Тогда я еще не мог ответить себе на этот вопрос. Но потом смог. Правда, очень сильно потом.
Однако перед ремонтом следовало прояснить другой немаловажный вопрос, для чего я вновь посетил Москву. Где, сев к компу, написал письмо Жене Зябликову, в коем открыл страшную тайну – оказывается, я давно не только инженер, но и писатель. Причем довольно известный, хоть и в не очень широких кругах.
На самом деле мне просто нужна была консультация – ведь Женя не только кандидат медицинских наук, но и неплохой врач широкого профиля, одно время работавший в «скорой помощи». И я хотел узнать, чем нужно напичкать моих испанцев, чтобы гнездящиеся в их организмах бациллы сифилиса и прочей дряни сдохли мучительной, но быстрой смертью. Если самим испанцам тоже придется помучиться – не беда, лишь бы не дали дуба, по крайней мере, сразу.
Вот, значит, я и объяснил, что эти сведения мне нужны для пишущегося романа.
Самое интересное, что в случае возникновения интереса к моему творчеству я знал что ответить. Ибо, как и многие сотрудники нашего института, был знаком с одним самым что ни на есть настоящим писателем – он работал в соседнем отделе. Точнее, просиживал штаны за копейки, потому что как инженер являлся полным нулем, и его не выгоняли только из-за почти полувекового стажа. Как писатель, с моей точки зрения, он был отрицательной величиной. Я как-то раз прочел пару его книжек, и мне хватило.
Все герои этого инженера человеческих душ отправлялись в прошлое и начинали там колбаситься. Но как-то скучно и однообразно – раздобыл денег, свалил в ящик, зарыл. Потом получил по тыкве, забыл, где зарыто, и пустился добывать новые деньги.
Этот незамысловатый сюжет был помножен на глубочайшую техническую неграмотность автора. Например, у него описывался интересный корабль – на мачте вместо паруса ветряное колесо с приводом на винт. Плывет, значит, эта посудина против ветра, колесо крутится, винт вращается быстрее, корабль ускоряется, напор ветра на колесо усиливается, и так до выхода на редан. Положительная обратная связь, если кто не в курсе. На таком корабле один его герой гонялся за пиратами по всем морям.
Но все же человек стеснялся публиковаться под своей фамилией и использовал псевдоним. Ну, а если Женя вдруг заинтересуется моим творчеством, я ему и признаюсь, что этот псевдоним мой.
Ответ пришел на следующее утро, и я сразу же сделал заказ в интернет-аптеке. Если окажется, что просто так бициллин и прочее не продают, то придется как-то выкручиваться. Но не пришлось: принесли почти все, кроме какого-то мурамистина. Помимо лекарств, я запасся шприцами. Зря, что ли, эти дармоеды сидят около моей мачты? Вот на них и научусь делать уколы, потом точно пригодится.
Кроме исправления нанесенных ядром повреждений, «Аврора» подверглась небольшой модернизации. Поверх рамы в носовой части была приварена изогнутая труба наподобие той, что я вкопал в землю около своего дома для приковывания скутера. Ненадолго, естественно, ибо если надолго, то его обязательно сопрут, несмотря на цепи, а милиция, хоть она недавно и стала полицией, искать его все равно не будет. Ну, а здесь задача проще: воровать моих пленников никто не собирается, нужно просто ограничить их подвижность на время плавания.
Так как теперь я с точностью до компетентности испанских матросов знал текущую дату, то «Аврора» отправилась на Питкэрн ранним утром четырнадцатого февраля одна тысяча пятьсот восемьдесят первого года. Экипаж состоял из капитана Тонги и юнги Власа, которому еще только предстояло стать матросом. И меня, адмирала и по совместительству моториста. Напичканные антибиотиками пленники сидели на носу, радостные из-за окончания своих мучений. Потому как они были не только исколоты во все места. Каждый день перед обедом их загоняли в море, где заставляли по сорок минут оттирать друг друга стиральным порошком «Кеон». Ибо изречение «чистота – залог здоровья» до попадания на остров этим людям было совершенно незнакомо. Даже не знаю, какова была бы их судьба, дуй ветер не от дома к мачте, а наоборот.
В шесть вечера «Аврора» втиснулась в единственную бухточку Питкэрна, и мы полезли наверх, к лесопилке, где уже был построен шалаш для пополнения рабочей силы. Цепи с пленников пока не снимались, я хотел сделать это в соответствующей обстановке, для чего заранее привел свой гараж в приличествующий столь торжественному моменту вид. То есть завесил проплешины на стенах черными тряпками, понатыкал красных и фиолетовых светодиодов и раскопал в сети какую-то на редкость противную психоделическую музыку, которая теперь подвывала из левого дальнего угла.
