Да что там далеко ходить. Великий Кормчий тридцатых и Главнокомандующий величайшей войны в истории человечества в попытках спасти первую в мире страну Советов создал такую кровожадную настройку, что после его смерти никто не захотел её спасать. Да и неудобную для идеологии правду о жесточайшей зачистке партии и аппарата в тридцатые так и оставили похороненной на дне архивов, создав благоприятную обстановку для всяческих инсинуаций и провокаций в последующие годы. Отличнейший подарок врагам! Все это здорово пугало и настораживало. Ничего удивительного не было в том, что доселе все начинания подобного рода от греха подальше останавливались в самом зародыше. Сейчас же страна подошла к роковой черте, Рубикону, за которым колыхалось Небытие.
Немногочисленные участники последнего этапа совещания расположились на просторной веранде, окруженной в трех сторон цветущими кустарниками. Удобные кресла, журнальные столики с напитками в виде неизменных в этом времени бутылок с грузинской минералкой и ассортиментом отличнейших московских лимонадов. Для курящих были установлены массивные хрустальные пепельницы. Обильный завтрак предполагал, что люди спокойно продержатся до обеда, а запрет на спиртное, что мозги с утра будут наисвежайшими. Разве что в вазочках лежало печенье и шоколадные конфеты.
Со стороны это сборище смотрелось довольно странно, что уже отметил вышколенный персонал пансионата. Слишком уж разные по формату и составу оказались его участники, да и общались они между собой не по имени — отчеству, а с помощью назначенных или самопровозглашенных псевдонимов. Один из попаданцев довольно едко обозвал их служебными позывными. Куратор этого по существу весьма неформального сборища от аппарата ЦК получил прозвище «Инструктор». Он, в общем-то, и вел совещание, и надо отдать ему должное, старался не доминировать, позволяя высказаться всем оппонентам.
Не сразу, но все участники отметили незаурядный ум «Инструктора», умение держать «нить» разговора и отсекать лишнее. Его чисто выбритое лицо всегда оставалось абсолютно непроницаемым, а глаза каждый раз внимательно ощупывали собеседника, казалось, насквозь прожигая того «рентгеном».
Особнячком в углу веранды держались приехавшие сегодня утром два занятных персонажа. Худощавый и высокий мужчина средних лет в бежевом костюме и молодой человек в очках, выглядящего «неформально». Как еще назвать типа в модных штанах клеш и цветастой рубашке навыпуск? Один из сидевших здесь попаданцев пробормотал вполголоса — «Это еще что за танцор Диско?» Но больше внимание он обратил на компаньона «неформала». Крупные, но приятные черты лица, мягкая улыбка, длинные руки. Больно уж непохож он на заурядных партийных бонз, но слушает внимательно, с мыслью в глазах.
Инструктор призвал всех к порядку и заметил:
— Товарищи, пожалуйста, не отклоняйтесь от темы! Не стоит заниматься словесной казуистикой, она здесь совсем неуместна. Наши руководители вполне отдают себе отчет, что нынешние догмы навсегда ушли в прошлое. Мы об этом говорили еще вчера, и надо признаться — довольно горячо поговорили, до психов! Кое-кого уже с нами нет. Нам же сейчас предстоит выработать абрис нового курса, непохожий на тот, что был в альтернативном будущем СССР. Задача эта предельно серьезная. Вы не одни штурмуете наши «высоты», все лучшие из предложенных идеи в дальнейшем будут тщательно изучены. Так что предлагайте, будем обсуждать и рассматривать со всех сторон.
Молодой светловолосый паренек с непослушными вихрами на голове насмешливо глянул в сторону напыщенного мужчины с вытянутым лицом, единственного здесь в полной «боевой», то есть несмотря на жаркую погоду одетого в темный костюм и галстук. Ведущий научный сотрудник Института США и Канады, андроповского детища, кузницы будущих перестроечных кадров, идеологов времен буржуазного передела старался не изменять своей выдержке, вот и сейчас не отреагировал на молчаливый выпад молодого человека. Еще бы ему отвечать какому-то выскочке!
