Есть одна прописная истина, и я, наконец, осознала её суть.
Нельзя никому доверять.
Все люди вокруг, все они — чужие. Нет близких, нет родных, нет важных. Есть просто те, кто рядом, и те — кто далеко. По сути, и у тех и у других, имеются огромные отличия. Но на самом деле, верить нельзя никому из них. И в этом главная их схожесть.
Родители — самые близкие люди. Они мне лгут уже целый год.
Сестра — родной человек. Она предает меня, и не видит в этом ничего противоестественного.
Леша — лучший друг. Человек, который рядом только тогда, когда ему выгодно.
Кира — подруга. Четыре месяца не объявляется, а потом говорит, что не могла нарушить обещание. Чушь.
Максим — храбрый парень, телохранитель. Сначала спасает жизнь, а потом говорит, что наши отношения — ошибка.
Итак, кому же из них можно доверять? Кто из них по-настоящему близкий и родной? А ведь я была уверена, что у меня есть семья, есть друг, есть люди, на которых я могу положиться.
Вот моя самая большая ошибка: не танец с Максом, а безоглядное доверие.
Я наивный ребенок, который считает, будто люди творят только добрые дела, а потом Господь Бог гладит их по головке.
Пора с этим заканчивать. Никто не живет ради кого-то. Все живут ради себя. Родителям выгодно скрывать от меня правду, они её скрывают, сестре выгодно выглядеть жертвой — она ею и притворяется, Леше выгодно торчать в машине, когда меня избивают — и он сидит там, Кире выгодно было не вмешиваться в мою жизнь- она и не вмешивалась.
И, конечно, Максим. Ему было выгодно расслабиться и повеселиться в баре. Он это сделал.
И только я осталась у разбитого корыта. Только я оказалась самоотверженной идиоткой, которая верит каждому прохожему и незнакомцу. Больше не буду такой. Не могу и не хочу.
— Что скажешь своей маме? — неуверенно спрашивает парень. Наверно, не может терпеть тишину.
— Какая разница, — апатично отрезаю я.
— Ей вряд ли придется по душе, твой поздний приход.
— Разберусь, как-нибудь.
И вновь молчание.
Максим задел меня. И я не собираюсь делать вид, словно ничего не произошло. Естественно, устраивать истерику не в моих правилах, но притворяться камнем без чувств — преступление по отношению к самой себе.
— Ясно.
Смотрю в окно, жду Стаса. Впервые мне искренне хочется увидеть этого парня. Во-первых, он разрядит воздух в машине, а, во-вторых, мы, наконец, двинемся к моему дому.
— Лия, прости.
— Боже мой! — с абсурдом восклицаю я. — Макс, ты, что никогда не танцевал с девушками? Никогда не расслаблялся в баре? А? Успокойся и прекрати извиняться.
— Но мне неудобно.
— Как же такое случилось?
— Что именно?
— Как что? — я подсаживаюсь ближе. Теперь мною владеет не гордость, а непонятное мне чувство уверенности и безнаказанности. — В тебе смешиваются просто поразительные и уму непостижимые вещи! Ты лихач — доктор, решительный мямля…
— Чужачка, — резко обрывает меня парень. — Не позволяй себе слишком многого.
— Значит, тебе можно, а мне нет?
Он зло смотрит на меня.
— Знай, что я жалею, что прикоснулся к тебе.
Максим произносит эти слова так холодно и ненавистно, что у меня внутри переворачивается желудок. Я колеблюсь несколько секунд: думаю, ударить мне его или просто выйти из машины. Но ответ приходит вместе решительностью. Улыбаюсь, придвигаюсь практически вплотную к парню и шепчу:
— Мне тоже жаль.
К BMW подходит Шрам, и я откидываюсь назад. Складываю перед собой руки и пребываю в странном состоянии. Мне не хочется плакать, не хочется смеяться. Я в недоумении и ступоре, хотя со стороны пытаюсь выглядеть легко и непринужденно.
Тяжело выдыхаю.
— Что такие задумчивые? — садясь, тихо спрашивает Стас.
— Ничего, — резко отрезает Максим и заводит машину. Мы грубо трогаемся, и едем так быстро, что меня бросает из стороны в сторону. На повороте, я ударяюсь головой о стекло, и зло прикусываю губы.
— Ты чего? — недоуменно спрашивает Шрам, оглядывается назад. Смотрит на меня. Может, ждет, что я отвечу? Зря. — Мне кажется, на сегодня хватит острых ощущений.
— Что с Кирой? — проигнорировав брата, тянет Макс. — Её мама была дома?
— Да.
— И как она отреагировала?
— Как обычно. — Стас выдыхает. — Наорала на меня, а потом поблагодарила за то, что я принес её дочь домой.
Я удивленно смотрю в окно.
Насколько разными бывают семьи. Я уверена, что моя мама не ограничилась бы простым: спасибо. И Шрам не ограничился бы простым: до свиданья.
