Значит, визитеров осталось всего двое. В общем-то ничего удивительного – ведь я читал, что среди моряков тогда умение плавать, как это ни странно, обязательным не считалось, и владели им немногие. Опять же как минимум на пятерых были какие-то стальные панцири и шлемы, а в них не больно-то расплаваешься.
Прилетевший самолетик удалось посадить в кусты, не поломав, и я, заменив ему аккумулятор, бодро потрусил за Ханей с Тимом. Сзади со второй моделью пыхтел Марик. Кроме Пайпера, он тащил еще и «сайгу». Мне эта железяка за спиной уже надоела за полдня беготни, а огнестрела у гостей точно нет. В ближнем же бою два коротких ствола лучше одного длинного.
Добравшись до обрыва, под которым прятались уцелевшие, я вновь запустил Пайпер. С воздуха их было отлично видно, да и теперь имелась возможность кружить над ними, не опасаясь посадить аккумуляторы.
– Тим, видишь большой рыжий камень, а из-за него выглядывает верхушка серого? Стрельни-ка туда пару раз.
Под атакой с воздуха и обстрелом с берега нервы у прятавшихся не выдержали. Один высунулся, замахал руками и что-то жалобно закричал. Но, увидев повернувший к нему Пайпер, опять спрятался в щель между камнями.
Вторая посадка мне не удалась: самолетик сломал крыло, только это было уже не так важно. Сложив ладони рупором, я заорал по-английски:
– Сдавайтесь, и вам сохранят жизнь! Иначе вас разорвут наши птицы! Выходите по одному с поднятыми руками!
Потом вспомнил, что ноутбук с испанским языком остался на «Авроре», еще раз прокомментировал свои умственные способности, но сейчас это оказалось лишним. Меня поняли. Из-за камней вылез сначала голый, на коем все же висели какие-то трусы, потом одетый. Как можно выше задрав руки, они вышли на крошечную площадку, с которой можно было подняться по откосу. Никакого оружия при них не наблюдалось.
Глава 18
Первое, что я захотел узнать у пленников, сразу после того как им связали руки, – сколько человек спаслось с лодки. Оба утверждали, что только они двое. Причем их позиция не изменилась после того, как я пообещал в случае нахождения на острове еще хоть одного живого подвергнуть обоих мучительной казни.
Остальные вопросы было решено отложить, потому как английский они хоть и знали оба, но весьма далеко от совершенства. Во всяком случае, мы понимали друг друга с немалым трудом. В общем, гостей отконвоировали до дома, где я приковал их к стальной мачте ветряка. И, наказав Хане с Тимом присматривать за ними и стрелять при любых попытках освободиться, вновь отправился в Москву. Где без спешки собрал большой Пайпер, облетал его, а потом занялся модернизацией видеопередатчика с целью увеличить дальность. Все это заняло у меня остаток воскресенья и три вечера после работы, так что на остров я вернулся через двадцать минут после отбытия оттуда. И где-то с полчаса гонял модель вдоль берега, выискивая, нет ли там все же других спасшихся.
Их не было, а обломки шлюпки нашлись в камнях у южной оконечности острова. Решив, что этого достаточно, я вывел на экран ноутбука испанский переводчик и приступил к беседе. Первое, что было спрошено, – страна отправления и название корабля. На что получен ответ – Испания, галеон «Сан Франсиско».
– Как звали капитана?
– Дон Алонсо де Триана.
Я слегка прифигел. Название открывшего мой остров корабля мне раскопать не удалось, но его капитана совершенно точно звали Педро Фернандес Кирос. И в честь чего это вместо него приплыл какой-то не в меру агрессивный дон?
Пожалуй, тогда следует спросить про год.
– Одна тысяча пятьсот восемьдесят первый от рождества Христова. Сегодня третье февраля.
Ну и ну! Это что же, тут какое-то другое прошлое? Или историки не в курсе?
Ответ на свои вопросы я получил через три дня.
В день прибытия гостей к Хендерсону дул северный ветер, который, собственно, их и пригнал. Но уже к вечеру он стих, а с утра следующего дня начался слабый восточный, к обеду слегка усилившийся и ставший юго-восточным. Давление было высоким, погода стояла прекрасная, поэтому казалось, что такое надолго. Но отошедшая от потрясения после смерти Манюни и похмелья от приема противошокового Тонга с сомнением сказала, что ей чем-то не нравится горизонт на севере.
На следующий день давление начало падать, ветер вновь подул с востока, а к вечеру усилился и сменился северо-восточным. Ночью разыгрался настоящий шторм, который продолжался три дня.