Но внешность вихрастого паренька под странным псевдонимом Снайпер была слишком обманчива. Его настоящий возраст уже перевалил за полтинник, а за спиной остались несколько войн, слава писателя фантастических боевиков и широко известного в сети оппозиционного блогера. Тяжелый неуживчивый характер и неумение держать язык за зубами сильно мешали ему в будущей «прошлой» жизни. Но на его участии в совещании настояли где-то на самом верху. Он и в этом альтернативном мире успел «прославиться».
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Потому кто-то из власть предержащих сильно хотел ознакомиться с непредвзятым и жестким взглядом на их время со стороны самых отчаянных попаданцев. Всеобщее лизоблюдство и липовые отчеты благонадежных сановников уже принесли стране неисправимый бред. На этой же площадке их, видимо, хотели столкнуть лбами. Несколько важных шишек после первого дня дискуссий уже в гневе покинули «Дом Рыбака» и сейчас строчили докладные и доносы. Только вот нынче они сразу попадут «кому надо».
Представитель научного заведения, штампующего липовых академиков, одернул полу добротного импортного костюма и многозначительно заявил.
— При всем уважении, товарищ Инструктор, но полностью отказаться от неких штампов прошлой идеологии мы никак не сможем. Народ нас попросту не поймет…
— Может, надо перестать, наконец-то, решать за весь народ, уважаемый? — невежливо оборвал Референта крепко сбитый жгучий брюнет. Попаданца в нем выдавал своеобразный внешний вид. Почему-то люди из будущего даже тутошнюю одежду носили совсем иначе, умудряясь сочетать несочетаемое, ценя свободу стиля и наплевав на все условности. Вот и здесь большая рубаха навыпуск соседствовала с широкими льняными штанами. Из коротких рукавов выпирали крепкие мускулы записного атлета.
— У вас другое мнение, товарищ Реконструктор? — тут же осадил его Инструктор. Опытному аппаратчику не улыбалось оказаться в очередной раз в центре склоки. Он уже заметил текущие точки притяжения и отторжения и сейчас добросовестно выполнял задачи рефери. Дискуссия в любом случае должна была состояться. Надо же наверх докладывать разные версии.
— Конечно же! Вы, товарищи коммунисты, упускаете из виду одну предельно важную вещь, хотя никогда не забываете использовать её в своих идеологических лозунгах и речах-штампах на собраниях.
— Рекон, давай не томи, говори по делу, а не сопли жуй. Мы тут второй день хуйней маемся.
Третий попаданец из приглашенных в участники совещания, молодой бородач атлетического сложения больше смахивал на борца боев без правил, вольно развалившись в специально притащенном для него старинном кресле качалке. Другое бы его комплекцию попросту не выдержало. Его бас и несколько грубоватая речь были под стать внешнему виду.
— Товарищ Геолог, выбирайте, пожалуйста, выражения! Мы не в вашей таежной экспедиции.
— Айм сори!
Сидящие в дальнем углу веранды молодые мужчины переглянулись, в их глазах мелькнули смешливые огоньки. Оба они были еще в слишком невысоком звании, чтобы участвовать в чем-то серьезном, но, по слухам, в будущем заняли довольно высокие положения, да и в своем кругу высказывали оригинальные идеи. Их сейчас здорово забавляло обилие англицизмов в речи людей из будущего. Референт смахнул с лица брезгливое выражение и нарочито участливо спросил:
— Так что вы имели в виду, товарищ Рекон…структор?
— Да ничего необычного, дорогие мои. Вы постоянно упоминаете творчество масс, про движущую силу народного самосознания, классовую сознательность советского человека, но самого этого человека и гражданина практически вытолкнули из управления страной!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Я бы попросил…
— Да бросьте, Инструктор, это все словоблудие! Формально у нас Советы, а на деле давным-давно аппаратная номенклатура, жестко опекаемая закостеневшей в ноль конструкцией компартии. По Сталинской конституции у нас была провозглашена диктатура пролетариата, довольно жесткое общество, созданное для конкретной цели — построения основ социалистического государства в отдельно взятой стране. В кровавых муках, совершая кучу ошибок, мы смогли, так сказать, построить подобие государственного социализма…
