Я не могу заняться этим делом сам, поскольку связан договором по рукам и ногам и должен выполнить свое задание до конца. Мне удалось связаться с парнями из 3-Е, и они обещали послать своих агентов на Кэрин. И, возможно, предупредят Йесса и местные власти. Хотя они могут этого и не сделать, потому что не захотят порождать конфликт между Землей и этой планетой.
Я решил, что, может, ты захочешь вмешаться. Я говорю так потому, что наемный убийца может оказаться типом, который прошел через Ночь Света и стал эльгулитом, то есть весьма злобным и опасным преступником. Ему мог бы противостоять только человек той же закалки, а особенно землянин. Конечно, информация о его приверженности Эльгулю — это только мои подозрения, основанные на слухах. Да и вряд ли такое возможно. Я ничего не знаю о Кэрине, чтобы говорить о чем-то с уверенностью.
Если убийца не пережил Ночь, то он постарается выполнить заказ до ее наступления. Поэтому у него, а следовательно, и у тебя, не так уж много времени.
Возможно, ты решишь проигнорировать мое предупреждение. Не исключено, что Йесс может сам о себе позаботиться. Но я все-таки подготовил для тебя список имен самых известных профессиональных убийц. Ты никого из них не знаешь. Все авторитеты твоих дней либо мертвы, либо сидят, либо напрочь завязали, как ты».
Располд назвал с десяток имен, описал внешности и дал каждому краткую характеристику.
«Удачи тебе, приятель, и мое благословение. В следующий раз, когда залетишь на Землю, надеюсь, что и я окажусь там в тот момент. Было бы приятно увидеть еще разок твою уголовную морду, а ты мог бы получить удовольствие, лицезрел мои благородные римские черты и слушая мои блестящие высказывания, наполненные юмором и потрясающей эрудицией. А пока прощаюсь с тобой. Ату его!»
Кэрмоди снял шлем и потянулся за второй порцией бурбона. Но прежде чем коснуться бокала, рука его замерла. Не время напиваться. И не только потому, что надо брать в расчет Фрэтта, — поскольку этот тип мог оказаться на корабле, — но и потому, что возникла еще одна большая проблема. Кардинал предупреждал его о таком повороте событий. Если подозрения Располда верны — а тот не стал бы болтать попусту, — Церкви угрожала еще большая опасность, чем предполагал кардинал. Убийство Йесса членами Церкви вызовет взрыв гнева, который превратится в настоящий катаклизм.
— Глупцы! — тихо выругался Кэрмоди. — Ослепленные ненавистью глупцы!
Он всунул в щель две монеты, и устройство извергло из себя чистый бланк для письма. Кэрмоди повернул экран к стене у стола, вставил бланк в воспроизводящее устройство, бросил в щель еще три монеты и нажал на кнопку записи. Продиктовав письмо кардиналу, он подозвал официантку и спросил, нельзя ли передать послание на корабль, следующий курсом на Вайлденвули. Та принесла формуляр, который Кэрмоди подписал и заверил отпечатком пальца, поскольку подобная отправка писем была очень дорогой, а у него не имелось наличных, чтобы заплатить за такую услугу.
Потом Кэрмоди отправился в мужской туалет и принял дозу чистого кислорода, чтобы скорее сжечь в крови алкоголь. Туда же зашел и Абду, бизнесмен по импорту-экспорту, который летел с Вайлденвули.
Кэрмоди попробовал побеседовать с Абду, но тот оказался человеком неразговорчивым и, кроме «да», «неужели?» да нескольких междометий, не вымолвил ни слова. Кэрмоди отказался от попыток развязать язык попутчика и вернулся на свое место в салоне.
Прикрыв глаза и не обращая внимания на фильм, который показывали на экране, он просидел так минут десять, после чего его покой нарушили.
— Падре, это место свободно?
Перед ним стоял молодой священник из ордена иезуитов и скалил в улыбке длинные зубы. Высокий и стройный, он имел аскетическое лицо, светло-голубые глаза, темные волосы и бледную кожу, а его акцент походил на ирландский. Юноша представился как отец Пол О’Грэди из Нижнего Дублина и сообщил, что его приход находится на западном среднем уровне города Мехико, а он сам лишь год как окончил семинарию. В данный момент он летит на Трамплин, чтобы помочь разобраться в сложившейся там ситуации.
О’Грэди честно признался, что очень нервничает.
— Я чувствую себя не только оторванным от Земли, но от самого себя. Как будто меня разодрали на несколько кусков. Мне кажется, что я такой крошечный, незначительный, а все вокруг — неимоверно большое.
— Привыкнете, — ответил Кэрмоди.
Ему не хотелось разговаривать, но он не мог не успокоить этого молодого несчастного парня.
— Многие испытывают такие же чувства. Готов поспорить, что таких на этом корабле больше половины. Может, вам лучше выпить? До старта еще осталось немного времени.
О’Грэди покачал головой:
— Нет. Я не хочу напиваться.
— Напиваться! — отозвался Кэрмоди. — Не будьте наивны, сын мой. Если вам это нужно, значит, нужно. Тогда все встанет на свои места: дрожь в коленках прекратится, и небеса станут такими же голубыми, как на Земле. Стюардесса!
— Вы, наверное, считаете меня попросту испуганным мальчишкой, — заметил О’Грэди.
— Да, считаю, — ответил Кэрмоди и, увидев, что молодой священник расстроился, улыбнулся: — Но я не считаю вас трусом. Вот если бы вы отказались лететь, тогда да. Но вы летите, а значит, преодолели свою слабость.
О’Грэди немного помолчал, размышляя над словами Кэрмоди.
— Я так нервничал, падре, что забыл спросить ваше имя.
Кэрмоди представился.
Глаза О’Грэди округлились.
— А не тот ли вы отец Кэрмоди, который… стал отцом…
— Продолжайте.
— Лжебога кэринян — распутного Йесса?
Кэрмоди кивнул.
— Они сказали, что вы летите на Кэрин с какой-то миссией! — вскричал О’Грэди. — Они сказали, что вы собираетесь осудить Йесса и доказать людям ложность бунтизма.
— О ком вы? — мягко спросил его Кэрмоди. — И постарайтесь говорить немного тише.
— A-а, об этом каждый знает. — О’Грэди махнул рукой, вероятно, имея в виду всю Вселенную.
— Ватикану было бы интересно узнать, насколько хорошо хранятся его самые важные секреты, — заметил Кэрмоди. — Но, к вашему сведению: я не собираюсь осуждать Йесса.
О’Грэди сжал руку Кэрмоди и сказал:
— Надеюсь, вы не собираетесь отречься от нашей веры и вступить в ряды бунтистов?
Кэрмоди с трудом высвободил руку.
— Это еще одна из сплетен? — холодно осведомился он. — Нет, я признаю, что в бунтизме есть некоторые интересные аспекты. Но моя вера нерушима. Возможно, она ставит кого-то в тупик или вызывает вопросы, но она нерушима. И вы можете передать это остальным.
— У нас возникли большие проблемы на Трамплине, — сказал О’Грэди. — Число наших бывших прихожан, принявших бунтизм, настораживает. Я боюсь даже говорить о том, как велика эта цифра, но поверьте мне, она настораживает.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