— Её мать идиотка. — Неожиданно заявляет Макс. — Возможно, Кира перестала бы пить так сильно, если бы она хотя бы раз заставила её остаться дома.
— Так что с тобой? — в ответ Максим разгоняется ещё сильней, и Стас недовольно выдыхает. — Ты что, оглох? Сбавь скорость!
— Командуй своей стаей, а не мной.
— С ума сошел?
— А в чем проблема? Боишься быстрой езды?
Не обратив внимания на ехидство брата, Шрам решительно хватает рукой руль и выворачивает его вправо. Машина кренится в бок, и я испуганно впиваюсь ногтями в сидение. Неожиданно страх напоминает о себе, сердце начинает дико стучать, и я уже не нахожусь в этом салоне. Нет. Я нахожусь вновь на переднем сидении, говорю с Лешей, вижу перед бампером препятствие и лечу навстречу лобовому стеклу.
— Отпусти!
— Сбавляй скорость идиот!
Их крики звучат на фоне. У меня перед глазами вертится картинка подлетающей сумки, картинка волос, вспыхнувших перед лицом. Закрываю глаза, пытаюсь ровно дышать.
— Макс, — тихо шепчу я. Мне страшно говорить. Почему страшно? Фобия? Нет. Только не у меня. — Максим!
Братья не смотрят в мою сторону. Машину носит из стороны в сторону, в один прекрасный момент, мои пальцы выпускают сидение, и я грубо врезаюсь в боковую дверь. Испускаю стон, и чувствую злость. Именно она помогает мне выйти из транса.
— Прекратите! — ору я, и резко подрываюсь вперед. — Прекратите сейчас же!
Я хватаю Стаса за плечи и оттаскиваю в сторону. Тот сопротивляется, и сбрасывает мои руки.
— Не лезь! — недовольно отрезает он.
— Да, какого черта? — мечусь. Не знаю, что делать. Паника, дикая паника. Смотрю на Макса, на руль, на дорогу. Судорожно дышу. Вновь пытаюсь кричать: меня не слышат. Оглядываюсь. В голову ничего не приходит. Ударить водителя — спровоцировать аварию. Но разве это ухудшит положение?
Наверняка, ухудшит. Вижу бешеные глаза Стаса. Слышу его ор. Прошу, умоляю остановиться. Тщетно. Мне трудно дышать. Страх сдавливает легкие, и я резко расстегиваю верхние пуговицы. Мне плохо. Очень плохо. Мне нужен воздух. Срочно нужен свежий воздух!
И тогда, не понимая, что делаю, я обхватываю одной рукой, крепко-крепко, сидение Шрама, а второй открываю дверь машины.
Воздух грубо врывается в салон. Холод обдает моё лицо, и я громко вдыхаю.
В ту же секунду BMW с визгом тормозит, и дверь по инерции захлопывается.
— Какого черта? — растерянно выкрикивает Максим. — Ты спятила?!
Я не отвечаю. Хватаю сумку, и вырываюсь из машины. Испуганно переставляю ноги, и спотыкаюсь. Врезаюсь руками в столб, обнимаю его, облокачиваюсь об бетон головой.
Главное дышать, дышать, дышать…
— Что с тобой? — голос Максима близко. — Ты…
— Не подходи ко мне, — тихо отрезаю я. — Только посмей.
— Лия? — теперь меня спрашивает Стас. — Это всего лишь маленькая ссора.
— Маленькая ссора? Да, вы оба — конченные идиоты! — ору я, и отрываю голову от столба. Смотрю на братьев, не могу сдержать в себе злость. — Чокнутые! Ненормальные психи! Вам поиграть захотелось!?
— Перестань. — Макс улыбается. — Покричала и хватит. Поехали дальше.
— Кретин! Надоело жить, так скинься с крыши, но не обрекай других на гибель!
— Ну чего ты?
— Боже мой, — опускаю глаза на свои руки. Они трясутся. — Господи… я думала, мы погибнем. Я думала…
Мне до сих пор страшно. Прерываюсь, и прикусываю губу.
— Успокойся, — устало отрезает Шрам. — Дороги пустые! Сейчас уже утро.
— Я спокойна, Стас, — шепчу я. — Я абсолютно спокойна…
Тут мой взгляд встречается с взглядом Максима. Он недоуменно изучает меня. Прищуривается, намеревается что-то спросить, но замолкает. На его лице внезапно появляется новое выражение, и он тяжело выдыхает.
— Черт…
— Что? — Стас смотрит на брата. — Что с тобой?
— Чужачка, прости, — Макс приближается ко мне, но я отступаю назад. — Я совсем забыл об аварии.
— Ничего страшного. Я не удивлена.
— Правда. Мне очень жаль.
— А в каких ситуациях, ты не испытываешь сожаления? — холодно спрашиваю я, и смотрю на парня. — В каких ситуациях ты действуешь так, как нужно? Как правильно?
