– Это была не просто дружба, – процедил он ледяным тоном. – Было доверие. А как насчет примирения с твоим заблудшим дружком? Ты ждала удобного момента, чтобы рассказать мне и об этом?
– Никакого примирения нет и не будет. – Она вдруг почувствовала, как силы оставляют ее. – Все кончено.
– У меня просто сердце кровью обливается за вас обоих. Значит, он узнал, что ты его тоже предала?
– Я тебя не предавала! Я бы никогда не смогла это сделать!
– Нет? – презрительно улыбнулся он.
Лиз расправила хрупкие плечи.
– Тебе нужна вся правда? Изволь. Я ничего не сказала… ничего не сделала… потому что это было бы так, будто я предала половину себя.
Что он на это ответит? Она застыла, моля Бога, чтобы произошло чудо.
«Скажи же что-нибудь», – молча просила она. – Подойди ко мне. Обними меня…»
Но он в ответ тихо засмеялся, и она посмотрела на него в отчаянии и замешательстве.
Он не сдвинулся с места. Расстояние между ними по-прежнему оставалось огромным и таким же страшным, как пустыня.
– Браво! – зааплодировал он, цинично улыбаясь. – Вот это было представление! Ты сыграла почти так же хорошо, как и в постели. В журналистике твой талант пропадает, дорогая. Тебе надо идти на сцену.
Она не могла поверить, что он может так ее оскорбить.
– И это все? Это действительно все, что ты хочешь сказать?
– Ни в крем случае. Я приберегу остальное для завтрашнего интервью.
– Меня здесь не будет, чтобы выслушать тебя. – Она говорила медленно, через силу. – Меня кто-нибудь заменит.
– Никто тебя не заменит. Я дам интервью либо тебе, либо не дам никому! Об этом мы договорились с твоим боссом. А уж он постарается, чтобы интервью состоялось. Потому что я еще не покончил в вами, леди, вовсе нет.
Какое-то мгновение она стояла, застыв и глядя на него в упор. Потом всхлипнула и бросилась вон из комнаты.
– Я не могу туда идти. – Лиз сидела напротив Клайва за письменным столом в его кабинете, спрятав в карманах сжатые кулаки.
– Не глупи. – Клайв откинулся на спинку кресла и нахмурился. – Ты выполняла, и более трудные задания и не приходила ко мне в слезах. Что это с тобой?
– Назови это несовместимостью характеров.
– Чепуха!
– Тогда назови, как тебе будет угодно. Только не заставляй меня брать это интервью, пожалуйста. – Голос Лиз дрожал.
Клайв хмурился все сильнее.
– Извини, Лиззи. Я ничего не могу поделать. Он попросил прислать именно тебя – он даже настаивал на этом! Только тебя и никого другого. Очевидно, он большой поклонник твоих репортажей…
– Он в жизни не прочитал ни строчки из того, что я написала, – в отчаянии прервала она Клайва.
– Возможно, но твое имя ему определенно знакомо. Он сказал, что, кроме тебя, интервью никому не даст. Что мне оставалось делать? Я согласился. Мне необходимо это интервью. Не знаю почему, но оно меня страшно интригует. – Он помолчал и посмотрел на нее с любопытством: – Да и ты сначала за него ухватилась. Иначе зачем ты побежала к нему вчера вечером?
– Я тоже была заинтригована. Но теперь это прошло, и я хочу выйти из игры, Клайв. А Джерри с удовольствием заменит меня, ты же знаешь.
– Остановись! – Тон Клайва стал суровым. – Я выбрал тебя для этого задания, и ты его выполнишь, Лиззи. Если ты меня подведешь, можешь забыть о парижском бюро и о любой другой работе в этой газете.
У Лиз не было оснований ему не верить. Клайв был отличным редактором, но он всегда требовал результата и становился безжалостным, если ему перечили.
Ей хотелось послать его ко всем чертям. Положить заявление об уходе ему на стол и уйти. Но она осталась одна, и надо было платить за квартиру, так что она не могла позволить себе такого широкого жеста.
– Любой в этой газете оторвал бы с руками такое задание. Так почему я?
– У него спроси. – Клайв пожевал незажженную сигару. – Мне жаль, что ты так расстроена, Лиззи, но как только Доулиш упомянул вскользь его имя на своей пресс-конференции, мне было приказано его купить. Все за ним охотились, держа наготове чековую книжку, но он выбрал нас. – Он пожал плечами. – А в цену входило одно условие: интервью он даст только тебе.
– Боже мой, мне следовало догадаться. – Она рассмеялась сквозь слезы. – Какой же надо быть глупой и наивной! Могу я спросить, сколько заплатят Джуду Дэрроу за эксклюзивные права на его интервью?
– Тебя это не касается. Ты репортер, а не бухгалтер.
– Мне необходимо это знать. – Лиз встала.
– Много. И я надеюсь, он стоит этих денег. А ты нам поможешь. Так что прекрати спорить и начинай отрабатывать собственный гонорар. – Посмотрев на бледное, взволнованное лицо Лиз, Клайв счел своим долгом предупредить: – И не наскакивай на него, Лиззи. Просто разговори его, а свои личные переживания спрячь подальше.
– Напротив, я уделю им особое место, – ответила она и вышла, закрыв за собой дверь.
Она немного постояла в коридоре, чтобы перевести дух. Зря она рассчитывала, что Джуд так легко ее простит.
Она провела ужасную ночь, ворочаясь с боку на бок, снова и снова возвращаясь к тому, что сказал ей Джуд. Когда она наконец погрузилась в неспокойный сон, ее почти тут же разбудил приход Марка, который безуспешно пытался открыть дверь без помощи ключа.
Он был пьян и к тому же, видимо, страшно обижен тем, что Зоя, судя по его громогласным и мстительным замечаниям, прогнала его. Сдерживая злость, она отвела его в их бывшую спальню, а потом безуспешно пыталась снова заснуть.
Утром она чувствовала себя отвратительно. Ей пришлось прийти в редакцию намного раньше обычного, чтобы застать Клайва, прежде чем начнется утренняя редакционная летучка, и сказать ему, что она согласна взять интервью у Джуда.
Ее тошнило от злости и разочарования. Джуд посмел поставить под сомнение ее порядочность! Он назвал ее Иудой – говорил о тридцати сребрениках, а сам согласился дать интервью тому, кто больше заплатит.
Лицемер.
А она-то, дура, позволила ему издеваться над ней, чтобы почувствовать себя виноватой только за то, что в него влюбилась!
«Имей мужество признаться, что это было всего-навсего минутное увлечение, – со злостью сказала она себе. – А самая большая ошибка… самое невероятное безумие – думать, что это была любовь».
Больше она влюбляться не будет.
С этой минуты она просто журналист. И она возьмет у него интервью и напишет статью.
На этот раз дверь номера 301 открыл сам Джуд. Он изучающе посмотрел на нее, насмешливо подняв брови.
– Стало быть, ты передумала, – хмыкнул он. – Добровольно?
– А разве это имеет значение? – парировала она. – Я профессионал, а твоя история – самая большая сенсация недели. – Она одарила его ослепительной улыбкой. – Не вижу смысла упускать такую возможность.