Стало понятно, что произошло с кораблем «Сан Франсиско» в той истории, где он не встретился с пенопластовой торпедой. Эта гадская испанская калоша встала на якоря напротив пляжа, потому как больше негде, и спустила шлюпки. Испанцы со своими аркебузами высадились к прыгающим от радости аборигенам…
Именно по этой причине спустя пятнадцать лет Кирос увидел остров необитаемым! А вовсе не потому что островитяне куда-то уплыли на плоту: все этого сделать не могли, да и сам проект был на острове не очень популярным.
А потом подул попутный ветер. Капитан поспешил им воспользоваться и пустился в путь. Но далеко уплыть у него не получилось. Начавшийся шторм если даже и не утопил его, то наверняка унес корабль в сороковые широты, где тот и сгинул. То есть вот эти, прикованные к мачте – на самом деле они или уже покойники, или в ближайшее время станут ими. В той истории… блин, что-то я совсем запутался с временами. Ладно, а с этими-то что делать – вернуть их в исторически оправданное состояние, то есть прибить, чтоб не мучились? Жалко: это простые матросы. Я даже выделил им кусок брезента, из которого у подножия мачты было сделано нечто вроде палатки. Да и жизнь им обещал не наедине, а в присутствии Хани, Тима и Марика. Значит, это обещание придется сдержать, хоть оно и было дано по-английски. И решать вопрос побыстрее, ибо гости хоть и гадят в яму, которую сами же вырыли, но не ждать же, пока она переполнится! Тем более в пятнадцати метрах от моего дома.
Итак, что с ними делать? По идее, надо приставить к какой-нибудь работе, потому как содержать сидящих просто так заключенных экономически невыгодно. Но тут есть небольшая тонкость – корабли. Один готовый, другой скоро начнет строиться. И мне не очень верилось, что у пленников не возникнет мысли как-нибудь угнать один и рвануть на нем в океан. Черт их знает, вдруг им так сильно захочется в родные места, что риск покажется приемлемым? Я же рисковать не имею права. Значит, что? Правильно: они должны трудиться там, где есть работа, но корабля нет и не предвидится. То есть на Питкэрне. Недавно образованная лесопилка нуждается в рабочих руках, двоим братьям там нелегко, а от женщин пока немного толку. Вот, значит, пусть там испанцы и вкалывают. Днем, потому что ночи у них будут сильно заняты. По идее, женщинам должно хватить ума отнестись к приобретению по-хозяйски, то есть не заездить до смерти в кратчайшие сроки. Братья-то дожили до весьма солидного возраста! Это означает, что тамошние дамы умеют при необходимости ограничивать себя ради перспективы.
Решено, так и сделаем. Пусть спасшиеся с обреченного галеона моряки днем пилят лес и по ночам вносят свежую струю в генофонд аборигенов острова Питкэрн. А пока надо чинить «Аврору», ибо недавно вождь радировал, что первая партия брусьев уже готова к отправке.
Однако с этим возникла совершенно неожиданная трудность. Ведь к ремонту можно было приступать еще позавчера! Но я как-то незаметно для себя искал и находил причины, по которым это следовало отложить. В чем дело?
Много времени на самоанализ не потребовалось, потому как причина лежала на поверхности. Мне было просто стыдно смотреть в глаза Тонге. Ведь Манюня, как выяснилось, была ее младшей двоюродной сестрой, причем любимой, они с самого детства были неразлучны. А с десяти лет Тонга вообще заменила своей сестричке умершую мать. И вот теперь Манюни нет, причем исключительно из-за моего решения не сразу торпедировать галеон! Потешил, блин, свои гуманистические комплексы. Да наплевать, что племя было бы в шоке, взорви я корабль превентивно. Зато Манюня осталась бы жива, а уж вывести островитян из шока Поль смог бы очень быстро, да и у меня, мягко говоря, авторитет ничуть не меньше. Но, с другой стороны…
А ведь теперь это навсегда, вдруг дошло до меня. Коль уж взялся вести людей к новой жизни, не раз придется принимать решения, от которых кто-то начнет оплакивать своих близких. И спокойно смотреть им в глаза, демонстрируя, что это была неизбежная жертва на пути к счастью, хотя у самого не то что полной, но даже половинной уверенности не будет! Да на фига же я вообще взвалил на себя такой груз?
Тогда я еще не мог ответить себе на этот вопрос. Но потом смог. Правда, очень сильно потом.
Однако перед ремонтом следовало прояснить другой немаловажный вопрос, для чего я вновь посетил Москву. Где, сев к компу, написал письмо Жене Зябликову, в коем открыл страшную тайну – оказывается, я давно не только инженер, но и писатель. Причем довольно известный, хоть и в не очень широких кругах.
