Я отвел Кристиана в тылы Общества и ввел его в курс дела. Он уже много что видел… странного, ну, вы понимаете. Он видел, как высосали кровь из его друзей. Это и перевесило чашу весов: он поверил мне. Да только этот малый не захотел плясать под дудку Терри и работать на несбыточную утопическую мечту Общества о мире любви между людьми и вампирами и сбежал, как только окреп.
Он разыскал остатки своей некогда мощной команды и заразил их. Около года понадобилось ему, чтобы восстановить силы, а потом его команда вернулась на Пайк-стрит, и теперь уже Ликвидаторы навсегда разделались со всем поколением Чайнатаун-Уолл. Единственная причина, по которой Уолл все еще считают одним из кланов, в том, что эти ублюдки поразительно прочно укоренились на Манхэттене и долго терроризировали округу. На сегодняшний день Ликвидаторы — один из самых могущественных небольших кланов, жестко охраняющих свою территорию. И лишь самые крупные шишки нашего мира осмелятся появиться на Пайк-стрит без приглашения.
Нужно позвонить Иви и заверить, что я в полном порядке. Также надо позвонить Терри и предупредить его, что я встречусь с ним вечером. Там мы и поговорим о плате за оказанную помощь. Еще мне просто необходимо вернуться в центр и найти девчонку и носителя. Но сначала я должен подкрепиться. Понятия не имею, что Хорд мне подсыпал, но ясно одно: не будь во мне Вируса, я бы уже давно сдох. Я все еще очень слаб, и меня не покидает неприятное чувство тошноты. Итак, я открываю холодильник, мысленно сокрушаясь о том, сколько непозволительно много я выпил за эти дни. Однако, заглянув внутрь, я понимаю, что у меня есть проблемы посерьезней. Ее нет. Крови. Все мои запасы, они… исчезли. Все до последней капли.
Штаб-квартира Анклава располагается в складском помещении на Литтл-Уэст, двенадцать, в районе так называемых мясоконсервных заводов. Они не предъявляют права ни на один участок Манхэттена за пределами своих собственных дверей. Им просто это ни к чему. Кланы и бандиты занимаются территорией ниже Четырнадцатой вплоть до Хьюстона. Никому из них и в голову не придет вступать с Анклавом в конфликт. И меньше всего это нужно мне. Однако кто-то побывал в моей квартире. И этот кто-то не оставил никаких следов, за исключением запаха того самого «ничто», на месте которого должен был остаться его собственный аромат. Да, да. Именно этот запах не давал мне покоя с тех самых пор, как я обнаружил его в заброшенном здании школы. Самое время побеседовать с Дэниелом.
Уже во второй раз за последние двадцать четыре часа выхожу я на улицу, залитую солнцем. Опять та же экипировка и защитная маска. Только на этот раз я вызвал такси со специально затемненными окнами. Усевшись прямо по центру на заднее сиденье автомобиля, я лихорадочно передвигаюсь с места на место, стараясь избежать прямых солнечных лучей, атакующих окна. Тонированное стекло защищает нас от длинных ультрафиолетовых лучей. Но короткие, а от них-то мы и страдаем больше всего, все равно пробираются внутрь. Я прошу водителя высадить меня на углу Литтл-Уэст и Вашингтон, затем припускаюсь пешком через целый квартал, стараясь держаться как можно ближе к зданиям, чтобы попадать под скупую полоску тени, отбрасываемую ими.
Склад Анклава практически ничем не отличается от множества других складов, расположенных в округе, за одним единственным исключением — на нем полностью отсутствует граффити и прочие следы вандализма. Детишки, скорее всего, и не догадываются, что за парни обитают здесь, но одно известно им наверняка: с ними лучше не связываться.
Я забираюсь по ступеням к погрузочной платформе и открываю стальную раздвижную дверь склада. Здесь даже не думают запирать двери. Как я уже сказал, никто в округе на собственную смерть не подписывается.
Я вхожу и плотно закрываю за собой дверь. Становится темно. Я бы даже сказал, чересчур темно. Красота! Я снимаю солнцезащитные очки.
— Саймон.
Я оборачиваюсь, полагая, что это тот парень, с которым мы общались прошлой ночью.
— Что я тебе обо всем этом говорил?
Он улыбается.
— Прошу прощения, просто на Саймона ты тянешь больше, нежели на Джо. Признайся, так ведь и должно быть.
— Просто проводи меня к Дэниелу.
— Нет проблем.
Мы пересекаем пустое пространство склада, и тени в его противоположном конце начинают проступать все отчетливей. Сначала они похожи на многочисленные ряды перегородок из белого гипса, используемых для украшения лужаек, затем же становится понятно, что перед нами Анклав. Похоже, их здесь не менее ста. Отбросы всех кланов. Они сидят на полу, скрестив ноги. Немые и неподвижные. На всех одинаковые с ног до головы белые одежды, гармонирующие с их бледными, бесцветными лицами. Мой проводник ведет меня, лавируя между рядами своих коллег. Те, что сидят в задних рядах, все еще сохранили некоторую цветность в своих лицах и кое-какую плоть на костях. Однако они все бледнеют и истощаются с каждым нашим шагом в направлении к передовой части их безмолвного собрания. Где-то на полпути мой проводник садится на пустое место на краю одной из шеренг, я останавливаюсь, однако он отрицательно вертит головой, указывая вперед.
Впереди видна одна-единственная фигура. Прямо в центре всей колонны. Она, как и все присутствующие, обращена ко мне спиной. Я замираю. Некоторое время он тоже сидит, не двигаясь. Однако затем поворачивает голову и поднимает глаза на меня.
Он улыбается и показывает на мою защитную маску.
— Саймон, как мило с твоей стороны, что ты решил приодеться для нашей встречи.
Дэниела от смерти не отличишь. Точнее, он выглядит так, как должна выглядеть смерть, когда является своей жертве у смертного одра с косой и длинным свитком, имеющим в себе ее имя, записанное кровью. Он абсолютно лыс, бледная кожа туго обтягивает череп и весь остальной скелет. Он похож на смерть, потому что умирает.
Мы поднимаемся по лестнице, ведущей на чердак в задней части склада, и несмотря на свое состояние, Дэниел легко и непринужденно буквально скачет впереди меня, едва сдерживая явно вырывающуюся из него бодрую жизненную энергию. Наверху он проводит меня по длинному коридору, где открытые двери многочисленных комнатушек демонстрируют однообразный интерьер: лежак и кувшин с водой. Он входит в одну из камер по левую сторону, и я от него не отстаю. Здесь на лежаке прощается с жизнью один из членов Анклава. Его бьет озноб, он дрожит и истекает потом. Он почти так же истощен и вымотан, как и Дэниел. Дэниел кивает ему.
— Он умирает.
Да, черт возьми. С этим не поспоришь.
Дэниел указывает мне на пол в углу, я прохожу и сажусь. Он опускается рядом с коллегой и заботливо дотрагивается ладонью до его лба, а затем подушечками пальцев мягко касается лица. Умирающий перестает дрожать.
