бала. Я поправила одеяло на ее груди, прикрыв дверь детской, спустилась, оглядывая гостиную. Мой телефон точно должен быть где-то здесь, стояла тишина, и тут откуда-то из дивана стало доноситься жужжание.
– Алло, мама? Да, говори, мам!
– Маргарита, не понимаю, что происходит? Я звоню тебе весь день, весь вечер и даже утро, и ты не берешь трубки. Ты устроилась нянькой или рабыней? У тебя связаны руки или тебя обижают?
– Мам, не говори глупости. Просто куда-то засунула телефон, а только сейчас нашла его в диване, а вообще тут очень мило. Очень даже красиво. Представляешь, здесь за забором сосед-прокурор. Я уже познакомилась с его вроде бы сыном.
– О, как интересно. Так ты в Лесном, это очень хорошее и живописное место, и там очень, очень дорогие дома.
– Да, да, да, я видела, они шикарные. А насколько дорогие, предположить боюсь.
– Кстати, там и живет Яшин друг. Мы собирались к нему в гости на днях, можем заглянуть и к тебе.
– Нет, нет. Мама, не надо.
– Как это не надо? Ты моя дочь. Я должна знать условия твоего труда.
– Ты сама сказала, чтобы я отдыхала и отвлекалась, а может, даже закрутила роман с работодателем. Хороший роман еще никому не мешал, это ведь твои слова.
– Ну, мне твое разрешение ни к чему, где живет прокурор, я знаю, так что, может быть, неожиданно нагряну в гости с дядей Яшей.
– Мама, перестань.
– Кстати, приходил твой бывший, – закатываю глаза к потолку, представляю, как мама сидит в кресле, зажав в пальцах тонкий фарфор чашки, как смотрит на свой маникюр и сейчас начнет обливать грязью Эмиля.
– Что он хотел?
– Спрашивал, где ты. Я, естественно, сказала, что ты отлучилась по очень важным делам со своим очень серьезным молодым человеком. У вас подготовка к серьезному мероприятию, и свадьба будет шикарной.
А вот и фея. Не ожидали?
– Мама, не стоило это говорить и лгать.
– Как это не стоило? Я желаю своей дочери счастья, а он был не тем человеком, от которого было возможно его дождаться. И вот теперь пусть досада сожрет его изнутри. И пусть он знает, что ты достойная, хорошая девушка, которая встретила прекрасного, настоящего мужчину.
Так вот, оказывается, почему он начал звонить и говорить, что скучает. Жалкий лицемер, не хочу даже думать о нем.
– Ты еще пишешь с натуры? – решила перевести тему на маминого натурщика.
– Уже нет, мы практически закончили. И вот не надо меня подкалывать Адамом, он очень молодой мальчик, но совершенно не мой уровень. Даже не думай о том, что твоя мама может завести шашни с ребенком. Я ведь не выжила из ума.
– Но почему бы нет? Ты сама говоришь, что хороший роман еще никому не мешал.
– Здесь ключевое слово «хороший», не путай.
Позади меня хлопала входная дверь. Я испуганно дернулась в сторону, резко обернулась. В прихожей стоял Михаил, лицо бледное, под глазами синяки, губы поджаты, смотрит странно, даже как-то стало не по себе от его взгляда.
Интересно, он слышал мои последние слова?
Глава 26
Вишневский
– Вот, сын, полюбуйся на свою несостоявшуюся жену и по недоразумению мать моей прекрасной внучки.
Отец бросает на глянцевую поверхность стола пачку фотографий. Они рассыпаются ярким веером, блестят в лучах летнего солнца из окна. Мне даже не надо вглядываться, что на них, я и так прекрасно знаю. На личную почту пришел архив именно с этими снимками, на которых Алиса то ли позировала, то ли на самом деле играла жертв. Тут уже не разберешься.
Отец позвонил именно тогда, когда я хотел объяснить Маргарите тот внезапный пассаж по поводу того, что она моя невеста и спектакль, разыгранный для Кристины. Прости, господи, тридцатипятилетнему мужику ничего не пришло в голову, кроме как, брякнуть такую несусветную глупость и тем самым обидеть девочку.
Я видел, я чувствовал, что задел, по тому, как она спустилась и смотрела, как мило покусывала мной целованные губы – все говорило о том, что Маргарита в этот момент ждала чего угодно, но не этой фразы.
Потом суета с соседом, нашел телефон, увидел, что на почту пришли те самые фотографии с неизвестного адреса, звонок отца. Начал собираться, говорить с ним на повышенных тонах, а когда уже практически был готов выходить, еще нагрубил дочери. Отвечая, что папа пошутил, и никакой свадьбы не будет.
Выехал из поселка, постоянно набирая номер Алисы, но она, как обычно, была вне зоны, написал ей пару сообщений, позвонил начальнику охраны, дал указание пробить адрес, с которого прислали фотографии, Даниил Викторович ответил, что Дмитрий Борисович уже дал все указания.
И вот сейчас стою в кабинете отца в его квартире, смотрю на фотографии, где Алиса изображает жертву, либо на самом деле таковой является, хотя, скорее всего, нет. Я уже убедился, что она не очень хорошая актриса. Вот она театрально закрыла глаза, напряглась так, что стали видны вены на шее, фотографии цветные, яркие, на ней разорванное белье, у нее связаны руки.
Боже мой, ну да, это, конечно, фотография для совершеннолетних – и то с пометкой «слабонервным не смотреть».
– Ну, так что ты скажешь?
– Что я могу сказать? Алиса в своем репертуаре и что-то, видимо, хочет, но странно, что в этот раз не было сказано что. Сумма выкупа этих прекрасных, в кавычках, конечно, снимков.
– Это тебе не прислали, а вот мне четко обозначили: это все стоит уже три миллиона рублей.
– Что? Сколько? Она там что, вместе со своим режиссером с ума сошла?
– Вот и я думаю, когда мне начать сходить с ума? Но это уже переходит все допустимые границы. И это не смешно и не весело. Поганый детектив какой-то, но я скоро сяду и буду решать вопрос, как вообще устранить эту дрянь, чтобы ничего еще более откровенного не попало в руки конкурентов. А уж тем более в средства массовой информации, у нас скоро подписание контракта. Веденеев так и ждет того момента, чтобы мы сели жопой в грязь, а он сорвал хороший куш, и это все благодаря этой дамочке без каких-либо моральных принципов и социальной ответственности!
Отец закончил на повышенных тонах, все это время
