— Опасную игру ты затеял, Егор. Тебе с Толстиковым не справиться. Он слишком хитер. Отнимет у тебя фотографии, а тебя прирежет.
— Все может быть. Но я тоже не лыком шит. — Власов достал ключ и вложил его в руку Кати. — Запомни адрес: Седьмая Парковая, дом семь, квартира семь. Легко, не так ли? Мы с тобой живем по адресам, которые нам дал Толстиков. А про Седьмую Парковую он ничего не знает. Эту квартиру снял я. Там и хранится главный архив. Когда я выложу Толстикову свои условия, ты исчезнешь. Уйдешь из его квартиры и переберешься на Парковую, там он тебя не достанет. И меня ему убивать не будет смысла. Я покажу пару хороших фотографий, но где негативы и остальные снимки, он знать не будет. Все очень просто. Если он меня убьет, ты все материалы сдашь на Петровку. Тогда ему крышка. Лучше заплатить, чем идти на пожизненное. Так что не бойся, партнерша. Я в тебя верю. Ты женщина сильная, сумеешь за себя постоять. Пусть я не такой решительный, как ты, где-то даже неудачник. Но у меня есть одно хорошее качество. Я всегда выбирал для работы отличных партнеров и никогда не подводил их. Раз мы взялись за дело, то доведем его до конца. Либо пан, либо пропал. Я уже устал от нищеты. Хочу вздохнуть широко и глубоко, хоть один разок. Другого шанса у меня не будет.
— Хватит плакаться. Взялись за дело, значит, сделаем. Я совсем о другом думаю. То, что Наташа вешает грязных тварей, я одобряю. Тебя ее папки не интересуют, а я их все прочитала и знаю, кого и за что она вешает. Но если тебе это не интересно, то и говорить не о чем. Вопрос в другом. С какого боку к ней Толстиков прилепился? Что ему надо? Может, как мы, хочет ее шантажировать? Она баба богатая. Но с другой стороны, он же сам участвует во всех делах и шантаж здесь не пройдет.
— В том-то и дело, что пройдет. А как ты думаешь, для чего он нас нанял? Ты подставная кукла. Иначе говоря, ты — это и есть Наташа. Я тебя фотографирую, слежу за тобой и посылаю ему отчеты. Он оставит только те фотографии, где ты снята со спины. И поверь мне как мужику, который еще оглядывается на девочек, вас с Наташей со спины не отличишь, тем более на фотографиях. Вы даже парики одинаковые носите. К тому же он заставил тебя ходить в темных очках. Парик. Очки. Ты на месте преступления. Снимки это подтверждают.
— А если он покажет эти фотки Наташе? Его там нет, только она одна.
— Глупости. Эту женщину на дешевку не купишь. Толстиков ловок, ничего не скажешь, но в сравнении с ней он выглядит слепым щенком. Я думаю, он хочет убить Наташу. Твои снимки останутся в наследство ментам как улики против нее. Но ей он их не покажет, иначе сам сдохнет. Он же ее боится, я это вижу. Только в толк не возьму, зачем он с ней связался? Жил себе мальчик, не тужил, и вдруг приезжает женщина из арабских стран, лишенная всего, повидавшая немало горя и страданий. Она решает отомстить подонкам за себя и сотни таких же, как она, проданных в рабство. Мстит. Хорошо мстит! С яростной злостью и изощренностью. Но при чем здесь Толстиков? Зачем ему понадобились мы? Для моих мозгов это слишком сложно.
— Смотри.
По двору шли двое мужчин, направляясь к дому напротив.
Власов схватил фотокамеру.
— Тут ничего не видно, — сказала Катя.
— Сейчас они попадут в свет фонаря у подъезда, и я их щелкну. Узнаешь?
— Толстикова узнаю. Кто с ним?
— Сюрприз. Это и есть Пекарев. Значит, они знакомы.
Власов начал фотографировать.
— У меня возникло подозрение, что он и других повешенных знал. Вспомни. Толстиков всегда появлялся на месте уже после смерти каждого из кандидатов, а значит, они не могли его узнать или выдать. Таким образом, мы вправе предположить, что у него с этими ребятами свои счеты. Только убирает он их руками Наташи и в конечном итоге выставит ее виноватой. Только ему придется ее сначала убить, а потом подбросить мои отчеты ментам. Палач найден мертвым — дело закрыто! Поняла?!
Егор схватил сумку с пола:
— А теперь наверх. Там мы поймаем нужный ракурс.
Они взбежали на последний этаж и прильнули к окну лестничной площадки. Власов поставил сумку на подоконник, достал штатив, аппарат, огромный объектив и начал готовиться к съемке.
— Свет в окнах зажегся, — сказала Катя.
— В сумке бинокль. Возьми. Кажется, чутье меня не подвело.
* * *
Гриша долго и тщательно вытирал ноги, а потом попросил тапочки.
