Сокровища, найденные Козловым, позволили ученым всерьез приступить к расшифровке языка тангутов. Этот труд был завершен великим лингвистом Николаем Невским, который написал «Тангутскую филологию».
И темное окно в городе средневековья трудами путешественника Козлова, филолога Невского и многих русских, английских, французских и китайских ученых осветилось. И хотя далеко не все книги тангутов прочитаны и далеко не все известно и понятно в их истории, обширная держава была поднята из небытия и вернулась в общий поток человеческой истории.
В 1185 году империя Си Ся была в зените своего могущества. Более чем на тысячу километров протянулась она с запада на восток. Тысячи караванов безбоязненно шли по ее дорогам, от оазиса к оазису, от крепости к крепости, охраняемые конными отрядами тангутов. Все попытки кочевников проникнуть в глубь тангутских земель были безуспешны. И лишь армиям Чингисхана удалось уничтожить это государство.
Это произошло уже после того, как монгольские орды добрались до Волги, сокрушили Хорезм и опустошили Закавказье. Сам Чингисхан повел армии против государства Си Ся. Его завоевания на западе были непрочными, если в тылу оставалось сильное независимое царство.
Опустошив западные провинции Си Ся, монголы подступили к столице Синцину. Несколько попыток штурма было отбито тангутами, которых возглавлял царь Аньцюань.
Тогда Чингисхан решил привлечь на свою сторону природу. Осенью, в период дождей, когда реки наполняются водой, монголы возвели плотину на реке таким образом, чтобы вода хлынула на город. Тангуты были бессильны что-либо сделать: вода поднялась до крыш домов, еще несколько часов — и город станет покорной добычей монголов. И тут случилось чудо: река словно решила принять сторону тангутов. Неожиданно она прорвала плотину, и вся масса воды, скопившейся за ней, обрушилась на монгольский лагерь.
Остатки монгольской армии спешно ушли на север. Этот подвиг реки продлил существование государства еще на несколько лет. Лишь в 1227 году, после отчаянных сражений, в которых участвовали стотысячные армии, держава тангутов была разгромлена. И Чингисхан, который всегда помнил о поражениях и ни людям, ни народам не прощал их, в устрашение всем сегодняшним и будущим врагам издал такой указ: «Так как я истребил тангутов до потомков их потомков и даже до последнего раба и разорил дотла, то пусть напоминают мне о таком поголовном истреблении за каждым обедом, произнося слова: „Разорил дотла!“»
Глашатай каждый день радовал слух великого завоевателя напоминанием о его победе. Чингисхан и не подозревал, что у полуразрушенных стен сожженной и опустевшей Эдзины стоит субурган, ничем не отличающийся от своих собратьев. И там, в субургане, рядом со скелетом монахини, сидят в круг глиняные статуи буддийских божеств. И тысячи книг и рукописей берегут память о великой державе.
Часть II. Мир ислама
Госпожа Инандж-хатун
Вырвавшись на волю из холодных ущелий Памира, Великий шелковый путь разбегался десятками дорог. Отсюда его уже невозможно проследить как единую артерию. Караваны сворачивали на юг, к Индии, шли на север, к богатым городам Хорезма и далее, через пустыни, к Волге, которая была одним из важных торговых путей прошлого, ведущим на Русь и к Балтийскому морю. Другие караваны пересекали Иран и тянулись в Закавказье, где их ждали в Гяндже, Дербенде, Тбилиси и Двине. Оттуда они направлялись к Черному морю, к генуэзским колониям и византийским городам.
А через Иран, средоточие торговых путей Востока, караваны попадали к побережью Средиземного моря. Затем на кораблях товары следовали в мусульманские страны Северной Африки, к Сицилии, Италии, Франции и Испании.
Выйдя из горных ущелий, Великий торговый путь оказывался на просторах мусульманского мира.
Миновать его было нельзя, да и кому бы это пришло в голову: ведь именно мусульманские купцы были монополистами на этом пути. Подавляющее большинство товаров принадлежало им, почти все караваны снаряжались именно в мусульманских городах. Ислам был религией, воспевающей движение, экспансию — военную и торговую, купцы были почетными членами исламского общества, о них слагались легенды и песни.
Но конец XII века — далеко не лучшее время для торговли. Мир ислама расколот и поражен бациллами вражды.