Открытие перехода произвело на испанцев должное впечатление, они даже упали на колени и забормотали что-то, в чем я уловил только неоднократное обращение к деве Марии. И, вежливыми пинками подняв людей, открыл замки на их цепях. После чего предупредил, что в случае малейшей нелояльности к местному населению явлюсь из потусторонних измерений и заточу виновных вот в это самое мрачное подземелье, где они будут долго, но безуспешно молить меня о смерти. Затем слушателям было объявлено, что брать и куда тащить.
Для ускорения загрузки я сваял что-то вроде самосвальной тележки. Она на тросе выезжала из гаража, на нее клали брусья, и лебедка втаскивала тележку с грузом внутрь, где платформа наклонялась вправо. Когда все брусья сваливались, я выпихивал тележку за новой порцией.
Вскоре все пятнадцать платановых брусьев и тридцать пять еловых оказались в гараже. Я закрыл проход и приступил к оплате заказа. То есть презентовал собравшимся здоровую картонную коробку с пилами, ножами, топорами, леской, крючками, несколькими отрезами китайского ситца. А также купальными костюмами для дам, детскими погремушками и даже солнцезащитными очками для вождя. После чего мы всей толпой отправились на праздник в честь нашего прибытия.
Заметив, что некоторые женщины уже начали строить глазки испанцам, я еще раз предупредил оных о необходимости строжайшего соблюдения личной гигиены. Тесное общение без предварительного мытья рук и инструмента будет рассматриваться как нелояльность со всеми вытекающими, уточнил я.
В отличие от прошлого визита в этот раз ночь для меня прошла спокойно. Дамы были заранее предупреждены, что по интересующим их вопросам нужно обращаться к заместителям: вон они, целых две штуки. А мне вполне достаточно одной Тани, которая осталась на Хендерсоне, но ведь мы завтра туда вернемся.
Глава 19
То, что началось на верфи по возвращении с острова Питкэрн, моего постоянного присутствия не требовало. Копать канавы для желобов и распускать брусья на доски с последующим складыванием в сушилки островитяне могли и сами. Я же занялся исследовательской работой. Помните намек на еще одно изобретение, кроме сваезабойного механизма? Так вот, именно им. Зачем оно мне понадобилось? Ну, во-первых, просто из интереса. Во-вторых, некоторые вытекающие из него возможности металлообработки явно не будут лишними. И, наконец, самое главное. В принципе информация по этому изобретению, если ее дозированно подать в нужные места, могла объяснить как траты, когда они совсем уж перестанут укладываться в легенду про забивание свай, так и появление у меня денег, если вдруг это потребуется обосновать.
Только научившись открывать переходы, я исследовал свойства их границ. А то мало ли, вдруг они бесконечно острые! Сунешься туда, споткнешься – и привыкай потом жить в виде двух половинок.
Так вот, граница перехода имела вполне определенную толщину. А именно – площадь границы составляла чуть более процента от площади самого перехода. Вела она себя примерно как пружина с односторонним сжатием. То есть когда я прислонял железный прут к границе и давил на него, она немного поддавалась, но с нарастающим усилием. Однако назад прут не выталкивала. То есть при перемещении ее можно было спокойно задевать хоть плечами, хоть зеркалами автомобиля.
А вот плавно изменять свой размер переход не мог – этот процесс всегда был мгновенным. Просто иногда получалась очень частая смена размеров, выглядевшая как сужение или расширение, но это требовало тщательной подборки режимов генераторов. Гораздо проще было сразу открыть и закрыть переход. Но в этом случае он вел себя как идеальные ножницы, режущие по абсолютно идеальной и бесконечно тонкой плоскости.
Я уже не раз использовал это свойство – например, когда делал клетку. Вместо возни с болгаркой я подавал арматурину в переход на нужную длину, а потом просто выключал его. Опять включал, вновь подавал – быстро, удобно, и никакого летящего мусора.
Разумеется, для резки арматуры можно придумать и что-нибудь попроще. А например, алмаза? Или монокристаллического кремния?
Но тут есть тонкости, связанные с тем, что нужно очень точно выдерживать толщину отрезаемого. То есть двигать не деталь, а сам переход, что можно было сделать электронным способом.
