Он прочитал, посмотрел и говорит:
– Валентин, если честно, ты прав. Но я тогда не буду Тарасовым, я не могу уйти от своей линии.
Он сдержал свое слово и не отошел от своей линии. Он сделал гораздо хитрее. Назначил меня старшим тренером ЦСКА, а сам остался начальником команды. Получилось идеально. Я готовлю урок, провозку тренировку, даю упражнения для выработки скоростной выносливости, а он сидит на трибуне с мегафоном и следит за дисциплиной. Кричит: «Молодой человек, вы сделали не в полную силу!» Не забалуешь. И вмешивается редко и весьма интеллигентно. Даю я, например, квадрат, затем через две минуты атаку ворот пять на пять с отходом к центральной линии. Опять пауза. Тарасов по мегафону, сама вежливость:
– Можно вас, Валентин, на минуточку! Подхожу.
– Ты что наделал?! Зачем прекратил упражнение?
– Анатолий Владимирович, а у меня еще идет ударная работа, потом забегания, обстрел ворот, общая атака…
– Не-ет! Ты посмотри, какое ты дал упражнение. Оно стоит миллион, посмотри, как они его жрут! Они жрут нахрапом его. Давай дальше, не останавливайся.
Формально он объяснил начальству наши перестановки таким образом: Бубукин хороший мужик, а получает мало. Пусть числится старшим тренером, ставка побольше. Меня же прельстил возможностью самостоятельно работать с командой. Но оказалось, что он еще в сто раз хитрей. Дело в том, что месяца за два до окончания сезона должна была состояться переаттестация тренеров. Двухнедельные курсы и сдача экзамена. Как подошло время учебы, спрашивают, где тут старший тренер? А вон, Бубукин. Иди сюда! А Тарасов в сторонке. И еще ведь «по-отечески» напутствовал:
– Ну что, Валентин, с Богом, иди. Если получишь четверку, сразу пиши рапорт. Ни я футбол ни фига на пятерку не знаю, ни ты. Кто-то один должен знать.
И я попер на курсы и экзамены. Там принимали Качалин, Вячеслав Соловьев, пятикратный заслуженный тренер всех союзных республик, пара человек из института физкультуры. Я-то ладно. Но со мной за партой сидел шестидесятипятилетний Маслов! Повышал квалификацию. Фальян Артем Григорьевич. Вот волнения-то было, как же они возмущались! Нам читали лекции о последних достижениях физиологии, о том, как идет восстановление организма, какие нужно использовать препараты. Маслов сидел и ругался:
– Это ж надо, старика за парту усадить!…! Какие там препараты…!…мне в это лезть, это врачу надо знать!
Тогда как раз все носились с пульсовой стоимостью Лобановского. Спрашивали Маслова. Он отвечал:
– А хрен его знает, какая там стоимость! Для меня малая, средняя и большая нагрузки это то-то и то-то!
Его, конечно, сразу поддерживали:
– Вот видите, что значит великий тренер! Не зная теории, Виктор Александрович интуитивно абсолютно точно определил параметры функциональной подготовки!
На экзамене мне достался вопрос: существует ли вообще советская школа футбола. Есть она или нет. Я ответил, что есть, и по Хомичу рассказал о матчах сорок пятого года. Отличительные черты советской школы – это хорошая физическая подготовка, психологический заряд, несмотря на то что мы получали в десятки раз меньше денег. Все были, в некотором роде, Александрами Матросовыми. Да и в тактическом плане уже тогда советские футболисты играли не как болванчики в настольном футболе, а со сменой мест. Бесков менялся с Трофимовым и так далее. А у англичан Мэтьюз находился только на правом фланге, Лаутон играл только центрального нападающего. Если учесть, что это был практически первый «выход в свет» советских футболистов, то вышли мы в него, безусловно, со своей собственной школой, созданной на картошке. Так англичане писали: «Приехали русские, которые жили на картошке, и обыграли наших, которым на обед подавали бифштекс».
Меня похвалили, и я счастливый звоню Тарасову.
– Анатолий Владимирович, – кричу. – Пятерка. Спрашивали, что в моем понимании есть техничный игрок. Я сказал, что это не тот, который жонглирует сто раз на правой ноге, двести на левой и пятьсот на носу. Эта техника не рациональная. Техничный игрок тот, который в сложной ситуации выйдет победителем, неважно как – за счет обводки или паса. Качалину очень понравилось.
Ни полслова похвалы.
– А чего так долго не звонил?
– Да там перерыв большой был. Мы с Башашкиным спорили, как должен играть центральный защитник. Он говорил, надо играть персонально, везде крыть. Он играл всю жизнь персонально, и получалось отлично. А я ему доказывал, что сейчас тебя просто уведут из зоны, а тот, кто страхует тебя, не имеет таких навыков игры в обороне…
– Какой же ты болван! Ты ищи людей, чтоб самому тридцать минут слушать, учиться. А ты тридцать минут ему выкладываешь мысли, которые у тебя уже пять лет в голове. Да, ты меня удивил.