— Вообще-то твой приезд закономерен, — сказал Пекарев, когда они вошли в его комнату. — Ситуация выходит из-под контроля. Ткачук повесился, а Волкова придушили. В Москве остался Валиани. Но Котэ уже давно никуда не выезжал. Сейчас ему дали объект на обработку, но о результатах говорить рано.
— А что по этому поводу думают Вайсберг и Гурвич?
— Гурвичу наплевать. Он командует боевиками, а с ними, слава богу, все в порядке. Белова с его головорезами на веревке не вздернешь. Это тебе не черномазые придурки. Вайсберг считает, что главный решил сменить состав, и мне предстоит вербовать новых оболтусов. Может быть, так и надо.
— А что по этому поводу говорит твоя молодая мачеха?
— Она спокойна, как глыба льда. Отец вообще не интересуется тем, что творится на нашей кухне. Его дело сторона. Делает себе путевочки и визы, а остальное его не трогает. Но наш босс, конечно, уникум. Только имея большое воображение можно такое придумать. Виселицы строит. Прошу, господа, извольте подняться на эшафот, палач уже заждался.
— Да, без юмора не обошлось. Но кто будет спорить с хозяином? Он всегда прав. К тому же и поспорить не с кем. Кроме Варвары, твоей матушки, его никто в глаза не видел.
— Не называй эту стерву моей матушкой. В конце концов, это она нас всех втравила в бесовскую круговерть. Шлюха!
— Ты чем-то недоволен? Тебе хорошо платят, плюс проценты от каждой ездки, которые совершаешь не ты, а твои отморозки. И потом, почему она шлюха? Я ее очень уважаю.
— А то я не знаю, что она на стороне кучу мужиков имеет! Возит их на дачу своего покойного папаши. Все соседи в поселке знают об этом. С отцом не спит, хоть он и не очень старый еще. Я бы ее давно выгнал к чертовой матери, но он, видите ли, ее любит и запрещает мне вмешиваться в их семейные дела. Плевать, его дело.
— Это точно. Так вот, Сережа, я пришел забрать у тебя материалы, касающиеся твоего звена. Собери все, что есть, и больше в доме ничего не храни.
— Уверен, что я должен тебе их сдать?
— Для твоей же пользы. Я не хочу каркать, но кроме нашей конторы есть еще прокуратура, и там не сидят сложа руки. Мне велено собрать всю документацию у наших людей. Приказ хозяина. Можешь позвонить своей ненавистной мачехе, она подтвердит.
— Нет необходимости.
Пекарев подошел к окну, наклонился и поднял несколько паркетин. Из тайника достал три папки и бросил их на стол.
— Это все, что у меня есть.
Когда Пекарев укладывал паркет на место, Толстиков подошел к нему сзади и всадил под лопатку шприц. Пекарев вздрогнул, попытался выпрямиться, но тут же свалился на пол. Григорий убрал папки в свою спортивную сумку, достал веревку, липкую ленту и фотоаппарат. Связав руки и ноги потерявшему сознание клиенту, заклеил ему рот скотчем, потом залез на стол и привязал веревку к крюку люстры. Делал он все это неторопливо, последовательно. Подняв с пола бесчувственное тело, взвалил его на плечо, встал на стул, потом на стол, продел голову Пекарева в петлю и спустился вниз. Петля затянулась под весом тела, но ноги упирались в стол. Толстиков отодвинул его и перевернул на бок. Пекарев повис в воздухе. Он умер, не успев прийти в себя.
Убийца сделал несколько снимков в разных ракурсах, вытер тряпкой все, чего касался, забрал сумку, вышел в коридор. Переобулся и тихо приоткрыл дверь. Выглянул наружу. Тишина. Свет в квартире он гасить не стал, дверной замок поставил на «собачку», чтобы дверь не захлопнулась. Теперь сюда мог войти любой.
Спустившись на один этаж, Толстиков услышал, как хлопнула дверь подъезда. Замер, потом на цыпочках быстро поднялся наверх. Он слышал стук каблуков. Это были женские каблучки. Толстиков поднялся еще выше, перегнулся через перила и глянул вниз.
По лестнице поднималась Наташа.
* * *
Пока Толстиков возился в коридоре квартиры Сергея, Волков и Катя все еще оставались на выбранном для слежки месте.
— Смотри, Егор! — воскликнула девушка. — В подъезд входит Наташа.
— И что тут удивительного? Теперь они поменялись местами. Он вешает, а она приходит фиксировать события. — Егор даже не взглянул в окно.
— Черта два! Толстиков уже уходит. Он ее не ждет. Посмотри, он вышел из комнаты.
— Они неизбежно столкнутся на лестнице. В доме нет лифта, — оторвавшись от фотоаппарата, сказал Власов.
— Посмотрим.
Что происходило в подъезде, они знать не могли. Но в комнате Пекарева появилась Наташа. Одна.
— А где же ее напарник? — удивилась Катя, глядя в бинокль. — Странно.
— Спрятался этажом выше. Решил сделать подруге сюрприз.