Для жителя Киева или Лондона все мусульмане были «неверными», и ему казалось, что сарацины противостоят христианам как единая монолитная сила. Таковой в XII веке не существовало.
Ислам смог сохранить внешнюю, обрядовую сторону во всех странах, где он укрепился с помощью конных армий арабских завоевателей. Но за безусловным признанием Корана и учения пророка скрывались доисламские верования и обычаи тех народов, что попали в сферу мусульманской идеологии.
Прошлое не повторялось. За множеством ересей, расколов, сект и школ ислама скрывались не только древние религии и верования иранцев, египтян, арабов, но и национальные и социальные конфликты, которые, как везде в средневековом обществе, принимали форму религиозных распрей.
Каждый из новых пророков и учителей стремился доказать, что именно он правильно толкует учение Мухаммеда, ибо в этой форме оно более всего отвечает чаяниям тех, чьи мысли он выражает. И, понимая, насколько опасны ереси, так как за ними стоят непокорные люди и народы, сильные мира того жестоко расправлялись с неортодоксальными течениями в исламе. А те, защищаясь, были не менее жестоки.
Когда, распавшись на секты и течения, ислам перестал быть исключительно идеологией арабской экспансии, на место арабов пришли иные народы. Они перенимали не только завоевательский дух ислама, но и плоды исламской цивилизации — науку и литературу, законы искусства и архитектуры. Новые волны завоевателей с востока быстро усваивали мусульманскую идеологию.
Турки-сельджуки затопили Ближний и Средний Восток, создав свою державу на осколках Арабского халифата. Держава эта была недолговечна и распалась на отдельные султанаты. Но арабский язык оставался латынью мусульманского мира, и наследники поэтов, которые писали оды арабским халифам, принялись составлять не менее раболепные оды сельджукским султанам. Сила ислама заключалась в том, что он мог впитать и растворить в своей идеологической среде любую армию завоевателей. И тогда мусульманские народы забывали, кто правит ими. Через столетия после сельджуков на Ближний Восток вторглись турки-османы — и снова исламский мир, приспособившись к завоевателям и приспособив завоевателей к себе, сохранился.
В средние века национальные границы в мусульманском мире были условны. Принадлежность к направлению в исламе была важнее. И в течение всего средневековья государства, создававшиеся там, как бы переливались одно в другое, и определялось это не интересами того или иного народа, а династийными соображениями султанов.
Когда сегодня читаешь летописи и хроники мусульманских писателей, относящиеся к XII веку, поражаешься их однообразию. Описание событий поздней истории сельджуков — это перечень бесконечных разорительных и жестоких походов, заговоров и интриг, предательств и казней. Распад сельджукской державы затянулся надолго и стал одним из самых удручающих и кровавых периодов в истории Азии.
Общий процесс един и неотвратим: держава распадается, дробится. Но в рамках этого процесса мы видим непрерывные попытки султанов, эмиров и атабеков, шахов и халифов подмять соперников и воссоздать державу. Сельджукские султаны борются за власть с повелителями Средней Азии — хорезмшахами. Это один постоянный конфликт. Султаны сражаются с атабеками — крупнейшими феодалами, притом своими близкими родственниками. Это второй постоянный конфликт. Все эти властители сражаются с аббасидскими халифами — это периодически возникающий конфликт. Война не прекращается ни на день. Армии прокатываются от Персидского залива до Закавказья и Средней Азии, опустошая города и деревни, вырезая сотни тысяч людей, грабя и сжигая все, что нельзя утащить.
Главные движущие силы в этой перманентной трагедии — сельджукские феодалы. Это их династийные распри. Страдающая сторона — народы Ближнего и Среднего Востока, рассматриваемые сельджукскими атабеками и султанами как непокорные подданные. К сожалению, в те дни быть покорными подданными было невозможно. Если ты покорен атабеку, значит, ты непокорен султану и хорезмшаху. И тебя все равно разорят и убьют. Единственное спасение — быть до конца непокорным. Пользоваться беспрестанными склоками господ и сохранять свои земли. Но охранять их настолько самоотверженно, чтобы султан трижды подумал, прежде чем идти походом на твой город. В мире, где все грозят тебе смертью, надо иметь очень острые зубы.