И повесил трубку.
Из высшей лиги мы не вылетели, заняли тринадцатое место к радости футбольной общественности. Тарасов не выдержал такого унижения и ушел. Взамен предложил Гречко кандидатуру Бескова. Причем еще уговаривал министра, поскольку памятен был шестьдесят первый год. И мне сказал:
– Валентин, Константин Иванович согласился, когда я предложил твою кандидатуру на должность второго. Он сказал, будем работать с Валентином. Он дал мне слово.
Однако проходит день-два, и Константин Иванович приглашает меня домой:
– Валентин, я с удовольствием бы с тобой работал, но дело в том, что у тебя своих футбольных мыслей много в голове. Двум медведям в одной берлоге делать в принципе нечего. Мне нужен человек, который бы меня слушался. Ставил фишки мне и прочее. Я считаю, что ты уже выше, можешь работать на самостоятельной работе.
Я отвечаю:
– Константин Иванович, давайте так договоримся. Я человек военный. Как только министр подпишет приказ о моем освобождении и вашем назначении, я сразу уйду. А пока я уйти никуда не могу.
Прихожу домой. Как раз 22 декабря, годовщина нашей с Зоей свадьбы. Около одиннадцати вечера звонок в дверь: стоит Тарасов в спортивном костюме, куртке, с пластмассовым ведром полным соленых помидоров.
– Зоя, выпить, есть что? Или мне сбегать?
Зоя накрывает на стол: водку, грибы, огурцы, помидоры его, персонально Тарасову вечернюю тарелку куриной лапши.
– Я все знаю. Тарасова еще никто никогда не обманывал. Ел хлеб с маслом и будешь есть хлеб с маслом. Завтра в девять часов ко мне. А сейчас выпьем за ваше здоровье…
На следующее утро он позвонил Гречко:
– Товарищ министр обороны! Тарасов привык не только купаться в лучах славы. Я привык также признавать свои ошибки. Вы оказались мудрее меня. Больше разбираетесь в человеческой сути. Вам положено. Я говорил со специалистами насчет Константина Ивановича Бескова. Пришли к такому выводу, что он не может возглавлять армейский футбол. Не потому что не знает дела, а потому что не любит подчинения.
А что значит для министра обороны, когда подчиненный не любит приказы. Началась тут возня. Шашков пошел утверждать кандидатуру Бескова к министру, тот не утвердил, назначает меня старшим тренером. Вроде бы дело движется к работе. Тарасов взялся за меня всерьез:
– Валентин, я научу тебя, если не футболу, то как строить отношения с начальством. Надо привлекать его на свою сторону.
Тут, к сожалению, сняли начальника клуба Блудова. С ним было хорошо. Тарасов любил его брать с собой на сборы. Говорил, полезный человек, пьет только в двух случаях – когда есть селедка и когда нет селедки. Назначили Покусаева. С этим все ясно. Уже позже, когда я с Базилевичем работал, он меня вызывал после поражения и отчитывал:
– Это что за дело, Валентин Борисович. Надо делать дело! Так дело не пойдет! Идите делать дело!
– Есть! Идти делать дело! И иду делать дело.
– Бог с ним с Покусаевым, – говорит Тарасов. – Надо на свою сторону привлечь Шашкова.
А Шашков Николай Александрович – председатель армейского спорткомитета, Герой Советского Союза, вице-адмирал флота, он на подводной лодке где-то подо льдами проплыл через Северный полюс, Америку и вернулся. Встречаемся у меня на кухне: Шашков, Тарасов и я. Обсуждаем пост начальника команды. Я по подсказке Тарасова ему и говорю:
– Знаете что, Николай Александрович, давайте, сами назначьте. Дайте мне матроса, чтобы был с корабля или откудато. На матросов можно положиться.
У него аж глаза загорелись:
– Да я! Да я тебе такого дам! Мы с тобой такие дела…!
Но все наши «интриги» ни к чему не привели. Наши «оппоненты» отловили Гречко в бассейне. Андрей Антонович генералов своих пузатых гонял, и сам активно спортом занимался. Как-то на охоте в Красной поляне ему не понравилось, что за подстреленной дичью бегают адъютанты. Гречко приказал, чтобы все, кто подстрелил, сами приносили добычу. А адъютанты пусть готовят стол. Но генералы тоже не лыком шиты, стали специально промахиваться, чтобы не ползать по снегу. Тогда он ввел обязательную физподготовку: одни в теннис играли, другие в волейбол, третьи плавали. И для футболистов была возможность по личным вопросам напрямую встретиться с министром в бассейне. Он любил игроков, знал всех поименно. Помню, даже на сборы приезжал, причем в хорошем настроении, шутил:
