись в городе, и как рвался домой.
– А я у него есть могу? – На самом деле в доме отдыха им было как-то не до еды, но все же страшно, вдруг бы по незнанию… и…
– Тебе – без проблем. Даже нужно, а ему – никогда! Впрочем, если он будет сюда тур покупать, ему завсегда все про правила объяснят. Никто не хочет клиента терять. Но «Явь» его таким туром точно не обеспечит. Они вообще против того, чтобы люди после смерти продолжали друг друга любить. Чтобы погибшие отцы приносили в дом зарплату, чтобы умершие дети вырастали…
Ну ладно, передохнули, и пора. Ты, я по глазам вижу, из тех, кто нипочем не отступится, счастья своего смерти не уступит, так что я с тобою, можно сказать, как со своей, сейчас разговариваю. Закончатся денежки – все одно придешь в «Навь» работу искать, может, повезет, и найдут такую, чтобы ты со своим милым вообще не расставалась. Да… так что, по любому, скоро свидимся: либо в очередное путешествие по Ахерону тебя повезу, либо сама же меня на посту этом и сменишь.
– Да пока с деньгами вроде как все нормально, хотя, вы правы… – Аня потупилась. Но увидав, что Константин Захарович готов снова взяться за весла, одернула его за рукав. – Знаете что… – она замялась, вдруг испугавшись, а не пошлет ли ее перевозчик с таким предложением.
– Чего тебе, Анечка?
– А может, вы мне мобильник продадите, а? – Она заискивающе поглядела на Захарыча. – Вам ведь к своим звонить не надо, отработали смену – и дома. К чему такие траты? А в офис… в фирме ведь вам его бесплатно дали. Ну, скажете, что во время погони утопили, кто полезет проверять в огонь то? А я бы вам за него хорошую денежку дала. И потом еще, когда нужно будет класть на счет, я бы дала столько, сколько положить, и еще процент для вас за беспокойство. А?
– Продать? Ишь ты! Продать? И за сколько ж его продать? Я, почитай, сколько лет уж при реке и цен-то не знаю… – забеспокоился Константин Захарович.
– А цену просто подсчитать, – чарующе улыбнулась Анечка, – можете вы, например, сказать, сколько денег на вашем мобильнике, и сколько стоит, скажем, минута разговора с Тем светом?
– На счету? – Константин Захарович нажал несколько цифр, – на счету у этой штуки пять тысяч рублей.
– И сколько на них можно разговаривать с тем берегом? – Насупилась маленькой сумме Аня.
– Ну, если минута разговора обходится в пятьсот рублей…
– В пятьсот?! – Она чуть не призналась, сколько вынуждена выкладывать сама, хотя какой смысл скрывать от того, кто без проблем может добыть эти сведения? Только стыдно будет.
